В суровых, серых, как гранит, глазах Мейсона было что-то, что заставило ее взять себя в руки.
— Лейтенант Трэгг пригласил меня проехать с ним в Управление, начала она. — Потом он попросил показать ему драгоценности, подаренные матери Джорджем Эндикоттом, и очень тактично предложил мне надеть некоторые из них, причем как можно больше, потому что, уезжая из квартиры, я оставляю ее без присмотра, и, не исключено, что воры…
— Они вас фотографировали? — прервал Мейсон.
— Полиция? Нет.
— А кто-то еще?
— Да. Газетные репортеры.
Мейсон тихо выругался.
— В чем дело?
— Именно так полиция сотрудничает с прессой, — зло сказал Мейсон.
— Что вы имеете в виду?
— Прекрасная реклама для полиции. Вы вся обвешана драгоценностями, полученными вашей матерью от Эндикотта. Репортерам разрешают вас фотографировать. Завтра снимки появятся в утренних газетах под заголовками: «Лейтенант Трэгг допрашивает наследницу» или «На ней целое состояние, полученное матерью от покойного благодетеля».
— О, Боже! — в отчаянии воскликнула Марлин.
— Продолжайте. Что было потом? — спросил Мейсон.
— Лейтенант Трэгг, видимо, задержался где-то, а меня отправили к сержанту Холкомбу и трем или четырем другим полицейским.
— Насколько я понимаю, сержант Холкомб начал вас допрашивать?
— Да.
— Они посадили вас на стул в центре комнаты и направили вам в лицо яркий свет, — сказал Мейсон. — Они сели кругом, в комнату вошли еще какие-то люди, стали кричать на вас, вопросы сыпались со всех сторон с такой скоростью, что у вас не было времени на них отвечать, они делали всевозможные неприятные намеки, бросали вам в лицо обвинения и…
— Все происходило именно так.
— А затем внезапно появился лейтенант Трэгг. Он вел себя по-отечески и как истинный джентльмен. Он извинился, пригласил вас к себе в кабинет, вы вздохнули с облегчением и подумали, что он самый приятный человек на свете.
— Все так и было. А откуда вы знаете?
— Обычная полицейская тактика, — объяснил Мейсон. — Психологическая атака — так называемая «третья степень»[3]. Один доводит свидетеля чуть ли не до помешательства, выпытывает у него все, что тот только знает, а когда он уже отказывается говорить, дается сигнал, входит новое лицо, которое ведет себя, как истинный джентльмен, и…
— Вы хотите сказать, что все это было подстроено?
— Конечно.
— Но я не могу поверить, что лейтенант Трэгг такой подлый.
— Лейтенант Трэгг, — пояснил Мейсон, — выполняет свою работу. Ему приказывают использовать определенные методы. Он не решает, что ему делать, а что не делать. Он — один из винтиков в машине. Полиции надо получить результаты, они должны заставить людей говорить и используют все методы, которые помогут добиться цели. Там работают изобретательные люди, не думайте, что все полицейские — идиоты.
— Те, кто допрашивали меня в начале, бесспорно, были кретинами.
Они…
— Готов поспорить, что, тем не менее, они выудили у вас немало информации.
— Им ничего не удавалось, пока меня не опознала свидетельница.
— Какая еще свидетельница?
— Женщина, которая видела, как мы все входили и выходили из квартиры Розы Килинг.
— Девять из десяти, — уверенно заявил Мейсон, — что это еще одна полицейская ловушка. Свидетельница — подставное лицо. Вы ее хорошо рассмотрели?
— Нет, она оставалась в тени.
— Она точно указала время, когда вы пришли и когда ушли?
Марлин Марлоу с минуту подумала, а затем ответила:
— Нет. Она просто заявила, что я — та женщина, которую она видела выходящей из квартиры, и о которой раньше рассказывала полиции.
Мейсон вздохнул.
— Старые уловки. Она никого не видела. Наверняка, это стенографистка, работающая в вечернюю смену, или секретарь отдела залогов и поручительств.
Скорее всего, она даже не знает, где живет Роза Килинг, и ни разу в жизни вас не видела.
У Марлин Марлоу перехватило дыхание.
— В чем вы им признались? — спросил Мейсон.
— На меня очень повлияла эта свидетельница. Я думала, что она всех нас видела — как мы входили и выходили. Я… я пыталась спасти вас и сказала, что это я позвонила вам, попросила прийти и…
— И что были там и ушли?
— Да.
— Это окончательно решает дело, — устало сказал Мейсон. — Они предъявят вам обвинение в убийстве.
— А что будет с вами?
— Мне тоже достанется, — мрачно ответил адвокат.
