Ознакомительная версия.
– Вам знаком этот фильм? Вы знаете, что будет дальше?
– Красное платье. Он действительно купил мне красное платье! Мы праздновали годовщину свадьбы, а потом…
– Вы знаете содержание фильма?
– Нет, я…
– Тогда давайте все же досмотрим до конца.
Комната – наша гостиная, накрытый стол. Максим сидит на том самом стуле, на котором сейчас сижу я, на коленях пакет. Посматривает на часы – кого-то ждет. Да меня он ждет! Ждет и думает, что выхода нет. Звонок. Он идет открывать с пакетом в руке, в котором… Ясно, что в нем! У самой двери он вдруг понимает, что выход найдется в семь сорок.
Семь сорок – что-то такое тревожно знакомое… Семь сорок… Да просто еврейский танец!
Я в красном платье. Гостиная, стол. Чужое вино. Наташа. Тост за прожитое.
– Выключите! Все так и было!
– Вы знаете этот фильм?
– Все так и было в тот вечер! Чужое платье, чужой костюм, чужой праздник. Мы никогда не отмечали годовщину свадьбы…
– Фильм сделан по вашему заказу?
– Счет вели от дня нашей встречи.
Ребенок – он всему причина, но выход будет найден в семь сорок. Осталось потерпеть совсем немного.
– Во всем виноват ребенок! Мы так хотели ребенка!
– Этот фильм сделали вы?
Семь тридцать пять. Пора! Максим поднимается, идет… Спальня. Семь тридцать восемь. Две минуты на то, чтобы осмотреться. Окно. Дребезжит стекло. Выход.
Я бросилась из комнаты. Бородин – за мной. Обхватил за туловище, не дал убежать. Втолкнул в кресло, прикрикнул, как на собаку (кожаная красная такса никак не давалась, но оказалась сном):
– Сидеть!
– Все было так! Все так и было! Выход – в семь сорок. Я на часы не смотрела, Макс все время смотрел. Но я помню, вспомнила: было семь сорок. Это я, в красном платье, а в костюме – Максим, мой муж. Он выбросился из окна. Ну да вы знаете. Все было в точности так, а потом он выбросился. Я не знала, почему он выбросился. Тогда еще не знала, что Маринин ребенок – его. Он вот почему выбросился: из-за ребенка. И потому что тоже выход искал, а я думала, только я.
– Фильм был сделан до смерти вашего мужа.
– Все было в точности так!
Я закрыла лицо руками. Он мне ужасно мешал, майор Бородин: его назойливое лицо заслоняло лицо Максима. Стекло задребезжало. Я слышала этот звук. Он раздался в семь тридцать девять. Тогда я подумала: Максу, как и мне, душно. Больно, плохо и душно. И еще я подумала, что проживу целый год в страшных мучениях. Стекло задребезжало, я слышала дребезжание и не понимала, что Максим нашел выход. Для всех нас нашел выход. А потом закричала женщина. Не я закричала, а кто-то на улице…
– Все было в точности так, за исключением крика.
– Какого крика? Вы понимаете, о чем я говорю? Фильм сделан до смерти вашего мужа. Одна из наших версий… лично я придерживаюсь другой версии, но это неважно… По одной из наших версий, именно фильм довел до самоубийства Максима.
– В фильме не было крика.
– При чем здесь…
– Страшно кричала женщина. Она, очевидно, сидела во дворе на скамейке.
– Да придите вы в себя! Воды или что там, каких-нибудь капель?
Капли. Маленькая йодного цвета бутылочка. Пустырник. Отчим предлагал мне пустырник тогда, на кухне…
– Вы отчима подозреваете? Он ни в чем не виноват, отстаньте от человека, чего его попусту мучить? Он так напуган. Отец ребенка – Максим, как видите, это вам ничего не дает: мертвый Макс не мог стать убийцей. Убийца…
– Я не о том. Я говорю: по одной из версий, фильм мог довести вашего мужа до самоубийства.
– Фильм довел Максима?
Вот оно что! Фильм довел. Я думала, дело в ребенке, а оказывается… фильм. Выход в семь сорок фильм подсказал. Только как же? Откуда он взялся?
Фильм принес майор Бородин.
Да он никакой не майор! Он знал все заранее. Он все подстроил.
– Откуда у вас… – Я вскочила с кресла и пошла на него. Бородин – не майор, а убийца или, может, сам дьявол – отступил, растерялся. – Откуда у вас этот фильм?
– Черт! Да вы что?! – Он опомнился, перестал отступать и сам двинулся на меня. Мы столкнулись, довольно чувствительно ударились друг о друга телами. – Это я вас спрашиваю, откуда взялся фильм? И… Сядьте! Что вы вообще себе позволяете? Будете продолжать в том же духе, немедленно задержу!
