Ознакомительная версия.
– Вань, пойдем спать.
Тот что-то невнятно промычал в ответ.
– Войтех, помогите мне, пожалуйста, – попросила Лиля.
– Конечно.
Он встал, не слишком нежно растолкал Ивана до состояния реагирования на внешние раздражители. Затем заставил его подняться, закинул его руку себе на плечи, обхватил за талию и с трудом довел, почти дотащил, до кровати.
– Вот так, давай, – приговаривал он. – Теперь аккуратнее, садись… Надо матрас застелить чем-то. Лиля, дайте одеяло, оно было в вещах.
Лиля тут же принесла одеяло, накрыла им матрас. Войтех уложил Ваню сверху и накрыл его курткой. Потом они с Лилей вместе вернулись в общую комнату, где Саша уже собирала посуду.
На проведение анализа почвы Лиле понадобилось ровно столько же времени, сколько Саше и Войтеху на мытье посуды.
– Странное место, – резюмировала она, задумчиво почесав щеку кончиком шариковой ручки, которой только что записывала результаты в блокнот. – Там очень много органических соединений. Если бы здесь все-таки успели построить колхоз, я бы сказала, что это было, например, местом захоронения падшего скота или что-то в этом роде. Потому что иначе я никак не могу объяснить такую локальность плодородной почвы.
– Я предполагала, что туда могли сливать какие-нибудь удобрения, – вспомнила Саша.
– Нет, – Лиля покачала головой. – Не буду грузить тебя информацией, но здесь определенно не удобрения. Больше всего это похоже именно на массовое захоронение.
– Какое-то время люди здесь все-таки жили, – неуверенно произнес Войтех. – Какие-то домашние животные у них были. Может, собаки, кошки, козы, кролики… Там вполне может быть… кладбище домашних животных.
– Может быть, – согласилась Лиля. – Хотя странно, что их всех хоронили на таком небольшом клочке земли в разное время. Места здесь много. Впрочем, – она пожала плечами, – это все, что я могу сказать. Место плодороднее некуда, отсюда и такое изобилие растительности.
– То есть ничего сверхъестественного? – улыбнулся Войтех. – Тогда предлагаю ложиться спать. И, видимо, завтра можно уезжать. Я не представляю, как в наших условиях подтвердить или изучить временной разлом. У нас нет подходящего оборудования.
– То есть, мы просто уедем? – огорчилась Лиля. – Вне зависимости от того, что и вы, и я сегодня что-то видели? Не говоря уже о том, что все мы видели, когда приехали сюда?
– А какие у нас варианты? – сказала молчавшая до этого Саша. – И вообще, мы же приехали сюда целителя искать. Мы его нашли.
– Но было же интересно, да? – Войтех снова улыбнулся.
– Да, славное приключение, – поддержал его Нев. – И ведь при желании можно вернуться, подготовившись должным образом.
– Надо будет посоветоваться с Иваном, когда проспится, – усмехнулся Войтех. – Временные разломы – это его компетенция.
Лиля посмотрела в сторону комнаты, где спал Ваня, порадовавшись, что они уложили его не в той спальне, где собирались спать сами. Они с братом уже давно жили раздельно, но как он может храпеть, будучи в состоянии алкогольного опьянения, она помнила прекрасно.
– Если Саша его завтра откачает, думаю, он выскажет нам свою версию, – улыбнулась она.
– Откачаю, не таких откачивали, – пообещала Саша. – Пойдемте спать, лично я просто жутко устала.
По лицам ее спутников было видно, что они устали не меньше нее, поэтому повторное приглашение никому не потребовалось.
2 мая 2012 года, 02:17
д. Комсомольская, городской округ Саяногорск,
Республика Хакасия
Войтех довольно быстро понял, насколько права была Саша, когда сказала, что на спине он еще не скоро сможет спать. К сожалению, в спальном мешке спать как-либо еще оказалось невозможно. Промучившись пару часов и отчаявшись уснуть, он встал и тихонько вышел на кухню.
Выпив немного воды, которая осталась после ужина, Войтех обратил внимание на то, что Сашиной куртки нет на вешалке. Он посмотрел на часы: стрелки показывали начало третьего. Ей-то чего не спится?
Взяв свою куртку, Войтех тоже вышел на улицу. Не хватало только, чтобы Саша ночью одна шастала по деревне. Однако та нигде не «шастала». Сидела на скамейке у двери и спокойно курила.
– Не спится? – поинтересовался Войтех, без спроса садясь рядом.
