Мельников снова вздохнул, но на разговор согласился. Когда мы остались вдвоем, он бросил на меня печальный взгляд и сказал:
— Ну что еще, неугомонная моя?
— Я завтра тоже буду присутствовать на задержании.
— А это еще зачем? — нахмурился капитан. — Не нужно, лишнее это.
— Но я имею право! — запальчиво сказала я.
— Не имеешь ты никакого права, — махнул рукой Мельников. — Ты здесь вообще лицо постороннее, Татьяна, не забывай об этом. При допросе можешь присутствовать, — милостиво разрешил он. — Допрос не задержание.
— Но я буду просто сидеть в машине!
Мельников закурил сигарету. Я смотрела на него выжидательно, но тот ничего не говорил.
— Почему нельзя-то? — не выдержала я. — Кажется, у меня опыта достаточно. Уж, во всяком случае, я ничем точно не наврежу.
— Можешь и навредить, — буркнул Мельников. — В этом все дело.
— Как это? — не поняла я.
— А так! Этот человек, шантажист, скорее всего, знает о том, что Лобоцкая тесно общается с Инессой Вавиловой. Иначе откуда ей так сразу взять две тысячи долларов, кто ей еще одолжит?
— Ну и что? — по-прежнему не понимала я.
— А то, что вполне может оказаться, что этот человек с тобой уже общался и, следовательно, прекрасно знает в лицо. И если он тебя заметит на месте операции, то может просто уйти, поняв, что за ним следят. Ты что, хочешь, чтобы все сорвалось?
Я с улыбкой посмотрела на капитана.
— Андрей, Андрей, — с легким укором покачала я головой. — Я же профессионал с большим опытом. Неужели ты думаешь, что я не рассматривала такой вариант? И неужели ты забыл о том, как мастерски я владею искусством перевоплощения, маскировки, проще говоря? Да я в три минуты могу изменить свой образ так, что мать родная не узнает!
Мельников помолчал.
— Кстати, я могу еще кое-что добавить, — продолжала я.
— Что? — меланхолично спросил Мельников.
— У меня есть некоторые предположения насчет того, кто именно шантажирует Кассандру. Конечно, это всего лишь предположения, но я могу с тобой ими поделиться. Возможно, тебе поможет эта информация. Но за это я хочу присутствовать на месте задержания. Просто в качестве наблюдателя.
— Ну хорошо, — немного оживился Мельников. — Поедешь со мной, в моей машине. Твоей чтобы и близко там не было. Замаскируешься сама, как считаешь нужным. Но из машины чтобы носа не высовывала, если я не разрешу, ясно?
— Ясно, — ответила я. — Ну так вот…
* * *
Пятнадцатого октября, на следующий день после этого разговора, я поднялась рано. Мне просто не давало спокойно спать ожидание развязки истории с шантажистом. К тому же мне уже несколько раз успела позвонить Кассандра и сообщить, что у нее все готово, но что она все равно боится. Я столько же раз заверила, что ей нечего бояться, и стала заниматься приготовлением завтрака.
Времени у меня было достаточно, и я решила побаловать себя чем-нибудь вкусненьким, поскольку в последние дни мне приходилось питаться в основном полуфабрикатами, обедать в придорожных закусочных. Конечно, кулинар из меня не бог весть какой, но все-таки фаршированные яйца и фруктовый салат я приготовить вполне в состоянии. Съев еще и баночку йогурта на десерт, я с удовольствием выпила две чашки кофе и закурила сигарету.
После этого я позвонила Мельникову и спросила, как дела. Андрей коротко ответил, что все в порядке, и добавил, чтобы я подъезжала к нему к одиннадцати часам. Без пяти одиннадцать я уже входила в кабинет капитана.
— Что, не терпится? — улыбнулся Мельников при моем появлении.
— Просто не люблю опаздывать, — ответила я, присаживаясь.
— Ладно, подожди немного, скоро поедем.
На вокзал мы приехали в двенадцать, за час до назначенного шантажистом времени. Я понимала, что предстоит ожидание, но заранее была к этому готова — мне порой приходилось ждать куда дольше! Мельников сидел с совершенно невозмутимым видом, иногда переговариваясь со своими напарниками по рации.
Наконец час истек. А вскоре появилась и белая «Волга», из которой вышла Екатерина Николаевна Лобоцкая и торопливой походкой направилась в здание вокзала. Через некоторое время она вышла оттуда, поймала машину и отправилась домой.
Я вопросительно посмотрела на Мельникова.
— Все нормально, — успокоил он меня. — Ребята давно на месте, все начеку. Ты сама-то его не видишь?
— Нет, — честно призналась я, допуская, что моя версия может быть неверна или что вместо подозреваемого мной человека может прийти его сообщник.
Прошло еще минут пять, за которые мы с Мельниковым не произнесли ни слова.
— Вон он! — вдруг приглушенно воскликнула я, показывая на человека, идущего к зданию вокзала.
— Отлично, — откликнулся Мельников и передал по рации приметы увиденного человека.
— А ну-ка пойдем, — подмигнув мне, сказал он. — Сейчас мы его озадачим.
Мы видели, как человек подошел к нужной камере, набрал комбинацию цифр и открыл дверцу. Он взял в руки пакет и с некоторым недоумением вертел его в руках. Не в силах преодолеть любопытство, он приоткрыл его…
— Разочарованы, Роман Святославович? — послышался звонкий голос.
Парень вздрогнул и повернулся. Я с улыбкой смотрела на него.
— Э-э-э… Вам чего? — отступая на шаг назад, с натянутой улыбкой произнес он.
В ту же секунду его под руки с обеих сторон подхватили два оперативника.
— По-позвольте, что происходит? — пытаясь освободиться, заверещал Роман. — В чем дело?
— А вот в чем дело, это вы нам и объясните, — отчеканил, выходя вперед, одетый в штатское капитан Мельников и небрежно бросил: — В машину его!
Роман Святославович Красильников — а это был именно он, младший брат Кирилловой жены Ольги, которого я видела только на фотографиях, показанных мне Инессой, — у капитана пытался хорохориться. На вопрос, что он делал у камер хранения, он тут же ответил:
— Приятель попросил забрать одну вещь, я согласился… Его самого в городе нет сейчас, а срок хранения истекает.
— И какую вещь? — невозмутимо пуская кольца дыма, уточнил Мельников.
— Понятия не имею! — отрезал Красильников. — Вещь не моя, чего я стану лишние вопросы задавать?
— А зачем тогда вы открыли этот пакет? — насмешливо задал следующий вопрос Мельников. — Вы же интеллигентный человек!
— Да это… Да это случайно получилось! — выпалил Ромка. — Я и не хотел его открывать, просто случайно задел угол…
— Вы хотите сказать, что ваш знакомый просил вас забрать из камеры хранения носовой платок? — усмехнулась я, кивая на платочек, лежавший на столе.
— Мадам, — скривился в ответ Красильников, — еще раз повторяю: я не знаю! Не знал, что там лежит и с какой целью мой приятель просил это забрать. Я просто исполнял его просьбу.
— А Екатерину Николаевну Лобоцкую вы шантажировали тоже по чьей-то просьбе? — не удержалась я.
Роман не удостоил меня взглядом, а с наигранным сочувствием обратился к Мельникову:
— Товарищ капитан, я понимаю, что такое женщина в милиции. У нее, наверное, фантазия слишком разыгралась. Работа скучная, небось хочется чего-нибудь остренького, вот она и придумывает, чего не было.
Вместо ответа Мельников позвал дежурного и попросил привести Лобоцкую. Когда Екатерина Николаевна вошла в кабинет и увидела сидящего там Романа, то до нее сперва не дошло, что он здесь делает. Когда же она поняла, у нее просто отпала нижняя челюсть.
— Ах ты мерзавец… — зловещим шепотом проговорила она. — Да ты знаешь, что я с тобой за это сделаю?!
— Минуточку, минуточку, — заволновался Ромка. — Товарищ капитан, я не понимаю, какое отношение Касс… Екатерина Николаевна имеет к тому, что со мной случилось?!
— А вот это мы сейчас и услышим, — пообещал Мельников. — Екатерина Николаевна, объясните Роману Святославовичу ситуацию, а то у него, кажется, проблемы с памятью.
Екатерина Николаевна объяснила ситуацию. При этом всякий эзотерический флер слетел с нее, это была рассерженная, оскорбленная в лучших чувствах женщина.
— Ах ты шантажист несчастный! Да если б я знала, что это ты, я б с тобой мигом разобралась, паразит! Одна вертихвостка ваша воду мутит, все нервы уже истрепала, теперь и ты туда же, сопляк несчастный?! Ну все! Терпение мое кончилось! Теперь-то я уж точно позабочусь, что и ты в тюрьму загремишь, и сестрица твоя с голой задницей останется! И пускай больше не является, я ее с крыльца так спущу, что она все ступеньки пересчитает! Плебейская семейка!
— Стоп-стоп, Екатерина Николаевна, давайте по существу, — поморщился Мельников. — Вы садитесь, садитесь. Итак, вам пришло письмо…
— Письмо мне пришло, в почтовом ящике лежало, — согласилась Екатерина Николаевна, несколько успокаиваясь и присаживаясь на стул. — Там написано, чтобы я принесла в камеру хранения две тысячи долларов. Пятнадцатого числа… Ну и… вот, — заключила она.