Я села в кресло – наваждение прошло: майор Бородин, уголовный розыск, снова стал просто майором. Ну да, обыкновенный мент, ни рогов, ни копыт, мне все померещилось.
– Мы можем продолжать? Вы успокоились? – Он посмотрел на меня с сомнением. – Фильм был послан вашей сестре по электронной почте с сопроводительным письмом от лица Максима. Но совсем не обязательно, что послал он. Отправителем мог быть и другой человек. Например вы.
– Я? Нет, я ничего не посылала. Я даже до конца не знаю, как пользоваться электронкой. Когда возникала такая необходимость – очень редко, – просила посылать Максима. Я, видите ли, довольно тупа в техническом смысле… Освоила только клавиатуру, компьютер для меня нечто вроде пишущей машинки. Да мне для работы больше и не нужно.
– Допустим. – Бородин отошел от меня, сел на диван напротив. – Кто, как вы думаете, мог послать фильм Марине?
– Наверное, никто, кроме Максима, не мог.
– Вы знали, что существует такой фильм?
– Конечно, не знала!
– Вы оба с мужем преимущественно работали дома…
– Да, мы оба переводчики, только он переводил техническую литературу, брошюры, инструкции и тому подобное, а я… Ну да, мы в основном находились дома.
– Получается, у Максима не так много было возможностей для уединения. Как же он мог в совершенной тайне от вас смотреть подобные фильмы?
– У нас разные компьютеры, мы работали в разных комнатах… Возможностей сколько угодно. И потом… В последнее время Максим часто… Его часто не было дома. Да и я не каждую же минуту… Иногда ездила в редакцию, иногда к сестре, к знакомым ходила в гости.
– Итак, о фильме вы ничего не знали? – Бородин встал, перенес стул к столу, придвинул свои бумаги, снова начал записывать.
– Не знала.
Минут пять или больше он писал, не поднимая головы. Я повернулась к компьютеру – там снова была заставка с пауком. Мне вдруг захотелось посмотреть фильм сначала, чтобы опять увидеть живого Максима и услышать его голос. Может быть, Бородин забудет диск, и я смогу посмотреть, когда он уйдет?
Ничего не получится – скорее всего, он меня арестует.
– С сестрой вы не виделись больше недели, так?
– Так.
– О том, что ваш муж и сестра любовники, узнали на следующий день после похорон?
– Да.
Он все записывал – задавал вопросы спокойным, не обвиняющим, нейтральным тоном и записывал. И у меня опять возникла уверенность, что в смерти Маришки я не виновата. Мне стало так спокойно, так хорошо! Я совсем перестала бояться майора, даже почувствовала к нему некоторую симпатию и почти решилась попросить оставить мне диск или сделать с него копию – кажется, в нашем компьютере есть такое приспособление, Максим что-то говорил. Не помню только, как оно называется, как-то смешно.
– Прочитайте и распишитесь.
Нет, просить неудобно. Да майор и не согласится, несмотря на свою симпатичность.
Я подошла к столу. Попыталась вчитаться в текст и опять разволновалась – не от того, что меня могут арестовать, не из-за сестры, а даже и не знаю из-за чего – смысл протокольных строчек так и остался для меня не расшифрованным. Ну и ладно, сделала вид, что прочитала внимательно, что все-все поняла, и расписалась.
– Я попрошу вас прийти ко мне в отделение, кабинет двадцать восьмой. Завтра, в двенадцать. Вот повестка.
Я расписалась и там. Завтра. Значит, у меня есть целый день, вечер и ночь. И часть утра. Если он забудет диск…
Бородин подошел к компьютеру, вытащил диск, положил его в папку.
– Подождите! Вы не могли бы…
Нет, не стоит, он не согласится.
– Что? – Майор повернулся ко мне.
– Я… Нет, ничего.
– Тогда всего доброго.
– До свидания.
Я проводила его и вернулась в комнату. Села на диван, потом легла, закрыла глаза.
Максим налил вина – чужого вина – в бокал, поднялся, чтобы произнести тост. «Наташа! Мы прожили вместе…» Посмотрел на часы – до выхода время еще не истекло. – «Наташенька!» И не смог продолжить. И снова взгляд на часы. И снова тост. Вино не помогло. «Максим, не надо плакать! Только не плачь!» Скоро все разрешится! Осталось потерпеть совсем немного: десять минут, пять, три. Стекло дребезжит – шаг, и все кончится. Пора! Я не видела, как ты падал, теперь увидела. Не хватает женского крика. Тот, кто сотворил этот фильм – конечно, дьявол! – не предусмотрел женский крик.
Максим наливает вино…
Я лежала и прокручивала фильм снова и снова. Иногда останавливала какой-нибудь кадр, другой ускоряла, как на быстрой перемотке. Мне не нужен был диск – оказывается, фильм был в моей голове. Максим наливает вино – Максим умирает.
Ознакомительная версия.