– Угу, – кивнула Саша. – Когда за пару дней весь твой мир переворачивается с ног на голову, не так-то просто уснуть, – призналась она, не глядя на него. – Я всю жизнь была скептиком. А тут сначала целитель этот. Потом… провалы во времени. Не могу перестать об этом думать. Знаешь, – она все-таки повернулась к нему, – я же в Питере на всякие эти экскурсии по мистическим местам ездила просто ради смеха и никогда ничего не видела. А тут…
– Ты и тут пока ничего не видела, – заметил Войтех. – Не считая неизвестно откуда взявшихся и потом куда-то девшихся людей. Целителю ты не поверила, это я заметил… Для человека, интересующегося скрытыми способностями человеческого мозга, ты чрезмерно скептично настроена, как мне кажется.
– Не люблю того, чего не могу объяснить. Целитель меня ни в чем не убедил, я не видела, чтобы он кого-то излечил. Все, что он смог, – это упомянуть твой дар. Поскольку ты велел мне не лезть не в свое дело, я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть его слова. Старуху – или кого там еще? – видели ты и Лиля. Ты прав, – она улыбнулась, – я ничего такого не видела. И мне сложно верить в то, что я не наблюдала своими глазами. Но вы с Лилей кажетесь мне достаточно трезвомыслящими людьми, чтобы придумывать подобные вещи.
– По-моему, ты очень интересная женщина, – признался Войтех, потирая лоб. Ужасно хотелось спать. – Из тех, кто не верит, но хочет, чтобы что-то было правдой. Ты ведь хочешь, да? Увидеть это собственными глазами? Не прочитать чьи-то исследования, не выслушать чей-то опыт, ты все равно этому не поверишь. Ты хочешь увидеть сама, чтобы убедиться. Поэтому и поехала с нами, даже не зная, кто тебя зовет, куда и зачем.
– Ну как же, – Саша рассмеялась. – Ты прислал мне свою фотографию и сказал, что мы едем в Хакасию. Так что кто и куда – я знала.
Она затушила сигарету и бросила окурок в стоявшую возле лавки консервную банку, которую поставила здесь специально для этих целей. Правила, привитые родителями с детства, не позволяли бросать мусор на землю даже в забытой людьми деревне.
– Но ты прав, – она повернулась к Войтеху, – я хочу увидеть сама. Если в этом мире существует что-то аномальное, я хочу увидеть это своими глазами.
– Зачем? – поинтересовался Войтех, с любопытством глядя на нее.
В отличие от Саши, он никогда не хотел ничего такого. Не хотел что-то видеть, не хотел менять свои представления о мире. Оно выбрало его само. Разрушило его карьеру. А поскольку карьера была основной частью его жизни, ради которой он пожертвовал всем остальным, то фактически это разрушило всю его жизнь. Было странно говорить с человеком, который желал этого.
– Это же интересно, разве нет? – Саша удивленно посмотрела на него. – И разве ты сам здесь не из-за этого? Не из-за интереса?
Неяркого света луны хватало, чтобы видеть лицо Войтеха, и она внимательно его рассматривала. Она была уверена, что он здесь не только из-за интереса. И сейчас все еще наивно надеялась вызвать его на откровенность, а заодно перевести разговор и скрыть свои причины интересоваться аномальным. Хотя Саша сама была не до конца уверена, что такие причины у нее есть.
– Я здесь не для того, чтобы увидеть, – Войтех покачал головой, отвернулся от нее и перевел взгляд на небо, усеянное звездами. Ночью оно было почему-то более ясным, чем днем. – Я здесь для того, чтобы понять. Понять то, что я уже видел. И узнать, что еще есть. И связано ли это как-то между собой.
Он вздохнул. Еще несколько часов назад он был готов даже на грубость, чтобы скрыть собственные способности. Сейчас, когда так хорошо были видны звезды, которые он любил с детства и которые не перестал любить, даже чуть не умерев среди них, почему-то хотелось рассказать. Или просто объяснить, чтобы она не придумывала себе разные версии, не имеющие ничего общего с реальностью.
– Целитель был прав насчет меня, поэтому я поверил ему. Я не болен. Я действительно вижу некоторые вещи, которые не должен видеть. Никто не должен.
Саша несколько секунд молчала, разглядывая его, а потом осторожно поинтересовалась:
– Мне снова не стоит спрашивать, что ты имеешь в виду?
Войтех сидел тихо и неподвижно, глядя на звезды, к которым он больше никогда не поднимется. Бесполезно рассказывать. Она все равно не поверит. Это ведь относится к тому, во что сложно поверить, не увидев собственными глазами. Она не видела, а он слишком хорошо знал последствия попыток рассказать о том, что никак не можешь подтвердить документально.
– Не стоит, – наконец ответил он, прикрывая глаза. Спать хотелось невыносимо. – Я просто хочу, чтобы ты знала: я не болен, я не считаю, что ты плохой врач, и дело совсем не в том, что я тебе не доверяю.
Ознакомительная версия.
