— А если акции упадут еще вдвое или втрое?
— Значит, вернешь акции и деньги. Будем считать на день возврата, как и должно быть. Ничего, немного поработаешь. Тебе полезно иногда устраивать такую встряску, чтобы не застывал. Ты ведь, наверное, считаешь себя самым лучшим пиарщиком в мире? В общем, мы с тобой договорились. Пока!..
Вице-премьер повернулся и пошел к выходу, где его ждал автомобиль с водителем и телохранителем. Менеджер поспешил за ним. Петровский посмотрел вслед уходящему чиновнику и, улыбнувшись, подумал: "Посмотрим, что он скажет через три месяца".
По его указанию Наталья Андреевна вместе с юристами и финансистами действительно работали всю ночь, чтобы к утру был готов пакет необходимых документов. В десять часов Петровский поехал в банк на оформление кредита. По распоряжению вице-премьера, там тоже все было подготовлено к подписанию документов и перечислению денег. Однако был установлен грабительский процент за использование банковских средств в течение трех месяцев. Петровский справедливо возмутился. Он понимал, что это обычная проверка. Возвращать лишние пять миллионов долларов за выделяемые деньги было просто нерентабельно. После целого часа переговоров наконец приняли решение о выделении денег на три месяца под три процента вместо десяти.
Когда Святослав Олегович вышел из банка и сел в машину, Бубенцов протянул ему новый мобильный аппарат.
— Номер телефона, кроме меня, не знает никто, — сообщил он, — и мы зарегистрировали его на чужое имя.
— Молодец, — кивнул Петровский, — иногда ты бываешь сообразительным, когда хочешь. У тебя все готово к моей госпитализации?
— Все. Можете не беспокоиться. Подготовили и палату, и даже охрану чтобы вас не беспокоили.
В офисе Инна встретила шефа известием, что его разыскивает генерал Глушко.
— У нас все в порядке, — доложил Виктор Михайлович, — мы все узнали. И вышли на исполнителя.
— Поздравляю. Очень хорошо. Сдайте его правоохранительным органам. Но все подробности сообщите мне уже в больницу, — быстро проговорил Святослав Олегович. — Кажется, у меня начало болеть сердце.
— Нужно вызвать врача, — иронически заметил Глушко.
Через полчаса в офис была вызвана машина "скорой помощи". Еще через несколько минут Петровского увезли в больницу. Инна осталась в приемной, получив конкретные инструкции, а Бубенцов поехал с шефом.
Между тем этим событиям предшествовала трагикомическая история, случившаяся с Роговицыным, который в течение одной ночи превратился из уважаемого человека в подозреваемое лицо с криминальными связями и от знакомства с которым тут же отреклись Алентович с Шустером.
Роговицын жил в одном из новых престижных домов, появившихся в Москве во время строительного бума середины девяностых годов. Это было хорошо отстроенное, добротное здание, в котором поселились люди, умевшие заработать большие деньги, чтобы купить в нем квартиру по цене около трех тысяч долларов за квадратный метр.
Жена Роговицына проживала на даче, а он, занятый своими делами, предпочитал оставаться в городе. У них не было детей, поэтому Валентин Георгиевич не любил появляться на пустой даче.
На часах было около одиннадцати, когда он решил, что можно выключить телевизор и отправиться спать. И примерно в этот же момент внизу в холле, где обычно сидел дежурный, появились несколько человек в масках. Дежурный, мужчина лет шестидесяти, не успел даже сообразить, что именно произошло, когда на него наставили оружие, связали ему руки и снова усадили в кресло. Двое из напавших остались сидеть рядом с ним, остальные трое поднялись наверх в лифте и замерли перед дверью одной из квартир, ожидая, когда в нее позвонит снизу дежурный. Он позвонил через полминуты и сообщил Роговицыну, что ему принесли срочную телеграмму. Ничего не подозревающий Валентин Георгиевич подошел к двери, даже не одевшись. И сразу же открыл ее, как только услышал звонок, не глянув в глазок.
Сильный удар отбросил его в глубь квартиры. Ворвавшиеся люди в масках не были похожи на обычных грабителей. Не говоря ни слова, они быстро и ловко связали руки хозяину квартиры, затем несколько раз больно, очень больно ударили его по почкам. Валентин Георгиевич не мог закричать только потому, что ему зажали рот. Но мычал он отчаянно долго.
Потом ему открыли рот, и откуда-то появились ножницы. Роговицын никогда не видел таких чудовищно огромных ножниц, похожих на те, что бывают у садовников, и потому испуганно завизжал.
— Сейчас мы тебя только предупреждаем, — сказал один из незнакомцев. — Мы хотим немедленно получить ответ на наш вопрос.
Пока он говорил, двое других сняли с Роговицына трусы и один из них приложил ножницы к интимным частям его тела. Как только несчастный почувствовал холодный металл, его захлестнул невероятный ужас. От страха у него выкатились маленькие глаза и началось непроизвольное мочеиспускание. Мужчина с ножницами брезгливо отдернул руку.
— Вот гнида! — возмутился он.
— Ножницы! — напомнил ему другой, и металл снова шлепнулся на тело Роговицына, причем с такой силой, что он дернулся от боли и попытался закричать, но третий мужчина опять зажал ему рот.
— Я еще не задал вопроса, — пояснил первый.
Роговицын смотрел на него, тяжело втягивая воздух носом. Ладонь незнакомца закрывала не только рот, но и частично ноздри.
— Кто убил директора Нижнебайкальского комбината? — спросил первый.
Третий приподнял руку над ртом Валентина Георгиевича.
— Я… меня… умоляю… — попытался произнести тот.
— Спокойнее, — посоветовал первый, — и учти, что здесь не бывает победы по очкам. Или ты нам говоришь правду, или становишься евнухом. На всю жизнь.
— Не надо, — прошептал Роговицын, — я все скажу.
— Кто? — повторил вопрос первый.
— Кирилл, Кирилл Мансуров, — выдохнул несчастный хозяин квартиры, — он бывший офицер. Это он стрелял.
— Адрес, — потребовал первый.
— Он… он…
— Адрес или…
— Он… живет в Екатеринбурге… Мы его вызываем… когда нужно…
— Адрес…
— Я знаю телефон, — закричал Роговицын. И неожиданно заплакал: — Не убивайте меня.
— Телефон, — напомнил мужчина, и Роговицын прошептал номер телефона.
Первый посмотрел на своих подчиненных. Затем спросил:
— Кто заказал?
— Они меня убьют, — Роговицына била крупная дрожь. Лужа под ним начала впитываться в спущенные трусы и майку. Это было даже не противно, а очень страшно.
— У нас нет времени, — напомнил первый. — Говори, кто заказал?
— Мне звонил помощник Алентовича, Игорь. Честное слово, это правда. Честное слово.
— В доме есть мобильные телефоны?
— Да, два телефона.
— Где они?
— У меня в кабинете. Один выключен, второй включен.
Первый мужчина взглянул на третьего. Тот поднялся и прошел в кабинет. Вернулся с двумя аппаратами мобильной связи, успев по дороге выдернуть шнур из обычного телефонного аппарата.
— Сейчас мы уйдем, — сообщил первый, — и заберем твои телефоны. Если до утра попытаешься кому-нибудь позвонить, мы вернемся и отрежем тебе все выступающие части тела. Тебя никто не сможет защитить, мы найдем тебя где угодно.
— Понимаю, — обрадовался Роговицын. — Я никому… честное слово, никому… клянусь…
— Конечно, — сказал первый. — Только я обычно тоже никому… не верю.
Он взглянул на второго мужчину. Тот убрал ножницы, достал из кармана одноразовый шприц и ловко уколол Роговицына в плечо. Уже через несколько секунд Валентин Георгиевич заснул, откинув голову.
— Уходим, — решил первый. — Сколько он будет спать?
— До полудня, — ответил его подчиненный, — может, и дольше.
— Я там в кабинете деньги видел, — сообщил третий мужчина в маске, — около пяти тысяч долларов. Что с ними делать?
— Ты успел их пересчитать? — зло спросил первый.
— Нет, на глаз определил. Что с ними делать?
— Вернись и забери, — разрешил первый. — Пусть это будет наш гонорар за этого мерзавца. Только больше ничего не трогай. Мы не домушники, чтобы квартиры "бомбить".
Третий мужчина повернулся и побежал в кабинет. Второй внимательно посмотрел на заснувшего хозяина квартиры.
— Может, одеть его и оттащить в спальню? — нерешительно спросил он. — Жалко человека, лежит тут в своей моче…
— Оттащи, — разрешил первый. — Будем считать, что он нам за это заплатил. Я бы на его месте не возражал. Надень на него трусы и положи на диван. И не забудь его накрыть чем-нибудь теплым.
Второй кивнул и, схватив лежавшего без сознания Роговицына за руку, потащил его в сторону спальной комнаты.
Еще через минуту все трое вышли, закрыв за собой дверь. Когда они спускались в лифте, первый добродушно спросил:
