Илья Штемлер - Утреннее шоссе

Клямин почувствовал озноб. Дело оборачивалось большими неприятностями. Вон Параграф сидит молча, нахохлившись, сдвинув на затылок клетчатое кепи. Лицо, как у многих белобрысых, от волнения стало розовым.

- Мы с тобой уговорились, Серега Мясоедов, - выдавил Клямин. - Ты же обещал мне ремонтировать аппарат в каком-то гараже, не на базе. Обещал ведь?

- Обещал, - с готовностью кивнул кузовщик, схватив ломоть колбасы. - А когда? Они притащились след в след за тобой.

Дальше разговаривать с кузовщиком Серегой Мясоедовым смысла не имело.

- Напрасно вы не сняли номера, - произнес Гусаров, когда оказался наедине с Кляминым. - Впрочем, все равно бы нашли.

Клямин промолчал. Он слышал в голосе Параграфа не столько сожаление о том, что произошло, сколько тревожное сочувствие ему, Клямину.

Человек остро чувствует растерянность и одиночество в минуты, когда опасность только еще обозначила свои неясные контуры. Это потом, когда неприятности закладывают вираж за виражом, когда дни и ночи заполнены поисками выхода из сложной ситуации, проявляется неосознанный азарт самоутверждения, который подавляет сознание одиночества. Но это лишь у сильных натур. Слабые люди стараются переложить ответственность за свои неудачи на других и, пассивно оставаясь наедине со своими заботами, острее чувствуют одиночество. Поэтому нередко слабый человек поражает всех своим отчаянным поступком, вплоть до самоубийства. И совершает его гораздо спокойнее, чем человек сильный…

Чья это мысль? Ах да… Клямин вдруг вспомнил свой давний разговор со священником, отцом Андреем.

Впрочем, он сам, Клямин, не считал себя слабым человеком.

Море дремало, убаюканное собственным тихим плеском. Пористые береговые валуны полоскали в воде зеленые бороды. Водоросли пластались на поверхности, пытаясь сдержать ускользающую воду. И в последний миг вода возвращалась…

Наталья сидела на перевернутой лодке.

Тяжелая, как скала, лодка наполовину зарылась в песок. Кажется, они довольно четко оговорили место встречи: лодка и рядом вышка спасателей. Ее-то перепутать ни с чем нельзя - на весь пляж одна вышка. И тут же домик смотрителя пляжа - курятник с тусклыми от грязи окнами…

Наталья скрестила руки и запрокинула голову. Липкий ветерок холодил ноздри, осторожно ползал по лбу, с любопытством забирался в складки косынки. Ветерок был плотно насыщен пряным запахом.

В тот первый раз Наталья пришла на городской пляж в наивной уверенности, что еще можно будет купаться. Малолюдность ее озадачила. Несколько человек загорали, купался лишь один чудак. При этом он выкрикивал какие-то слова. Наталья не решилась разделить его радость.

А теперь вот после недавнего ливня пляж совершенно опустел. Правда, сверху песок успел просохнуть. Он вновь поблескивал крапинками кварца, но оставался холодным.

Вдали, на автостоянке, паслись две машины: черная, приземистая, кажется, иностранной марки, и зеленоватая «Волга» с петушиным гребнем на крыше - таксомотор.

Они подъехали почти одновременно, Наталья это видела. Еще она видела, как из такси вышел человек и сел в черную машину. С тех пор прошло минут двадцать.

Временами море подгоняло к берегу волну покрупнее, и булыжники зарывали в воду стариковские лысины.

Наталья не испытывала волнения. Была лишь опустошенность. Слишком она изнервничалась в эти дни. Конечно, она могла вернуться домой и без сегодняшнего свидания. Но в ней проснулось любопытство, сильное, даже страстное любопытство, после того как первый ее телефонный звонок прозвучал в пустоту. Она позвонила еще раз. И вновь никто не поднял трубку. Это раззадорило Наталью. Беганье по телефонным будкам заполнило весь день. С каждым следующим набором цифр Наталья приготовляла какие-то новые слова. Но эти слова оставались при ней. Она физически изнемогала под их тяжестью. Ей казалось - она задохнется, если отправится с ними домой. А билет до Свердловска был уже куплен и с каждым часом приближал день отъезда. В бар Наталья больше не заглядывала. Тот долгий вечер откровений закончился размолвкой между нею и Лерой. Назавтра, когда Лера собиралась на работу, Наталья объявила, что съезжает. Лера очень переживала, даже всплакнула.

