– Сынок... – прошамкала старушка, – мне бы найти внучка... Петей его зовут. Он хорошенький такой, посмотреть бы просто на него. А там – пускай меня его сука-маманя выгоняет.
– Ладно, – сказал седовласый эскулап, морщась и ощущая приближение привычной головной боли, которая мучила его каждый раз, когда рабочая смена подходила к концу и означала то, что надо собираться, вешать белый халат в шкаф, запирать кабинет и идти домой, – ладно, бабушка... Я сейчас быстренько просмотрю бумаги и найду вашего внука. Вам его домашний адрес надо, что ли?
– Адрес, адрес, – закивала головой старушка, – где он живет...
Седовласый подошел к своему столу, подумал минуту и открыл один из ящиков стола.
– Кажется, здесь, – пробормотал он, – вчера только мне приносили из архива... Фамилия, имя, отчество вашего внука? – обратился он к старушке.
– Не помню я, – прошамкала она, – Петей его зовут... Ему шесть годков только...
– Шестилетний Петя? – седовласый тоскливо посмотрел старушку, чувствуя, как головная боль уже кольцами улеглась у него в голове, – я как же я его... Ладно, сейчас посмотрю... Где у нас тут шестилетки... Петя, Петя... Ага! Вот!
– Не помню, – бормотала старушка, – склероз у меня... Старая я уже... Сколько годов мне – и то не помню. А если бы Петеньки моего фамилию помнила, в этот... в адресный стол пошла бы. А я не помню... Мне помирать уж скоро, а Петенька мой единственный родственник... Больше никого нету. хоть было бы кому квартиру свою оставить в наследство. Может, эта его сука-маманя похоронит меня по-человечески...
– Вот! – седовласый положил перед старушкой бумагу, – Базаров Петр Васильевич. Московская, двадцать девять, квартира пять. Посмотрите на фотографию – он? – он протянул старушке лист бумаги, в углу которого была приклеена плохая черно-белая фотография, запечатлевшая лицо мальчика.
– Он, – вглядевшись, подтвердила старушка, – Васик... То есть – Петенька мой...
– Сейчас я вам запишу его адрес и... и все... – седовласый забегал карандашом по вырванной из еженедельника странице, – вот... возьмите.
– Спасибо, родной! – благодарно зашамкала старушка, пряча страницу с адресом куда-то под покрывавшее ее тело вонючее тряпье.
Седовласый подождал, пока старушка поднялась со стула, налил себе из графина стакан несвежей желтой воды. Посмотрел на часы.
Похожая на плечистого негра дверь скрипнула, медленно приоткрываясь.
– Это... доктор, – проговорила просунувшаяся в образовавшееся отверстие между дверью и дверным косяком обвязанная цветастым платочком голова, – касатик мой... На прием к тебе можно?
«Еще одна старушка! – обомлел седовласый. – Я схожу с ума. Какой прием в четыре часа утра? Кажется, мне нехорошо... Может быть, я и правда с ума сошел»?
– Можно, касатик? – прошамкала вторая старушка с порога.
– Нет, нет, нет, – поднялся ей навстречу седовласый, – сегодня приема не будет. Я... нездоров.
– А я тоже болею, – сообщила старушка и поправила платочек на голове, – мне совсем плохо... Касатик, у меня ведь ревматизм.
– Какой ревматизм?.. – с трудом вымолвив седовласый. – Это детская клиника... Частная клиника... Она строго охраняется. Откуда здесь эти старушка с ревматизмом? Одна старушка, две... А, может быть, там еще кто-то есть... за дверью?
– За мной очередь не занимайте! – обернувшись, крикнула в коридор старушка на пороге.
Седовласый почувствовал, что рассудок покидает его. Он тяжело опустился на стул и сжал руками виски. Какие-то тени зашныряли по углам скудно освещенно кабинета.
«Так вот, значит, как с ума сходят, – пронеслась в его голове шальная мысль, – мамочки, не хочу... не дай бог... не дай господь сойти с ума... Как там – уж лучше посох и сума»...
– На сегодня – все, – слабо проговорил седовласый, не понимая ничего, кроме колыхавшейся в голове мутной боли, – приема нет...
«В отпуск мне надо, – подумал он еще, когда старушки покинули его кабинет, – или на пенсию... Хотя, нет. На пенсию еще рано»...
* * *
– Все-таки не понимаю, – проговорила Даша, шагая рядом со мной по совершенно пустынному коридору загородной клиники, – зачем тебе понадобился этот маскарад?
– Так, – я пожала плечами, – мне вдруг показалось, что тот... кто устроил все эти штуки с похищениями и тому подобное... внимательно следит за нами. За каждым нашим шагом. Понимаешь? Это как паутина, которой опутано все вокруг...
