Ознакомительная версия.
Главный свидетель-то мертв…
Заломов медленно водил безопасной бритвой по шее. Он очень боялся порезаться. Невзирая на то что рекламный ролик обещал приятное и безопасное бритье, он все равно боялся. Его рука может дрогнуть в самый неподходящий момент, тройное лезвие не под тем углом пройдется по коже, по его морщинистой коже, срежет какой-нибудь чирей, и Заломов непременно истечет кровью. Упадет на яркий кафель в ванной и истечет кровью. Никто его не хватится, никто. Потому что он никому не нужен. Он старый, ненужный.
Василий Васильевич опустил руку с бритвенным станком в раковину под струю воды. Белоснежный фаянс тут же покрылся мелкими щетинками. Он смыл их и со вздохом снова осторожно провел станком по шее. Кажется, все. Можно умываться, мазать лицо кремом, которое ему рекомендовала Лилечка.
Вспомнив про молодую жену, которую несколько дней назад выгнал из дома, Заломов загрустил. Может, зря он с ней так? Может, чересчур жестко? Может, следовало для начала наказать? Лишить довольствия на пару месяцев, посадить под замок? Запретить всех подруг, массажистов, косметологов? Может, одиночество в запертой квартире помогло бы вправить мозг его молодой жене?
Но вспомнив ее искаженное ненавистью лицо, когда Лилечка принялась собирать чемоданы, Заломов со вздохом признал свою правоту.
– Ты думаешь, я с тобой по любви, что ли, старый пень? – орала она, выплевывая слюни. – Мне есть кого любить, старая сволочь! Есть, есть, есть! Денег он мне не даст, подумаешь! Найду где взять…
Нет, наказать рублем Лилечку не получилось бы. У них и скандал вышел именно из-за денег. Вернее, потому, что он ей отказал в очередном транше. Она взбесилась, принялась угрожать ему, и он ее погнал.
Нет, ну надо, какая нахалка! Решила шантажировать его. И из-за чего?! Только из-за того, что обнаружила в его компьютере то, что обнаружить не должна была. И ладно. Он не очень боится. Его интерес вполне обоснован. Он не только о ядах тогда читал, но и противоядиях. Так, на всякий случай. Вдруг и его надумает кто-то отравить.
Заломов с громким фырканьем умылся, глянул на свое отражение в зеркале.
Старый, усталый, отвратительно побритый. А все почему? Потому что боится бриться тщательнее. Боится порезаться, истечь кровью. Боится… смерти.
Да, пора признаться в этом самому себе, Вася. Пора! Он боится смерти. От руки убийцы боится, вот! Слишком много в последнее время странных событий происходит, слишком много.
Сначала попалась на шпионаже Саша Воронцова. Ну, попалась и попалась, денег захотела, видимо. Он даже внимания особого не обратил на этот случай. Мало их, длинноногих вертихвосток, желающих заработать любым путем и втирающихся в доверие к приличным людям?
Но потом…
Потом погибли от руки отравителя бедная девушка Соня и Генка Савельев. Это было так странно. Так чудовищно странно. Отдавало каким-то Средневековьем, безжалостным, кровожадным. Это вам не диск с информацией из офиса вынести. Это уже убийство!
Под подозрение попали все, он в том числе. Это угнетало Заломова больше, чем неудачи в личной жизни. И не только в подозрении было дело, а в элементарном страхе за собственную жизнь.
Дальше – больше!
Несколько дней назад по офису гигантской волной прокатилась новость о страшном убийстве пожилых супругов и самоубийстве деда Саши Воронцовой. Будто бы он в пылу ссоры их застрелил, а потом покончил жизнь самоубийством.
Заломов насторожился, начал прислушиваться, наблюдать.
Офисные курицы на все лады слюнявили новость, фильтровали ее своими длинными языками. И через пару дней после происшествия по офису зашептались о дурной наследственности.
– Если дед такой неврастеник, что можно ожидать от внучки?! – таращили друг на друга глаза офисные сплетницы.
– Может, уже и дождались, а? – загадочно мерцали ответные взгляды. – Горячева-то она сильно к Сонечке ревновала. А после того как ее из офиса убрали на неопределенный срок, так вообще…
У Заломова просто разрывался мозг от всех этих бабских разговоров. Он слушал, хмурился, хмурился и сопоставлял. Находил все это нереальным, невозможным. Но, с другой стороны, он давно привык извлекать из всей этой словесной шелухи рациональное зерно. И извлек.
Что, если Саша в самом деле задумала отомстить своим обидчикам? Ее публично опозорили, подсунув ей диск с информацией в сумочку. Ее буквально погнали с работы, хотя Соседова это и назвала вынужденным отпуском. Все же понимали, что это не так.
