– Так оно и было, – не стал отрицать Брюнет. – Только он уже был никому не нужен.
– Ну и?
– Старик был голова. Придумал устроить скандал с марками. Ну, в котором ты поучаствовала. Только финал оказался другим. Он-то думал со скандалом вытурить настойчивого Сергея Петровича из клуба, да и всех делов. Пусть, мол, держится подальше.
– Это каким же образом?
– Я знал инсценировку первого действия пьесы. Сам принимал в нем участие. А второе и третье старик унес с собой в могилу. Да, кто-то спутал ему карты!
– Этот «кто-то», убийца, еще и прихватил что-то? Надеюсь, не марку баснословной ценности?
– Ты догадлива.
Я вздохнула и положила руки на голову.
– Я пошутил! – Увидев, что я готова взорваться, вдруг запаниковал Брюнет. Неожиданно он стал совсем серьезен: – Но предмет по размерам очень похожий: пластиковую карточку.
– Сколько на ней?
– Четырнадцать миллионов триста тысяч рублей. Перечисления за последние несколько операций.
– Наркотики? – наобум выстрелила я.
– Упаси тебя боже! – отмахнулся он. – Все товары легальные. Просто в некоторых местах и при определенных условиях можно за бугром купить что-то очень дешево…
– То есть, говоря другими словами, натащить просроченного или запрещенного к употреблению дерьма, решить с помощью взяток вопросы с поддельными документами в соответствующих инстанциях, а затем продать как хорошее?
– Это смысл любого бизнеса: задешево купить, задорого продать! – несколько нервно, видно, задела за живое, тут же отозвался Брюнет.
Опять же я не стала спорить с ним насчет законности да и просто этического отношения к подобным вещам. К чему впустую тратить время, которого у меня было и так мало. Человек, использующий для достижения своих целей шантаж, стоял у меня где-то на уровне мокрицы. А с мокрицами о нормах поведения не спорят – их просто давят за ненадобностью.
– По факту: почему вы уверены, что Фролов все же не убийца?
Для меня ответ был очевиден, но я хотела услышать дополнительную информацию, если таковая имелась.
– Потому что знаю! Утром он был у старика и уехал без четверти девять. Я зашел к Кушинскому. Тот рассказал мне, как все прошло. Мол, крутой разговор у него с Фролом вышел. «Кинули, украли!» – вопил. Ну, да ничего, согласился на все как миленький – поехал за бабками. Ну и старик попросил: «Попаси его у дома. Если ты, – он кивнул в мою сторону, – опять влезешь или Фрол задумает какой номер отколоть, предупреди меня. Я хотел Аркашку отправить, но потом решил не светить лишний раз у дяди, он и так уже начал догадываться, что тот со стариком знаком гораздо ближе, чем кажется. Так что Фролов из дома никуда не выходил, факт. Сижу, значит, в машине, вдруг Владимир Львович звонит: «Бросай все и срочно приезжай!» Ну, я ходу! А старик уже того.
– А как ты понял, что его убили?
– Карточка. Она лежала на столе, когда я уходил. Ее не было! – Брюнет замялся, словно не зная, стоит ли дальше продолжать.
– Может, Кушинский ее просто убрал? – предположила я. – Не знаю, есть ли у него в квартире сейф?
– Сейфа никакого нет. Старик говорил: «Лучшая защита в мире – это умная голова. Остальное все для дураков». Да нет, я сразу понял, что кто-то у него был. Если бы не знал точно, что Фролов ни при чем, подумал бы на него.
– А как ты так быстро понял, что его убили с помощью транквилизатора?
– Да ничего я сразу не понял! – он задумался, нужно ли мне что-то объяснять, но потом махнул рукой: – Ладно, слушай! В общем, так. Помнишь, я тебе сказал, что идейку мне ты подкинула? Ты не поняла. А все просто: после твоего захода к старику мы вечером с ним разговаривали, и он, посмеиваясь, рассказал, как его приступ тебя напугал и ты решила, что Фролов хотел таким образом с твоей помощью его убить. Так вот, когда я труп увидел, меня словно прошибло: «Ну, Фрол, теперь ты отстегнешь по полной катушке!» А надо было всего-то сказать Аркаше марки назад подбросить. Ту, которую он же раньше у дяди и спер! Да в машину упаковку транквилизаторов. А рюмку из-под лекарства я прибрал, чтоб ты сразу поняла. Старик мне сказал утром, что ты днем заехать обещала. Короче, понадеялся на твою же идею насчет Фролова, на соображалку, – и все сработало!
Меня прошибло тихое бешенство:
– Сначала ты с помощью меня решил подоить Фролова, затем еще кого-то? Слушай, – неожиданно осенило меня, – а может, и не было никакого третьего? Может, это ты все и устроил? Подоил Фролова и подсунул милиции Свояка. А теперь пытаешься мне просто мозги запудрить? Почти пятнадцать миллионов – хорошенькая сумма!
