Я задумываюсь. Иду к О'Нилу и передаю наш разговор с Джоном-маленьким. Но он совершенно спокоен. Я его уже изучил. Таким он бывает, когда обдумывает акцию.
- Говоришь, послезавтра поедет? - спрашивает. - Значит, у нас день... Маловато.
Он отправляется звонить Высокому чину и возвращается озабоченный.
Выясняется, что тот страшно переполошился. "Как? Предатель среди своих!" И не просто предатель, классный профессионал. А главное, идеалист. Дурак, который верит в то, что полиция существует, чтобы ловить любых преступников. И не понимает, что есть персоны, которые не могут быть преступниками. Что бы они ни делали, они всегда правы. И, наоборот, есть такие, кого следует считать преступниками, независимо от того, совершил он преступление или нет... Словом, Высокий чин в панике.
Двух решений быть не может. Вечером мы тщательно разрабатываем план. "Мы"! Как всегда это делает Высокий чин. Мастер он на эти дела. Если б такой стал главарем банды, ох и наделали бы они дел! Весь план основывается на психологии. Ставка на характер Джона-маленького.
Перед концом рабочего дня (который выдался на редкость спокойным) О'Нил подходит к Джону-маленькому и, глядя ему прямо в глаза, говорит:
- Мне Джон-большой все рассказал. Сейчас не хочу объясняться. Потом потолкуем. Клянусь, - он поднимает руку с прижатыми пальцами, так клянутся свидетели перед судом, - что мы ни при чем. И мне здорово интересно, как ты шел по следу. Я готов пройти весь этот путь и доказать тебе, что ты на каждом углу ошибался. Зла не таю. Поставишь бутылку коньяка и извинишься вот при нем, - он кивает в мою сторону. - И забудем об этом.
- Я прав, - говорит Джон-маленький, но мне чудится в его голосе еле уловимое сомнение.
- Если окажешься прав, пойду с тобой вместе к начальнику, уйду из полиции, повешусь, что хочешь. Я-то знаю, что ты не прав.
Таких длинных речей от О'Нила никто никогда не слышал. Но актер он первоклассный. В его тоне столько непоколебимой уверенности, что если б он утверждал, что дважды два пять, я поверил бы.
Разговор длится еще некоторое время и заканчивается тем, что мы уславливаемся: завтра после оперативки Джон-маленький ведет нас по следу.
Я потом долго думал, почему он согласился? Он ведь не дурак, а главное, уже присмотрелся к нам, к О'Нилу, в первую очередь, понимал ведь, с кем имеет дело. Думаю, что подвел его неистребимый идеализм, фанатичная вера в честность полиции. Он не хотел верить, что полицейские могут быть преступниками. Просто не мог в это поверить!
Честное слово, если б он убедился, что ошибся, что мы ни в чем не виноваты, он был бы счастлив. Уверен.
На следующий день после утренней оперативки садимся все втроем в машину О'Нила и едем к нему домой.
У О'Нила на лице выражение оскорбленного достоинства, Джон-маленький в напряжении, я усмехаюсь - играем, мол, в детские игры, убеждаем неразумного малыша, что не мы украли его совочек.
В гараже стоит мотоцикл О'Нила. Тот ничего не изменил. Джон с торжеством указывает на номер.
О'Нил смотрит на него с жалостью.
- Не хотел об этом никому рассказывать, чтобы лишней болтовни не было, говорит он и показывает Джону-маленькому копию своего официально зарегистрированного заявления в полицию об угоне мотоцикла (штамп о регистрации, помеченный задним числом, нам раздобыл, конечно, Высокий чин). Кому надо, тот знает; мы потом поедем к следователю, который ведет дело, степенно говорит О'Нил, - он подтвердит, что ему я сразу рассказал, что моим мотоциклом воспользовались.
Я чувствую, что Джон-маленький начинает колебаться.
- Теперь, - говорю я, - поехали на место происшествия. (Зачем? Будь Джон-маленький похитрей, он бы задал себе тот же вопрос, но он немного растерялся.)
Приезжаем на шоссе, потом едем по проселку.
- Где твое болото? - спрашивает О'Нил.
- Сто метров дальше, около рощи,- отвечает Джон-маленький.
Подъезжаем.
О'Нил спокойно вынимает из машины складной багор.
- Давай пощупаем, - предлагает он.
- Втроем? - удивляется Джон-маленький. - Тут целую команду надо. Завтра вернемся, - в его голосе больше уверенности, он взял себя в руки
- Ну, завтра так завтра, - равнодушно говорит О'Нил
Он неторопливо складывает багор, и мы направляемся к машине. Впереди Джон-маленький и я, сзади О'Нил со своим багром в руках. Когда мы подходим к машине, я слышу за спиной глухой хлопок, и Джон-маленький падает носом в траву.
Все.
Акция закончена. Мы можем спать спокойно, никто нас не разоблачит. О'Нил довольно усмехается. Я - нет, меня охватывает какое-то странное чувство. Ну, мы погибаем - воюем с преступниками, преступники - воюют, с людьми, тот металлист или Карвен - воевали за дело. А этот мальчишка ради чего? Я вспоминаю, как он пришел к нам первый раз - восторженный, мечтающий о больших делах, смотревший на нас, как на богов.
Где теперь его мечты? И его боги?..
Мы затаскиваем тело в машину, возвращаемся на шоссе, проезжаем два десятка километров и у самого города сворачиваем в лесок, где, как нам известно, любят уединяться влюбленные парочки. Там оставляем тело и рядом знак "Черного эскадрона". На этом особенно настаивает Высокий чин.
Затем едем в город и прилично напиваемся. Вернее, я. Все не могу забыть...
О'Нил с удивлением смотрит на меня и при всей своей толстокожести, видимо, догадывается, в чем дело. Он доставляет меня домой, доводит до квартиры, укладывает на диван и уходит, сказав на прощанье:
- Ничего не поделаешь, Джон, или он или мы, другого выхода не было.
Да, теперь я просто Джон, не Джон-большой, другого у нас в отделе больше нет.
Тело убитого находят, как мы и ожидали, в тот же вечер какие-то забредшие в лесок влюбленные. И в газетах поднимается очередной шум (газетам только и подавай, из-за чего бы пошуметь, не то, так это).
Убийство сенсационное. Во-первых, жертва - полицейский, и погиб он не в перестрелке, не в схватке с преступниками, а непонятно каким образом, видимо, после похищения. Во-вторых, это дело рук "Черного эскадрона", о чем свидетельствует оставленный возле тела знак. И в-третьих, и главных, теперь всем должно быть ясно, что Дор - клеветник и лгун! Не мог же "Черный эскадрон", тайная, как он утверждал, организация полицейских, созданная ими для самозащиты, убить своего же! Все, что хотите, только не это.
Разумеется, находятся мерзавцы (в том числе и Дор), пытающиеся утверждать, что это сведение счетов между членами "Эскадрона", месть предателю. Но следствие, которое ведет полиция и параллельно две большие газеты, этого не подтверждает.
И всем становится ясно, что "Черный эскадрон" - организация преступная, возможно, политическая, из тех, что правее правых. В общем, идет спор, а в результате никто ничего не может понять. Но главное достигнуто - большинство перестает подозревать нас.
Похороны проходят очень торжественно. Мы все клянемся не давать спуску преступникам.
И когда в газетах мелькают сообщения о найденных в заброшенных каменоломнях трупах (по-видимому, преступников) с картонкой с черепом и скрещенными костями или о таинственно исчезнувших профсоюзных вожаках и коммунистических активистах, это проходит почти незаметно.
Глава VIII.
ВОТ ТАК И ЖИВЕМ...
Наконец наступает очередь Дора. Мы не забыли его статьи. Правда, теперь он переключился на разные фашиствующие организации, на тех, что правее правых, на какие-то военно-спортивные полулегальные союзы. Но это только нам на руку случись с ним что-нибудь, и поди узнай, кто виноват, когда у человека столько врагов.
Начинаем планировать операцию.
Здесь я хочу вам кое-что сказать. Может быть, из моего рассказа вы делаете выводы, что чуть ли не мы вдвоем с О'Нилом весь "Черный эскадрон" и вершим все его дела. Чепуха! В "Эскадроне" сотни людей, в каждом отделе, в каждом управлении, да, наверное, в каждом участке они есть. Нас много, мы хорошо организованы, умеем молчать, в случае чего, нам помогают Высокие чины, а остальные полицейские начальники на наши шалости закрывают глаза. Что? Я это уже говорил? Не помню. Ну а говорил, так не мешает повторить еще раз. Не придирайтесь, черт возьми! Просто я рассказываю о том, в чем сам участвовал, о чем знаю. У нас так поставлено дело, что мы только нескольких коллег своих и знаем. Иной раз работаем бок о бок, а и не подозреваем, что оба в "Эскадроне". Так спокойней.
Вот в нашем управлении - я, О'Нил, кто еще? А черт его знает! Но ведь находят в нашем городе убитых гангстеров, и мы с ним ни при чем, значит, еще чья-то работа, верно? И люди исчезают. Опять чья-то работа. Так что локоть товарищей мы чувствуем. Только не знаем их в лицо.
Однако вернусь к нашей очередной операции. Объект - Дор.
На этот раз, кроме Высокого чина и нас двоих, в совещании участвуют еще двое, как обычно, из другого города. (Нам с О'Нилом тоже приходилось несколько раз во время отпуска выполнять нашу "работу" в других городах.) Один длинный, мрачный, другой - коренастый, невысокий, прямо Пат и Паташон. Были такие актеры в старых фильмах. Не видели? Смешные, я как-то смотрел. Но эти не смешные. С этими лучше не шутить.
