Алена вбежала в гримерную.
— О, боже! — звук, вырвавшийся наружу, был такой, словно она произвела его не голосовыми связками, а желудком.
— Что? — Вадим перекинул Клязьмину на руки кому то из сбежавшихся на крик актеров и, отстранив Алену, ворвался в комнату.
Лина Лисицына сидела на стуле, уронив голову в таз с водой. Руки ее были плотно связаны за спиной поясом от ее зеленого халата. Она не шевелилась, потому что вряд ли смогла бы это сделать. Лина была мертва.
* * *
— У меня не идет из головы гуру, — Алена посмотрела на Вадима, который остервенело тыкал пальцем в кнопки телефонного аппарата, — помнишь, когда он нас напугал в коридоре. Он закричал: «Беды великие! Офелия в воде!»
— Угу, — отозвался Вадим. — Я тоже об этом думаю. Черт! Где может шляться по ночам мужик, которому скоро стукнет шестьдесят?
— А кому ты звонишь?
— Угадай с трех раз — Горынычу, конечно!
— Вадим, я принес ключ от гримерной Лины, — в дверях костюмерной появился запыхавшийся Ганин.
— Закрой ее, а ключ отдай мне, — Вадим вернулся к своему занятию. — Нет, я не понимаю… Может быть, с ним что-нибудь случилось? Может, у него приступ?
— Он сердечник? — удивилась Алена.
— Нет. Сколько себя помню, он ни разу не сидел на больничном.
— Дай-ка мне, — она решительно взяла у него трубку и набрала номер.
— Все, закрыл, — снова появился Илья, — не можем успокоить Машку.
— Сейчас приедет «Скорая» и оперативники. Ты пошли кого-нибудь к служебному входу, — тут он удивленно уставился на Алену. — А кому ты звонишь?
Она закрыла глаза, вслушиваясь в протяжные гудки.
— Тете Тае.
— Слушай, у меня важное дело. Не занимай телефон!
— По-твоему, я пытаюсь развлечься, сплетничая с родственницей? — усмехнулась она.
— А чем еще ты занимаешься?!
— Вот дурень! — она покачала головой.
Наконец на другом конце провода тетка произнесла долгожданное «Алло» и, узнав голос племянницы, тут же сбросила с себя маску утонченной вежливости:
— Алена! Ты хоть на часы посмотрела? Семи еще нет!
— Позови к телефону Вячеслава Ивановича, пожалуйста, — промурлыкала она в трубку, хитро косясь на Терещенко.
— Что?! — в один голос вскричали Вадим в комнате и тетка у себя в квартире.
Следователю она утвердительно кивнула, а тетке заявила тоном, не терпящим пререкательств:
— Я понимаю, что это не лучший способ знакомиться с личной жизнью интеллигентной женщины, и даже не буду распространяться по поводу морали. В театре еще один труп, так что скажи ему: пусть немедленно выезжает.
Она положила трубку и с торжеством взглянула на Вадима, который усиленно хватал ртом воздух — так же, как накануне, когда залпом выпил водку.
В коридоре послышалась внушительная дробь многочисленных шагов.
— Ладно, — он подался к дверям, — потом расскажешь.
* * *
— Как ты себя чувствуешь? — Вадим поймал ее за рукав пальто у самого выхода.
— Неважно. Особенно если принять во внимание, что сегодня я должна была положить статью о Журавлеве на стол Борисычу. — Алена кисло сморщилась, показывая свое отношение к предстоящему разговору с начальством.
— Мне бы твои заботы, — искренне позавидовал он.
— Не мог же ты уследить за всеми!
— Ну конечно! Подумаешь, убили актрису под носом у следователя! — Терещенко совсем сник.
Она погладила его по небритой щеке и мягко улыбнулась:
— Никто не мог предположить, что собираются убить именно Лисицыну.
— Да, как правильно заметил Людомиров во вчерашнем спектакле, никому не известно, кто будет следующим…
Странно, но она восприняла это предположение довольно буднично, она даже не удивилась:
— Я думаю, что убийства связаны со спектаклем.
— Неужели? — усмехнулся он. — Какая свежая мысль.
— Нет, ты не понял. Сначала убили Гамлета — Журавлева, потом Офелию — Лисицыну. Нужно понять мотив, чтобы вычислить следующую жертву. Я думаю, что Лина — не последняя.
— Мотив… — задумчиво протянул следователь. — Кто-то задумал убить всех актеров, занятых в спектакле?
— Ну, Вадим. Это же очень плоско. Может быть, убийца пытается что-то сказать этими смертями, или он ставит свой собственный спектакль, но наоборот. На сцене Гамлет погибает последним от ранения отравленной шпагой, до этого тонет Офелия.
— Тогда он пропустил уже десяток персонажей. Я даже думать над этой версией не хочу, — Вадим отрицательно покачал головой. — Но ты права, стоит попытаться нащупать мотив. Хотя какие, к чертям, могут быть мотивы у сумасшедшего убийцы.
— Мне эти убийства не кажутся делом рук сумасшедшего. По-моему, тут присутствует какой-то трезвый расчет.
— А может быть, Лина что-то увидела, или услышала, или могла что-то вспомнить. Может, она случайная жертва, как иногда бывает.
— Тоже вполне вероятно.
— Ладно, все равно до результатов экспертизы говорить пока рано.
Он повернулся было, чтобы возвратиться наверх.
— Вадим, — позвала Алена.
Он оглянулся. Лицо его было бледным и осунувшимся.
— Как ты? — ей стало его жалко.
— Все хорошо, прекрасная маркиза, — грустно улыбнулся Вадим.
Она медленно подошла к нему, тронула губами его колючую щеку:
— А так?
— Так? Так гораздо лучше.
— Удачи.
Он кивнул и поплелся вверх по лестнице.
Алена вышла на улицу, сразу же пожалев, что не осталась за дверями театра, — на нее нацелились несколько видеокамер.
«Господи! Только не это! Как я это ненавижу!» — про себя взмолилась она и попыталась быстро проскользнуть мимо толпящихся журналистов. Но не тут-то было.
— Алена! Алена Соколова! — предательски взревел Коржик, на бегу размахивая микрофоном. — Ты не можешь уйти просто так.
— От тебя — легко! — невежливо ответила она и ускорила шаг.
Но ее уже обступили со всех сторон:
— Что вы можете сказать об этом убийстве?
— Кого убили?
— Вы думаете, это самоубийство?
— Вы не связываете это убийство с изнасилованием в Солнцеве?
Алена с интересом посмотрела на того, кто выкрикнул последний вопрос:
— Неужели вы связываете?
Парень с виду был вполне вменяем, если такое определение подходит под телекорреспондента, проторчавшего все утро на диком холоде в ожидании новостей.
— Ты должна дать мне интервью, — Коржик схватил ее за локоть, — имей совесть!
Алена улыбнулась ему весьма приветливо:
— Только наедине.
— Все! — он помахал микрофоном над головой. — Собирайте собак, охота закончена — девушка моя!
— Не имеешь права! Нахал! — негодующе зашумели остальные, понимая, что им придется стоять у дверей театра и дальше.
— Имею, имею! — злорадно заверил всех Коржик.
Подпрыгивая от радости, а заодно и для того, чтобы согреться, он поволок Алену к своей служебной машине. За ними бежал оператор с камерой на плече.
Отойдя от продолжавших возмущаться журналистов на приличное расстояние, Коржик остановился и серьезно посмотрел на нее:
— Значит, так — я задаю вопрос, ты отвечаешь. Можешь не торопиться, говори поподробнее, потом подрежем.
— Прости меня, Коржик, — произнесла Алена, едва справляясь с угрызениями совести, — но я ничего не могу тебе рассказать.
— Нет! — округлил он глаза. — Ты не можешь меня так подставить!
— После окончания расследования первое интервью — твое, — заверила она.
— Мне нужно сейчас, — похоже, он собирался разрыдаться.
— И не пытайся, — предостерегла она его, — на меня это не подействует.
— Ну хоть пару фраз!
— Даю маячок: через полчаса из театра выйдет следователь Терещенко. Но он догадывается о толпе журналистов, поэтому выйдет через технические ворота.
— Ты просто чудо! — Коржик чмокнул ее в щеку.
— Только не говори ему, кто навел, — кисло улыбнулась Алена.
* * *
В редакции Алену встретили настороженно. Как только она уселась за свой стол, к ней тут же подлетел Лешка Вакунин и, потрясая длиннющими патлами, озвучил витающий в воздухе общий вопрос:
— Ты что, опять влипла?
— А ты завидуешь? — прищурилась она.
— Между прочим, Аркадий Борисович сегодня уже валидол принял, — Варя бросила на нее укоризненный взгляд из своего угла. — В новостях уже успели показать тебя.
— Можно подумать, это я убила Лину Лисицыну! — фыркнула на это Алена и, опершись подбородком о кулак, тупо уставилась перед собой.
«Что же нужно убийце? Ведь понятно, что даже сумасшедший убивает со смыслом. Ну, хорошо, пусть в театре действительно появился маньяк. Предположим… — она скривилась. — Нет! Не может быть, чтобы за полгода я встретилась сразу с двумя маньяками. Такого не бывает! Но все равно, кто-то ведь убивает? Кто же это? Маша Клязьмина? Она действительно слегка не в себе, особенно в последнее время, с тех пор как связалась с гуру. Кстати, о гуру — он ведь предрекал убийства. По крайней мере, убийство Лисицыной точно предрекал. Мог ли он сам совершить эти преступления? Зачем ему? Да хотя бы для того, чтобы поддержать свой авторитет в глазах последователей. Версия хилая, но вполне имеет право на существование. А Людомиров? Этот весельчак, который придумал шутку с посланиями. Достаточно ли он ненормален, чтобы заиграться в свои интрижки и начать кровавую резню? А Ганин? Как ни крути, но именно ему была выгодна смерть Журавлева. Кстати…» — Тут ее сердце заныло в предчувствии неприятной догадки. Что-то, что давно уже вертелось в голове, вдруг материализовалось во вполне ясные воспоминания — октябрь прошлого года, премия «Чайка». Именно! Тогда Илья впервые заговорил с ней о готовящемся к постановке «Гамлете». Он воодушевленно описывал, какой видит свою будущую роль. Кто же был с ним рядом? Точно, она словно наяву увидела удивительно элегантного Ганина, рядом с ним Лину Лисицыну в красивом бордовом платье с оголенными плечами, Александра Журавлева и Аристарха Нелюбова. Все они улыбались друг другу. Журавлев непривычно оживленно хвастал, что его пригласил в новую картину Михалков. А потом он прервал свою пылкую речь и, хлопнув Ганина по плечу, почти крикнул: «А все-таки я тебе завидую!» И все весело рассмеялись. Ганин с Журавлевым были друзьями! Причем достаточно близкими друзьями. За последние несколько месяцев откровенного противостояния об этом все как-то позабыли. Но, если покопаться в подшивках популярных изданий, можно найти интервью обоих актеров, где они рассказывают о своих замечательных отношениях, о том, как справляли праздники в одной компании, и тому подобное. И еще, год назад, поговаривали о романе Лины и Ильи. Правда, этот слух так и остался неподтвержденным. Зная и его, и ее, Алена не слишком-то верила, что эти двое могут быть действительно влюблены друг в друга: они слишком тяжелы были сами по себе — честолюбивы, амбициозны, капризны, ветрены, противоречивы, поэтому столкновение с таким же набором в характере другого человека грозило взрывом эмоций, в основном негативных. И тем не менее Илья хорошо относился к Лине, а Лина — к Илье. Что же произошло за этот год? Почему распалась дружба Ганина и Журавлева, почему Илья стал относиться к Лине с видимой холодностью, даже отчужденностью. Ведь теперь при ее появлении он каждый раз менялся в лице. И эти перемены говорили не о скрытой любви, а как раз, наоборот, скорее о ненависти или даже о страхе. Только ли все это произошло из-за перераспределения ролей в «Гамлете»? Вообще, как Журавлев ухитрился отобрать роль у ее, казалось бы, законного владельца? Как Лина втиснулась на место Маши Клязьминой? Настя незадолго до убийства Журавлева сболтнула, что к переменам в актерском составе причастен Аристарх Нелюбов — он-де позаботился о своей протеже — Лине. Он надавил на главного. Но Журавлев? Кто надавил за него? Странно все это. Все эти секреты могут и не иметь к убийствам никакого отношения. Хотя, с другой стороны, могут и иметь… Интересно все-таки, какова во всем этом роль Нелюбова? Поговаривают, что он достаточно влиятелен в театральном мире. Да что там поговаривают! Почти все постановки делаются через него. В театрах нет денег, нужны спонсоры. А найти спонсора практически на любой спектакль может лишь один человек — Аристарх Нелюбов. У него потрясающее умение налаживать связи, у него своя компания в Москве — он организует концерты зарубежных звезд в крупных городах России. У него контакты даже в Голливуде. Но с тех пор как он отошел от актерской деятельности, он не слишком-то светится. По большей части живет за границей, сюда приезжает крайне редко. Знает ли она о нем еще что-нибудь? Кроме того, что сейчас он, кажется, в Москве, больше ей ничего не известно.