– Хорошая у тебя фантазия, – тихо и зло отозвался мой собеседник, – только вот одна накладочка есть: кода карточки я не знаю. Его знал покойный и… еще один человек знает. Кстати, насчет фантазии – не забывай, что ты у меня на крючке. Не больно-то дергайся по сторонам, а то спалю ментам и глазом не моргну!
«Хрен ты меня спалишь, родной, пока карточку назад не получишь!» – подумала я, но вслух говорить не стала.
– А этот… еще один человек?.. – Я недосказала вопрос, но Брюнет меня понял.
– Исключено. Да и я, кстати, по той же причине не стал бы этого делать: никто не режет курицу, несущую золотые яйца. Тем более большая часть денег с той карточки принадлежит именно тому человеку. Зачем кого-то убивать, чтобы забрать свое же?
Я подвела мысленный итог: большую часть того, что я услышала от Брюнета, я уже и так знала. Ну, если не на сто процентов, то на девяносто девять. Кое-что новое я, правда, почерпнула. Например, уверенность насчет того, кто этот загадочный третий в их махинациях и кто сейчас «нанял» меня на расследование.
Итак, что хотела, я узнала. Детали меня пока не интересовали. Поскольку общество Брюнета мне было больше не нужно, я с радостью распрощалась с шантажистом: каждая минута рядом с ним и так стоила изрядных нервов.
* * *
Из прохлады кафе я вновь нырнула в лето. Странное дело, после разговора с бандитом я чувствовала себя как-то непонятно спокойно. Почему именно так, я вряд ли смогла бы объяснить. Может, потому, что многое, о чем я догадывалась, прояснилось? Может, конечно. А может, оттого, что где-то внутри меня появилась уверенность, что вся эта история с марками, убийством, шантажом закончится правильно? Нехорошо, поскольку изначально в ней хорошего ничего не было, а именно правильно? Возможно, поэтому.
Еще у меня крепла вторая уверенность: пора менять сценарий пьесы. Честное слово, надоело последнее время жить по чьим-то для тебя написанным правилам.
Улица жила своей жизнью. Я села в машину и влилась в эту жизнь. По Вольской спустилась до Московской и повернула направо, к Набережной. Там припарковала машину на платной стоянке и спустилась к воде.
Домой не хотелось. «Мазда» во дворе портила настроение. Может, конечно, серебристая иномарка и ни при чем, но отчего-то мне так не казалось. Хотелось спокойно подумать, не дергаясь и не оглядываясь. Я пошла вдоль воды, еще раз за разом перебирая все известное мне и раскладывая по полочкам. Общая картина вырисовывалась довольно четко, но еще несколько составляющих были неизвестны. И самое главное – убийца.
Претендентов было несколько: вариант первый – сам Брюнет.
Рассказ про то, что он не знал код, – пока только рассказ. Причем из одних уст, верить которым у меня нет никакого основания. То же можно отнести к его заявлению о курочке, несущей золотые яйца. Вес наличных, которые можно получить сразу и целиком, может задавить любой здравый смысл. И притом неизвестно еще, во что обошлась свобода дражайшему Сергею Петровичу. А тут карточка!
Второй вариант: таинственный некто, стоящий за Брюнетом. То, что это Горчак, я поняла уже давно. Да больше и быть некому. Леонид Семенович. Финансовый центр, к тому же, со слов Брюнета, знающий код и способный обналичить вожделенную пропажу.
Я мысленно нарисовала зрительный образ данного индивидуума – такой, каким он мне запомнился. Мог ли он убить? Хм, по результатам одной встречи, тем более мимолетной, судить сложно. Но тем не менее: кандидат номер два, пока не установлю, что делал он в тот день в означенное время. То есть наличие алиби. Поскольку в таком омуте могут быть только одни черти, а уж если ты с рожками и копытами, будь хоть трижды финансистом, хоть кем, можно ожидать любой пакости.
Кандидат номер три… о нем думать я пока не хотела, хотя он для меня был в тот момент самой большой головной болью.
И оставался кандидат номер четыре – человек мне неизвестный, со своим мотивом и своими тараканами в голове. Возможно, совершенно непричастный к этой их заморочке с марками и рубиловом импортной и отечественной «капусты». Возможно, тот же сыночек, свалившийся, как снег на голову, только к похоронам. Почему бы и нет? Решил, что пора вступать в наследство, а судя по всему, оно должно быть совсем нехилым. Одна квартира покойного сколько стоит. Четырехкомнатная сталинка в отличном состоянии, в центре города, миллиона на четыре с половиной потянет точно. Чем не мотив?