Поймана с поличным! И выдворена домой с рабочего места до выяснения. То есть на тот срок, пока идет внутреннее расследование, проводимое службой безопасности. Вот как это называлось.
Это разве не пощечина? Это удар! Да еще какой! А если она при этом не виновата? Если ее подставили? Стала бы она мстить обидчику, узнай она, кто это? Стал бы мстить, к примеру, Заломов, окажись он, тьфу-тьфу-тьфу, на ее месте?
Стал бы! Он бы не позволил мерзкой твари потешаться над собой! Не позволил бы ему продолжать жить дальше спокойно и беззаботно. И издевательски хихикать в тишине собственной спальни, перед тем как уснуть, над глупым стареющим Заломовым.
Саша Воронцова, он думает, тоже стала бы мстить. У нее вон какие корни. Дед кадровый военный, чуть что хватающийся за пистолет. Кровь горячая, характер норовистый. Внучку он сам воспитывал. Она другой быть не может. Стало быть, и на месть способна.
Только вот как?! Как она могла отомстить, сидя дома?
Правильно! Совершенно верно, Василий Васильевич! Она отомстила своему обидчику, правильнее – обидчице, чужими руками. Руками Александра Горячева. Именно он всыпал яд в кофейник в тот вечер после совещания. Он решил убрать Соседову с ее кресла и отправить в мир иной. Потому что так хотела его любимая девушка, потому что того требовала справедливость.
Но случилось непредвиденное. Соседова не стала пить кофе. Может, и выпила бы, да ее чашку перехватили. И она осталась жива. Погибли невинные люди, случайно попавшиеся.
Да, это сделал Горячев. После долгих раздумий и построения письменных схем Заломов в этом уже не сомневался. Да и, по логике вещей, господа, кто еще это мог быть?! Их после совещания в кабинете оставалось трое: Заломов, Горячев и Савельев. Савельев умер, он яд себе сам не подсыпал бы. Заломов этого не делал и знал об этом совершенно точно.
Оставался Горячев. Он это сделал! И мотив очевиден – месть за любимую девушку.
Когда Заломов до этого додумался, он еле сдержался, чтобы не побежать к Соседовой и все ей рассказать. Глупец! Стала бы она его слушать, раз заранее обвинила во всем самого Заломова? Да и с Горячевым они в последнее время стали чрезвычайно дружны. Он буквально сделался ее доверенным лицом. Еще бы! После того как она реабилитировала Сашу Воронцову в глазах общественности. Вчера даже сумку ей нес до машины. Небось мучается теперь, что хотел ее отравить. Вот и шестерит, высунув язык.
Нет, слушать Заломова Соседова не станет. Если только он не предоставит ей неоспоримые доказательства вины Горячева. А как это сделать? Как?! Не детектива же нанимать в самом деле. Его активы и так изрядно потрепаны любимой супругой. И в полицию не пойдешь. Там тоже Заломова никто слушать не станет. Он там сам в черном списке.
И решил Заломов за ним последить. Просто пару дней поездить за красавчиком юристом и понаблюдать. Где бывает, чем занимается, с кем дружбу водит. Сначала соберет сведения, а потом уже решит, что с этим со всем делать. И Заломов даже для этих своих шпионских штучек выгнал из старой «ракушки» ржавого «жигуленка», о существовании которого он и сам начал понемногу забывать. Ничего, пофыркал старичок, пофыркал и завелся. Заломов загнал его во дворе в самый дальний угол, решив после работы пересесть в него и поездить за Горячевым. А для этого придется с работы уехать пораньше, чтобы Горячева принять у самых ворот. Иначе как?..
– Саша, день добрый, – холодно улыбнулся Горячеву Заломов ближе к обеду. – Уже вышел на работу?
– Да, Василий Васильевич, дела! – на подъеме воскликнул Горячев, широко разведя руками, упакованными в рукава дорогого пиджака. – Алла Юрьевна без меня просто не может!
«Еще бы! – скрипнул зубами Заломов. – Старая дура млеет от твоих улыбок и лести. Вся бухгалтерия на ушах на предмет нового осеннего гардероба начальницы. Юбки выше коленей! Это как?»
Старая дура…
– Как Саша? – спросил Заломов в крепкую, как крепостная стена, спину Горячева. Тот, не успев поздороваться, уже заспешил куда-то.
– Что?! – Крепостная стена дрогнула, Горячев обернулся, сумрачно глянул на главного бухгалтера: – Саша?
– Да, Саша. – Заломов сделал грустное лицо. – Слышал, ей досталось в последнее время?
– Да, у нее беда. Ее дед… Он такое устроил… – Глаза красавца на мгновение закатились.
– Слышал, ты отпуск брал, чтобы быть с ней рядом? – Заломов уловил в его лице замешательство. – Что же так рано вернулся?
Ознакомительная версия.