Когда Мейсон открыл дверь своего кабинета, он увидел ожидавшую его Деллу Стрит.
Она соскочила с кресла и подбежала к нему.
— Делла, что ты здесь делаешь? — спросил Мейсон. — Уже полночь.
— Знаю, но я все равно не заснула бы, если бы отправилась домой. Как дела?
— Они заставили ее говорить.
— Насколько все плохо?
Мейсон повесил шляпу на крючок в шкафу для одежды и ответил:
— Положение очень неприятное.
— Хабэас Корпус хоть как-то помог?
— Чуть-чуть. Она не успела еще все разболтать, но многое уже рассказала.
— Так как все происходило?
— Они применили старую уловку, — объяснил Мейсон. — Вначале сержант Холкомб наседал на нее, а потом вошел Трэгг и вел себя, как истинный джентльмен. Ему прекрасно удается эта роль. Людям кажется, что он искренне им сочувствует, и они во всем ему признаются.
— И что она ему разболтала?
— О письме, о телефонном звонке мне и намекнула, что я или сам стер отпечатки ее пальцев с телефонной трубки, или предоставил такую возможность ей. Трэгг, несомненно, воспользуется вытянутыми сведениями.
— Но она четко не заявила, что стерла отпечатки пальцев или что ты велел ей это сделать?
Мейсон покачал головой.
— Четко не заявляла, но это ясный вывод из того, что она им сказала.
— Где она сейчас?
Мейсон улыбнулся и ответил:
— Сейчас она на свободе в соответствии с Хабэас Корпус. Она не скрывается от правосудия, но находится там, где полиции навряд ли удастся ее найти. Черт побери, Делла, не знаю, зачем я все это делаю? Но я всегда стараюсь помочь клиентам.
— Делаешь что?
— Подставляю собственную шею ради них. Мне бы следовало работать, как все остальные адвокаты: анализировать имеющиеся факты — и будь что будет.
Но я не так устроен. Всегда проявляю слабость, если обстоятельства складываются против клиента.
— Но мы не можем быть абсолютно уверены, что Марлин Марлоу так невинна, как пытается показать, — высказала свое мнение Делла Стрит.
— Я не представляю ее в роли убийцы, — ответил Мейсон.
— Нет, она не убийца, но что-то она скрывает. Я до сих пор не удовлетворена ее объяснениями насчет того, почему она поместила объявление в журнале для одиноких сердец. Я думаю, что мы не знаем истинной причины, зачем ей понадобился Кеннет Барстоу.
Мейсон сел за письменный стол, зажег сигарету, устало вздохнул и обратился к Делле Стрит:
— Я просил Пола Дрейка дождаться меня. Я дал ему несколько поручений.
Позвони ему, пожалуйста, Делла. Послушаем, что он скажет, а затем отпустим его спать.
— А сам-то ты спать собираешься?
— Пока не могу сказать. Я в незавидном положении. Я должен был предугадать, что Марлин Марлоу расколется, как только на нее станут давить. Она не из тех, кто не ломается под напором.
— О том, что произошло в квартире Розы Килинг до нашего появления, мы знаем только из ее слов. Больше у нас нет никакой информации, — заметила Делла.
Мейсон кивнул и снова попросил:
— Позвони Дрейку.
Делла Стрит набрала номер частного сыскного агентства и через мгновение его глава уже был на проводе.
— Это Делла, Пол. Шеф здесь. Хочешь зайти… Хорошо. Я сейчас открою тебе дверь.
Делла Стрит повесила трубку и встала. Почти сразу же они услышали шаги Дрейка в коридоре и высокий сыщик, слегка сутулясь, вошел. Он устало опустился в огромное мягкое кресло.
Делла Стрит закрыла дверь.
Пол Дрейк принял свое излюбленное положение, развалившись поперек кресла.
— Какие новости, Пол?
— Полно всего, — ответил детектив. — Я проверил алиби Ральфа Эндикотта, как ты и хотел. Тем же сам занималась и полиция, так что здесь все верно. У него бесспорное алиби, ни к чему не придерешься.
— То есть он может отчитаться за каждую минуту?
— Да. Все, как он рассказал. Кроме десяти или пятнадцати минут между уходом от дантиста и появлением в банке, каждая секунда подтверждена. И он не покидал свой шахматный клуб в течение трех часов после того, как было совершено убийство.
Перри Мейсон начал ходить из угла в угол, пиджак его был расстегнут, большие пальцы засунуты в проймы жилетки, голова слегка наклонена вперед.
Он сосредоточенно размышлял.
Внезапно он снова повернулся к Дрейку:
