Ознакомительная версия.
Короче, каникулы могут им только сниться. Слава говорил, что работать с этой квартирой собирается как минимум с третьего. До его сигнала надо рыть самому, искать чертов конец ниточки, за которую нужно потом только потянуть.
Сережа налил себе вторую чашку кофе, выпил уже медленнее и задумчивее. Еще одна странность возникла, но это, возможно, просто новая реальность. Настя обычно по собственной инициативе помогает ему в делах. Иногда из жалости к кому-то, иногда из желания быстрее разоблачить преступника, часто это, как ему кажется, напоминает поиск ученого. Она просто садится и начинает решать задачу. К делу с «нехорошей» квартирой она совершенно безразлична. Сначала вроде заинтересовалась, посочувствовала Ларе, уговаривала Сергея взяться за него. Нашла тогда поверхностную информацию на Анатолия Васильева. Сейчас – абсолютная индифферентность. Казалось, у нее вообще не может быть такого отношения к чужому горю. А с ее пылким воображением чужие несчастья становились ее несчастьями. Вроде надо радоваться, что она стала крепче, спокойнее. Его ведь когда-то пугала ее неустойчивость в тяжелых ситуациях. А теперь… Теперь пугает ее спокойствие. Они смогут жить, как очень многие другие семьи? Здесь ее жизнь, здесь – его, они не соприкасаются. Здесь – жизнь ребенка, ну, и теперь собаки, только это поле сотрудничества. Он не уверен, что у них так получится. Пока еще есть горячая поляна любви в их отношениях, и она – их венец. Но любой костер гаснет, если те, кому положено его поддерживать, расходятся по своим углам. Сергей представил себе яркую картинку. Развод первобытной пары. Два недовольных, замерзших, разнополых существа в старых шкурах сидят у противоположных стен своей пещеры, уныло смотрят на погасший костер, где-то ползают их голодные дети… Ужас! Зачем он женился?
– Боже! – раздался чудесный голос Насти над его головой. – Какие вы молодцы! А я сплю. И Олежка спит. А вы погуляли, помылись, поели. Мои дорогие. С Новым годом, милый.
Он вскочил и целовал ее с облегчением, восторгом, потрясением, которое так у него и не проходит. Да пусть она не интересуется больше его делами, это только к лучшему. Пусть занимается ребенком, собакой, собой. Пусть просто разрешает себя любить. Настя отвечала, потом отстранила его, помотала головой, чтобы он не закрывал ей рот поцелуями.
– Ты чего? Что-то случилось? Что-то приснилось?
– Случилось. И даже не приснилось. Я сидел тут и бредил. Как дурак. И бред был какой-то сумасшедший.
– Ничего страшного, – улыбнулась Настя. Ее отчим был психиатром, ее словом «бред» не испугаешь. – Иногда подкорка заставляет человека избавляться от того, что ему мешает. Потом может оказаться, что это не бред и что ты не дурак.
– Не-не-не, – запротестовал Сергей. – Пусть уж лучше – бред и дурак. Мне не понравилось. Но мы с Маем пошли спать. Не давай Олежке нас будить, таскать за хвост собаку, прыгать у меня на животе.
– Обещаю. Я его не пущу. Возьму с собой в магазин. Нам за молоком нужно.
Марина проснулась в полдень, не стала будить Анатолия, тихонько встала и прошла в ванную. Накануне менеджер службы доставки сказала ей, что один заказ остался на сегодня от постоянной клиентки, которая заказывает продукты, парфюмерию и лекарства часто и на большие суммы. Менеджер все упаковала, к часу должен подъехать курьер и отвезти этот заказ. Кроме него, никого на складе не будет. Марина такие ситуации никогда не пускала на самотек. Для того, чтобы люди работали честно, нужно исключить для них другую возможность. Там продуктов в маленьких упаковках – тысяч на тридцать. Курьер должен знать, что Марина все перед его выездом проверит, а потом позвонит покупательнице, чтобы выяснить, все ли доставили. Сегодня праздник, она заплатит курьеру больше, чем обычно, но надо ехать его встретить и проводить. Забыла, конечно, захватить с собой джинсы и свитер, но раз не взяла, переодеваться на Сретенку не поедет, сойдет и это платье. Она же ненадолго.
