Амалия вернулась с прогулки сияющей и ровно в назначенный срок. С певцами ей явно повезло больше, чем с танцорами. Мать рассказала про содержимое чемодана на колесиках. Это очень позабавило девушку, и она немедленно побежала на поиски пары розочек, без которых погребальная церемония была бы немыслима. К счастью, в фойе стояли китайские вазы с роскошными букетами, откуда Амалия и выудила несколько самых красивых, подобающих случаю экземпляров.
Судно отчаливало от берега, когда к Эллен с Амалией присоединился Герд. К тому моменту он уже обстоятельно проштудировал все, что нашлось в библиотеке о Валенсии. В конце концов, не отправляться же завтра на экскурсию неподготовленным! И тихо, чтобы никто больше не услыхал, шепнул на ухо Эллен, что отослал Ортруд в сауну. И что она, мол, обещала принять прежний благовоспитанный образ и никого не эпатировать на ужине. В свою очередь, Эллен с ухмылкой посвятила его в ближайшие корабельные события, в частности, что в скором времени состоятся похороны собаки в море. Амалия временно завернула цветы в платок от лишних глаз, так как, по единодушному мнению, ближайший круг покойной должен остаться небольшим. Никто не мог с уверенностью утверждать, что в смерти собаки не было криминального следа. Отсчитав на глазок приблизительно двадцать километров, участники церемонии перешли на подветренную сторону судна, и там Валерия исполнила последнюю волю хозяина. Урна звучно шлепнулась в воду, Амалия бросила вслед пять розовых гвоздик, и Ансгар произнес:
— Покойся с миром, Бонцо, и пусть вода будет тебе мягкой подстилкой.
И еще добавил, что хотя и знает «Собачью молитву» Райнхарда Мея,[18] но сейчас не в состоянии ее пропеть.
Позже, оставшись один на один с Эллен, Герд поделился своими впечатлениями:
— Явные обманщики! Годами делали вид, что лечат собачонку богатого хозяина, выпотрошили его, как рождественского гуся, и напоследок вынудили старика оплатить круиз!
— Нет, — парировала Эллен. — Мне это видится по-другому. Владелец собаки, естественно, сам пользовался лечением, а собака как бы замещала его на терапевтических сеансах и хорошо справлялась со своей ролью. Покойная произошла от скрещивания лабрадора-отца с рыжевато-желтой самкой-ибицей и любила море…
К ужину мадам Доорнкаат[19] (как ее втайне называла Амалия) появилась в облаке органзы и вела себя так, как будто ничего не случилось. Эллен совершенно растерялась и, чтобы выйти из затруднительного положения, рассказала историю о душевнобольной собаке и торжественном предании ее праха морю. Рассказ произвел на Ортруд сильное впечатление, и она без малейшей иронии серьезно заявила:
— Хотелось бы, чтобы и меня вот так проводили в последний путь. Именно так!
Герд с Эллен быстро переглянулись; они поняли друг друга без слов.
Остаток вечера ничем примечательным не запомнился. Амалия ушла танцевать с двумя певцами, остальные отправились слушать концерт фортепьянной классики, а после разошлись по каютам.
Утром Эллен впервые увидела, как лоцман спрыгнул с корабля на катер, который быстро отвалил от борта и пошел своим курсом. Сегодня в программе стояла Валенсия, а это значило, что она еще ничего не знала о планах остальных. Кое-что все же стало понятно во время завтрака. Так, Амалия собиралась развлекаться самостоятельно — пройтись по универмагам «Корте Инглес» и вволю порыться в тамошних вещичках.
— Может, где встретишь носовые платки ручной набивки? — напутствовала девушку Эллен. — В Германии их уже вряд ли где найдешь, а нам нужно привезти бабушке какой-нибудь симпатичный сувенир, кроме того, бумажные платки она терпеть не может. Надеюсь, и для Уве что-нибудь подыщешь.
— Есть! Есть, сэр! — по-военному ответила Амалия, бойко отдав честь.
Всего за несколько дней круиза она похорошела до неузнаваемости — загорела и сбросила груз будничной усталости. Никто не обращал внимания ни на потертости на ее джинсовом пиджачке, ни на нечищеные туфли — очарование юности с лихвой возмещало такие мелочи.
Герд с Ортруд записались на автобусную экскурсию по городу. Все места в автобусе были заняты, и Эллен осталась ни с чем. Уловив ее разочарование, Герд предложил поехать вместо него, но она с благодарностью отказалась.