- Теперь я все про тебя знаю! - кричала Лера. - Тебе нравится доставлять неприятности тем, кто тебя любит. Ты оставила родных и поехала искать какого-то подонка, который тебе нужен, как телеге пятое колесо…

Наталью озадачило поведение Леры, ее нервный, крикливый голос. Сцена между ними была короткой - Лера опаздывала. Взяв с Натальи слово, что та повременит с переездом, Лера ушла. Наталья тут же собрала чемодан, села в трамвай и отправилась в курортное бюро, где предлагали комнаты внаем.

Вот уже два дня, как она поселилась в опрятной изолированной комнате. И с тех пор в основном продолжала бегать по телефонным будкам. Но все безрезультатно. Она уже решила было отправиться по адресу, как вдруг сегодня утром телефон отозвался…

Чайка склонила набок серую голову. Поджав одну лапку, она какое-то время искоса рассматривала Наталью. Затем встала на обе лапки и, оттолкнувшись, взлетела. Сделав круг, чайка перемахнула шоссе и устремилась к городу.

В это время черная машина развернулась и покатила. На стоянке остался таксомотор.

Наталья взглянула на часы. Ровно три. Сколько можно ждать? Правда, Клямин предупредил ее, что, вероятно, задержится.

Наталья отвернулась к морю. Короткий звук автомобильного клаксона нарушил тишину. Наталья вновь посмотрела на шоссе. Какой-то человек стоял рядом с такси и махал рукой. Вероятно, он сигналил ей: на пляже, кроме нее, не было ни души.

- Что вам надо?! - крикнула громко Наталья.

- Я жду тебя! - послышался ответ.

Стертая расстоянием внешность человека стягивалась в точный образ. Так перемещаются и соединяются стеклышки в детском калейдоскопе.

Зарывая в песок каблуки, Наталья медленно побрела к шоссе.

Клямин видел, как приближается Наталья. Ее тонкую, высокую фигуру, обвал светлых волос. Казалось, она выходит из моря…

Почти все время, пока шел разговор в лимузине Серафима, Клямин не спускал глаз с далекой фигурки, видневшейся подле перевернутой лодки. А разговор шел серьезный, требовал предельного внимания. Черт его, Клямина, дернул назначить встречу на пляже. Звонок Натальи был неожиданным, и Клямин, честно говоря, растерялся - предложил первое, что пришло в голову…

- Ты, Антон, допустил промашку, - говорил Серафим. - Исправить бы надо.

- Да оплачу я ремонт, о чем речь! - вспыхнул Клямин. Серафим и Гусаров обменялись взглядами.

- Ты не совсем нас понял, Антон, - вздохнул Серафим. - Речь идет не о пустяках.

Клямину сейчас было все равно. Еще немного, и Наталья потеряет терпение, уйдет. И он знал, что на половину четвертого у Серафима назначено совещание в управлении, а опаздывать Серафим не любит.

- Я попытаюсь кое-что предпринять. - Серафим похлопал ладонью по зеленому рытому чехлу сиденья. - Но учти, Антон, дело может принять оборот более серьезный, чем ты предполагаешь.

Они расстались тепло, даже дружески…

А Наталья все приближалась.

С каждым мгновением Клямин чувствовал, как им все сильнее овладевает страх. Он знал, чего боялся. Но влечение его сейчас было сильнее страха…

Наталья приближалась…

Тот телефонный звонок был настолько неожиданным, что Клямин не поверил в его реальность. С курткой в руках он стоял в прихожей, собираясь с дороги переодеться. В трубке спотыкался голос Натальи. Клямин пытался сообразить, куда бы тиснуть куртку. До вешалки было не дотянуться. Он швырнул куртку на пол. Лишь потом, когда они условились о месте встречи, его сознание прониклось значимостью предстоящего…

Перед Кляминым была часть пляжа, отсеченная прямоугольником автомобильного окна, похожим на экран телевизора. По этому экрану шла девушка, покачивая в такт шагам сумочкой на длинном ремне.

Наталья приближалась…

Клямину казалось, что его память давно уже вылепила эту картину. И там, в Ставрополе, когда он и Параграф искали лазейку из сложной ситуации, мысли Клямина занимала встреча, надежды на которую он не терял. Поездка в Ставрополь закончилась полной неудачей. Выяснилось, что дело об аварии уже передано в Москву и Южноморск и что вернуть его нет никакой возможности. Клямина удивляла энергия, с которой Параграф пытался что-то исправить. Он даже хотел было составить фиктивный акт аварии, не считаясь ни с какими затратами. Но все оказалось безрезультатным… Только тогда Клямин начал сознавать какую-то серьезную угрозу для Серафима Куприяновича Одинцова. На обратном пути Параграф был мрачен и тих… А воображение Клямина настойчиво рисовало картину предстоящей встречи на пляже. Почему именно на пляже? Можно было выбрать место в городе. Как сложатся его отношения с Натальей, при одном воспоминании о которой сладко томилась его душа?