А если так, то церемониться нечего.
Закончив на этой оптимистической ноте свои размышления и по маневрам, которые совершала «Газель», догадавшись, что она отъезжает в сторону, пропуская автобус, я внимательно осмотрелась вокруг.
В этот раз задача моя была на удивление несложной. То ли ребята, столь решительно размахивающие автоматами, в действительности не совсем соответствовали высокому званию профессионалов, то ли им неправильно объяснили задачу. Затолкнув меня в кузов, они на этом и успокоились, даже сторожа не приставили.
Правда, руки мои были скованы за спиной наручниками, но если информация, которую получил обо мне Дворжецкий, была достоверной, он должен был понимать, что такой пустяк не сможет помешать мне добиться цели, которую я перед собой поставлю. А ближайшей моей целью было вырваться на свободу.
В кузов не проникал свет, но вскоре глаза привыкли к темноте, и я начала различать силуэты предметов, находившихся здесь вместе со мной.
Какие-то ящики, ведра и лежащие на полу автопокрышки – увы, это невозможно было использовать в качестве отмычки.
Однако зная, что в подобных местах, где десятилетиями не проводилась уборка, всегда отыщется что-нибудь подходящее, я не теряла надежды. Присев на корточки, я внимательно осматривала пол, и вскоре усилия мои были вознаграждены.
Тоненький гвоздик, как-то странно сплющенный, был как нельзя более подходящим орудием для отмыкания засовов.
Ногой отодвинув его в сторонку, чтобы не перепутать с прочим мусором, я повернулась спиной, снова присела и нащупала спасительный инструмент. Взяв его пальцами правой руки и на ощупь потыкав в замок браслет на левой, я совсем скоро услышала характерный щелчок, свидетельствующий, что желанная свобода близко.
Дальнейшее и вовсе не представляло никакого труда. Действуя свободными руками и уже имея возможность видеть, что делаю, я вмиг освободилась от второго наручника и обратила все внимание на дверь.
Незатейливый замок, едва скреплявший ходившие туда-сюда, будто на шарнирах, дверцы, никак не мог стать препятствием.
Но едва лишь я, замахнувшись, занесла ногу, чтобы выбить дверь, как сила инерции неожиданно затормозившего автомобиля толкнула меня в обратную сторону, и я, не удержав равновесия, упала на пол.
Поняв, что приехали и что через несколько секунд дверцы раскроются и без моей помощи, я беспомощно обегала глазами содержимое кузова, в безумной надежде отыскать местечко, куда бы можно было спрятаться. Местечка такого, как и следовало ожидать, не находилось. Но, подняв глаза вверх, я обнаружила несколько выступов, которые, пожалуй, смогли бы помочь в решении моей маленькой проблемы.
Уже через секунду, когда двери распахнулись и кузов залил мягкий вечерний свет, взору замаскированного автоматчика предстали лишь ведра, ящики и прочий ненужный хлам на полу.
– Что за хрень, – озадаченно проговорил он, слегка пригибаясь и просовывая голову в дверцы, как будто таким образом мог увидеть здесь что-то такое, чего, стоя во весь рост, не разглядеть.
Разумеется, я не преминула воспользоваться его оплошностью. Через секунду, даже не пикнув, автоматчик уже лежал, уткнувшись маской в замусоренный пол, а из его шеи торчала рукоятка моего ножа, вошедшего аккурат в то место, где последние мягкие и нежные позвонки соединяют скелет с черепом. Перерезав многочисленные нервные каналы, проходящие в этом месте и отсоединив таким образом спинной мозг от головного, я прекратила жизнедеятельность этого агрессивного организма и занялась остальными.
Они уже шли сюда, по-видимому услышав звук падения. Быстро выдернув нож, который мог еще пригодиться, я схватила уже не нужный моему почившему другу автомат и, не дожидаясь, когда его товарищи предстанут передо мной воочию, дала очередь по их ногам, появившимся в просвете между открытой дверцей кузова и поверхностью земли.
Услышав болезненные вскрики и отборный мат, я поняла, что начало положено, и, выскочив из укрытия, довершила дело. Одного из бандитов, по-видимому исполнявшего обязанности водителя, я пристрелила, а второго, корчившегося сейчас на земле и хватавшегося за простреленные щиколотки, обезоружила.
С ноги врезав ему по подбородку, чтобы обратить собеседника к себе лицом, я пристроила дуло автомата в удобную ложбинку между горлом и нижней челюстью и, слегка нагнувшись, ласково спросила:
– Кто послал?
Разговаривать пришлось долго. Упрямец никак не хотел признаваться, что инициатива исходит от господина Дворжецкого. Не помогало даже обещание пристрелить на месте. Пришлось сказать, что сразу не убью, а буду изводить постепенно, и подтвердить свои слова действием.
Но лишь после того, как к простреленным ногам добавились раны на бедре и плече, мужественный воин, Дворжецкого, похоже, боявшийся больше смерти, обронил пару полунамеков, из которых можно было сделать вывод, что не исключено, что заказчик действительно он.
– Где телефон? – не тратя времени на комментарии, спросила я.
– Что? – недоуменно уставился на меня парень.
– Телефон. Трубка. Сотовый есть у тебя?
– А-а, в кармане.
Истекающий кровью герой слегка повернулся на земле. Не дожидаясь, пока он это сделает, я сама достала из заднего кармана его брюк трубку.
– Набирай, – снова скомандовала я, сунув телефон ему под нос.
– Чего набирать? – снова вопросительно посмотрел он на меня.
– Хозяина набирай, Дворжецкого. Познакомиться с ним хочу.
– Я не могу, – через силу выдавил из себя мой израненный пленник, в бегающих глазах его читался неподдельный ужас.
– А ты попробуй, – бодро проговорила я. – Это не так страшно, как кажется. Позвонишь, обрисуешь ситуацию. Скажешь, что друзья твои почили смертью храбрых, да и самого тебя почти уже до смерти замучили. Ничего, кроме правды. Он парень сметливый, он поймет. И простит. Наверное. Скажешь, что ничего мне от него особенного не надо, просто поговорить хочу, пускай назначит встречу. И будет с тебя, отдыхай, выздоравливай.
Не знаю, подействовал ли на оппонента мой бодрый тон или просто он догадался, что последней непростреленной конечности угрожает реальная опасность, но через минуту он уже тыкал дрожащей рукой в кнопки, набирая нужный мне номер.
Включив на всякий случай громкую связь, я долго слушала гудки, прервавшиеся в конце концов суровым басовитым: «Алло?»
– Анатолий Константинович? – заикаясь и бледнея, произнес храбрый воин. – Тут такое дело.
Несколько минут из трубки орали, после чего наконец Дворжецкий соизволил понять, что произошло.
Слушая сердитые вопросы и сбивчивые объяснения, я вдруг поймала себя на мысли, что происходящий сейчас диалог – вполне готовый компромат, который в случае необходимости можно весьма эффективно использовать в своих целях.
Пользуясь тем, что мой раненый друг полностью сосредоточил внимание на трубке, глядя на нее так подобострастно, как будто перед ним стоял сам Дворжецкий, я незаметно достала свой телефон и включила диктофон.
Подробно объяснив, как так получилось, что они не только не смогли выполнить свое задание по захвату и уничтожению Сергея, но, наоборот, сами оказались захваченными и почти полностью уничтоженными, бандит сообщил, что я настаиваю на встрече.
– Чего? – пренебрежительно донеслось из телефона. – Да она кто такая вообще?
Поняв, что насмерть перепуганный воин вряд ли сумеет доходчиво объяснить боссу, кто я действительно такая, я решила взять инициативу в свои руки. К тому же все ключевые слова были уже сказаны, записывать дальнейший разговор не имело смысла. Спрятав в карман свою трубку, я взяла в руки телефон незадачливого вояки.
– Анатолий Константинович? – бодро и весело проговорила я. – Очень приятно! Это Евгения. Надеюсь, ребята со снайперской винтовкой передали вам привет от меня. Они обещали, по крайней мере.
– Не понимаю, о чем вы говорите, – после небольшой паузы настороженно донеслось из трубки. – Какая Евгения?
– Та самая, которую вы приказали взять, если в автобусе не будет Сергея. Или вместе с ним. Не знаю уж, как там оно у вас планировалось.
– Девушка, о чем вы? Какой автобус? Вы меня с кем-то путаете.
– Что вы, Анатолий Константинович! Как можно вас с кем-то перепутать? Такой важный человек. Занимается автомобильным бизнесом, имеет широкие связи. Даже для спецподразделений машины поставляет. Тут уж не перепутаешь.
В телефоне возникла пауза, по-видимому, Дворжецкий понял, что и мне о нем кое-что известно, и просчитывал, как ему лучше себя повести. Дальнейшее показало, что он крепкий орешек и так просто его не взять.
– Не понимаю, о чем вы говорите, – немного подумав, медленно произнес он. – Какие еще спецподразделения. Вы, собственно, чего хотите?
– Да, собственно, того же, чего и вы, – в тон ему ответила я. – Мечтаю увидеться с вами, встретиться, пообщаться. Поговорить о делах наших скорбных, разрешить недоразумения.