– Нет, – призналась Даша, – все еще не понимаю...
– Не важно, – сказала я, – просто я подумала о том, что нужно запутать следы. Чем непонятнее, тем лучше.
– Вот уж не знаю, – проговорила Даша и ступила на первую ступеньку лестницу, ведущей на первый этаж, – я вообще ничего не понимаю. Ты сказала мне заглянуть в дверь и изображать из себя старушку – я изображала. Неужели этот врач и на самом деле принимал меня за старушку? Вроде я не так плохо выгляжу.
– Принимал, принимал, – уверила я Дашу, – как и меня тоже. Обыкновенное внушение. Если он нас увидит еще раз – ни за что не узнает.
– А по-моему, – сказала Даша, – проще было бы загипнотизировать его, как и тех самых... охранников. И он без лишних воспросов выдал бы нам интересующие сведения. Кстати, как ты можешь быть уверена, что он дал тебе адрес того Пети, который нам нужен?
– На карточке фотография, – объяснила я, – а на фотографии, как ты догадываешься, тот самый Петя.
– А он...
– А он как две капли воды похож на нашего Васика, – сказала я.
Даша неопределенно качнула головой.
– Ты не стерла память этого врача? – спросила она у меня.
– Нет.
– Почему? – удивилась она, – ведь он теперь может сказать, что искали...
– Ну, то, что он кому-нибудь что-нибудь скажет, – проговорила я, – это исключено. Насколько я понимаю, ему вообще запрещено давать какие-либо сведения о пациентах. Но... я уже тебе говорила, что меня не покидает ощущение того, что за нами кто-то следит.
Даша непроизвольно оглянулась.
– Ага, – тихо сказала она.
Мы спустились на первый этаж и прошли мимо спящего охранника. Глаза охранника были неподвижны и смотрели в белый потолок больничного холла.
Сейчас четыре часа? Так вот, он проснется, примерно, часов в восемь утра.
Как и те пятеро охранников, что, словно каменные, сидят вдоль стен в своей каморке.
– Странно, – снова проговорила Даша.
– Ты о чем?
– Так все легко получилось, – задумчиво произнесла она, – архив... Странно, что в такой клинике, где охраны полно и с ворота закрыты до утра, архивы с карточками лежат совершенно свободно.
– Как говорится, и на старуху бывает проруха, – заметила я, – всего учесть нельзя.
Но все-таки нехорошее предчувствие кольнуло тогда меня.
Васик вышел из больницы, когда начало уже светать. Солнце еще не вышло, но непроглядная ночная тьма – почему-то совсем чернильная и кромешная в эту ночь – стала понемногу рассеиваться.
Нина спала, после очередной дозы препарата. Она очень ослабела за все время разговора с Васиком и врачи попросили его хотя бы день не беспокоить Нину.
Васик опустил руку в карман за зажигалкой, но так и застыл, о чем-то тяжело задумавшись. Потом все-таки достал зажигалку, щелкнул ей и снова замер, глядя на колеблющееся пламя. Сигарету он теребил в пальцах пока не переломил пополам. Достав другую, он приблизил ее к огоньку зажигалки и так держал, пока кончик сигареты не затлел красным.
Рассеянно затянувшись, Васик опустил зажигалку обратно в карман и подошел к своей машине.
Через полчаса он был уже въезжал уже во двор дома, где жил. Остановил машину у подъезда и вышел.
На лавочке у подъезда сидели трое.
Как только дверца машины за спиной Васика хлопнула, закрывшись, трое переглянулись и поднялись с лавочки. И загородили ему дорогу.
Он почти не видел их лиц в предутренней темноте, да и не интересовали его их лица, а когда один из них спросил его:
– Куда направляешься? – он ничего не ответил.
– Тебе говорят, – нарочито гнусавым голосом проговорил второй, – ты чего тут делаешь?
– Я живу в этом доме, – ответил Васик и затянулся сигаретой.
– Врет, – сказал третий.
Васик почувствовал вдруг, как у него похолодела спина.
«Вот оно, – подумал он, – кто они такие? Да кто же еще, как не пособники похитителей моего сына! Кто еще может ждать меня в такую рань у подъезда... Только какие-то они странные. Пустые бутылки водки валяются под ногами, и сами они... Небритые, мутноглазые... За версту несет перегарищем. Обыкновенные алкаши, которым похмелиться не на что, поэтому и пристали, но... Конспирация?»
– Чего ты тут делаешь? – снова спросил гнусавый и икнул. – Домой, говоришь, идешь? Так за проход платить надо, понял? Давай стольник, а то не пустим в подъезд...
«Не то, – понял Васик, – какие же это похитители? Обыкновенные гопники»...