Конечно, Эллен за жизнь видела немало чаек, но всякий раз не переставала удивляться, какими малюсенькими они кажутся издали и какими большими предстают вблизи. Иногда они плавали на воде, как безобидные уточки, иногда пикировали подобно орлам с большой высоты и бесстрашно бросались в глубину за добычей, а бывало, что невесомо парили в восходящих потоках, как ангелы. А поскольку теплоход «Рена» никогда не удалялся далеко от береговой линии, Эллен могла каждый день наблюдать за серовато-белыми птицами и слушать их пронзительные крики. Кто знает, может, птицы — это посредники между небом и землей?
Ей вспомнились отрывки абсурдного сна, виденного прошлой ночью, будто она ловким движением поймала чайку и стала выдергивать из нее перья, как выдергивают лепестки маргаритки при гадании: любит не любит, любит… Привидится же такое! В сердце Эллен хотя и пылали чувства, словно у подростка, однако она давно вышла из того возраста, когда эмоции напрочь лишают рассудка. Она давно перестала представлять себя каждой увиденной птицей, каждым облачком или цветком, на котором гадают, она отдавала себе отчет в том, что Герд женатый человек.
Со своей палубы ей было видно, как чета Дорнфельдов сходит по трапу на берег. Едва почувствовав под ногами твердую почву, Ортруд схватила Герда под руку, и так они проследовали на посадку в автобус. От этой сцены Эллен укололо, будто иглой. Эта тетка всем видом показывает, что между ними наступило полное примирение, и они снова близки как никогда! На месте Герда она сохраняла бы дистанцию и отплатила Ортруд показным пренебрежением, рассерженно решила Эллен, чиркнув указательным пальцем по деревянным поручням, а потом, погруженная в мысли, дотронулась кончиком языка до светло-серого слоя краски. На вкус чистая соль.
— Buenos dias, девушка! Мы сегодня настроены в духе фаду? — раздались голоса из-за спины.
Это новые «друзья» решили подтрунить, у них было веселое настроение. Эллен пожала плечами. В некоторых районах Германии с молодой девушкой не принято заговаривать первым, пока солнце не перевалит зенит.
— Фаду — не испанский фольклор, эту тему мы уже прошли в прямом и переносном смысле, — ответила она прохладно.
— А куда запропастилась прекрасная фрейлейн дочка? — спросила Валерия.
— Она решила немного походить по городу, — ответила Эллен. — Пожалуй, я тоже сойду. Но нас с ней притягивают разные вещи.
— Мы посчитаем себя счастливейшими людьми, если ты составишь нам компанию, — предложил Ансгар. — Думаю, мы трое стопроцентно совместимы.
Преодолев в себе минутное колебание, Эллен присоединилась к чудаковатой паре. В большей степени потому, что из вежливости хотела упрятать поглубже прорывавшуюся изнутри антипатию и не произносить оправдательных речей. К тому же Герд не должен думать, что она без него не выйдет за порог. И вот спустя немного времени они уже присаживались в уличном кафе.
— Tres jugos de naranja natural, — заказала Валерия и в ответ получила от официанта на чистом немецком:
— Апельсиновый сок? С превеликим удовольствием!
За неимением другой темы для разговора Эллен стала интересоваться, что собой представляет терапевтический сеанс с собакой.
— Ну, например, наши депрессивные пациенты очень любят лежать на диване, а этого-то им как раз не положено! Само собой, занимаясь с собакой по часу в неделю, как с человеком, ничего не добьешься. Поэтому мы берем собаку на стационарное лечение к себе в психиатрическую ветеринарную клинику «Mundus Canis». Затем мы предлагаем ей все, что только может доставить радость четвероногому существу, и наблюдаем, как ему это нравится. На основании данных исследований мы написали книгу, а также опубликовали в сети различные статьи. Само собой, наши методы ни в коем случае нельзя сравнивать с работой тех, кто что-то там нашептывает собакам на ухо или путем тренировок прививает домашним питомцам хорошие манеры! При длительном наблюдении от врача требуются эмпатия и определенный опыт, и мы обладаем этими качествами на сто процентов.
Опять эти «сто процентов», подумала Эллен, начиная подозревать нечто недоброе, но вслух спросила о другом:
— А как вообще узнать, что животное переживает депрессию?
— С собаками проблем нет: они перестают вилять хвостом. Даже когда их зовут на прогулку. Или когда их угощают любимым лакомством, или когда собака встречает своего хозяина с работы, — пояснил Ансгар.
— Может, собака просто заболела, у нее ревматизм или что-нибудь еще… — предположила Эллен.