Марина пришла обнаженной на кухню, нашла купленный вчера Толей калифорнийский растворимый кофе, заварила в большой кружке четыре чайные ложки, выпила немного, почувствовала, как проясняется отяжелевшая от спиртного голова, быстрее течет кровь по жилам, вернулись энергия и подвижность. Захотелось есть. Что-то осталось. Марина любила говорить о диетах и желании похудеть, но сама точно знала: она хорошо выглядит и рисковать с изменением внешности не стоит. К тому же она очень любит поесть. И с какой стати она будет лишать себя этой радости? Мужчинам Марина нравится. Они ей нужны. Не кто-то конкретно, просто ей полезно спать время от времени с мужчиной. Ситуация с разводом, с денежными отношениями, которые по-прежнему связывают ее с Романовым, пока не позволяет думать о следующем браке. Да и не факт, что ей он вообще нужен. Она – самостоятельная женщина, есть свой бизнес, есть и деньги Романова, которые… Которые вдруг станут только ее деньгами. Мало ли что случается. Вон Вальку и Валеру убили. Нет, она ничего плохого Романову не желает, просто трезво смотрит на вещи: все бывает. Как говорил Ходжа Насреддин, «за двадцать лет кто-нибудь обязательно умрет: либо эмир, либо ишак, либо я». Как давно это было сказано. Сейчас события происходят стремительнее. Марина улыбнулась самой себе: какой умной она проснулась в этом году. Стоит, афоризмы вспоминает, ест все без разбора. Надо бы остановиться и немного Толе оставить. Он иногда, конечно, говорит гадости, например, насчет того, что ей нужно похудеть. Делает гадости он не менее регулярно. Историю с его приставанием к Ларе Марина ему не забудет. Хотя… Лара его послала, по всему, конкретно. Интересно, он не влюбился в нее? Объективно Лара стройнее, красивее и моложе Марины. Но… холодноватая и резковатая. И эта пресловутая стройность… Не верит Марина в то, что мужчинам нравится на самом деле худоба. Вот как Толя плюется после брака с манекенщицей и стиральной доской Надей. Когда они были женаты, а Марина уже вернулась в коммуналку, он бегал к ней. Однажды гадость такую о жене по пьяни сказал… Марина вспомнила и рассмеялась. Он сказал: «Женщина не должна быть худой. На костях мужик полежит в могиле». Ужас. Но Марине понравилось. Значит, с ней ему было хорошо.
Она вдруг вспомнила ночной рассказ Толи о том, что он наследник владельца доходных домов в старой Москве, и почувствовала, что это ее возбуждает. Все-таки он не такой, как все. Ей так и казалось. И муженька бывшего уел с этими деревенскими Романами. Марина слышала, что бывали деревни, где всех мальчиков называли Петрами. Потом все выходцы из этой деревни становились Петровыми. Смешно, но правда. Однако надо бежать.
Она вернулась в спальню, оделась, написала Толе эсэмэску: «Я на работу. Можешь ждать меня здесь. Приеду часа через два».
В прихожей она влезла в сапоги и шубу, вышла, села в машину, доехала по пустой Москве как по маслу. Курьера, конечно, еще не было. Хотя пора. Марина, не раздеваясь, набрала его телефон. Очень долго слушала длинные гудки, потом хриплый голос невнятно пробормотал: «Слушаю».
– Ты что слушаешь? – в бешенстве спросила Марина. – Ты дрыхнешь, я так понимаю?
В ответ раздалось еще более невнятное бормотание.
– То есть ты не протрезвел ни капли! – воскликнула Марина.
– Я ща…
– Нет уж. Продолжай спать и квасить. Разбираться будем завтра. К клиентке я тебя в таком виде все равно не пущу.
Она разъединилась, быстро прошла в морозильную камеру, взяла приготовленный заказ на имя Ирины Шумской, принесла к себе в кабинет, все проверила. В общем, не так это тяжело, не так далеко, отвезет сама. Она позвонила Ирине, не представляясь, просто сказала, что звонит служба доставки и она выезжает.
Приехала она в старинный, хорошо отреставрированный четырехэтажный дом в уголке старого центра, позвонила по домофону, ей открыли, Марина легко поднялась на второй этаж, озабоченно втащила две большие сумки в уже распахнутую дверь, поставила на пол в прихожей, сказала:
– Добрый день. С Новым вас годом! – и осеклась…
Перед ней стояла Лида, пропавшая соседка из их квартиры.
– Марина? – спросила Смирнова с каким-то неприятным удивлением. – А почему…
– Это мой магазин. Курьер пьян. Лида, я не знаю, задавать ли тебе вопросы… Ты все это время заказывала у нас продукты на имя Ирины Шумской? Все думали, тебя нет… Убили.
– Как видишь, я жива, – нервно сказала Лида. – Ты проходи, раздевайся, только извини, у меня очень мало времени.
– Да я не собираюсь у тебя задерживаться, не беспокойся. Мне нужно домой.
– Марина, мы можем договориться о том, что все останется между нами? Потом как-нибудь все объясню. Но пока ты не должна никому рассказывать о нашей встрече.
Марина смотрела на скромную, по-прежнему сухощавую, гладко причесанную, совсем без косметики Лиду, – все вроде как и было, – и понимала, что видит человека совсем в другом качестве. Гладкие волосы, маленькое черное платье, добротная квартира без блестящих финтифлюшек Романова, – скромная учительница Лида стала женщиной на миллион долларов как минимум. Это было ясно по всему.
Ознакомительная версия.
