— Дай бог, — выдохнул Родион, нацепил улыбку и двинул к тестю.
— Главное, лапши на уши ему навешай, как я учил, и будь спок.
Всеволод Федорович, не глядя, передал трость назад, ее взял молодой мужчина, а папа Лизы раскинул руки в стороны:
— Здравствуй, Родион. — Он обнял зятя, похлопывая по спине, затем отстранил его и посмотрел в лицо. — М‑м… И ты седеть начал? А где Лиза?
— Дома оставил, — взял его под руку Родион. — Да и поговорить нам без нее не мешает. Это мои помощники, работают в охране. Марат и Гена. Садитесь, Всеволод Федорович…
— Там чемоданы надо забрать… — указал рукой назад тесть.
— Гена, Марат, помогите… э‑э…
— Виталий и Эндрю, мои секретари, — представил сопровождающих Всеволод Федорович. — Эндрю по‑русски знает пять слов, так что к нему обращаться бесполезно, только по‑английски.
— Марат, погрузите чемоданы во вторую машину, — распорядился Родион, забирая у Виталия трость. Он помог тестю залезть в джип, затем сел рядом с ним. — Я рад, что вы приехали.
Сейчас его не узнал бы никто, включая родную жену Лизу (настоящую). В этой улыбке было столько подкупающего обаяния, столько искреннего счастья, что невольно заулыбался и Всеволод Федорович, благодушно похлопав зятя по щеке.
— Как Лиза? — спросил он.
— Уже неплохо. Э‑э… за рулем Тарас. Нет, правда, она и выглядит здорово, и характер изменился. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.
— Даже так? А что с голосом?
— На прежнем уровне, — якобы огорчился Родион. — Представьте, серьезных повреждений не получила, ну, пару ребер сломала, ушибов было много, сотрясение, координация нарушилась — это же ерунда. А вот травма гортани… Как эти связки разорвались — врачи разводят руками, случай беспрецедентный, тем не менее отделалась она легко.
— Надо было забрать у нее машину и не давать, раз гоняет как бешеная. — Фразу папы окрасили жесткие нотки.
— Попробовали б забрать, — хмыкнул Родион. — Не знаете Лизу? Да, кстати, ей категорически запретили даже шепотом пытаться говорить, чтоб не травмировать мышцы горла, иначе возникнут отеки, тогда о возвращении голоса придется забыть навсегда.
— Как же вы общаетесь?
Родион состроил смешливую гримасу, якобы задумался, плечи поднял, потом рассмеялся:
— Да как‑то научились обходиться без слов.
Рассмеялся и тесть, представив общение без слов и звуков. Рядом с водителем уселся Марат, доложив:
— Багаж получили и уложили. Можем ехать.
— Быстро, — удовлетворенно откинулся на спинку кресла Всеволод Федорович. Машина мягко тронулась, увеличивая скорость. — Знаешь, Роди, я решил отвезти Лизу в Европу, думаю, там с этой проблемой справятся.
— Ни в коем случае! — весело сказал Родион. — У меня ж теперь не жена, а мечта! Представьте, ни скандалов, ни грубостей, ни капризов… Не пьет! Не курит!
— Неужели? — радовался отец.
— Нет‑нет, упаси бог, чтоб она заговорила, а то как станет прежней, я повешусь на первом же дереве во дворе.
Всеволод Федорович раскатисто расхохотался и согласился с ним:
— М‑да, молчаливая жена — сокровище.
— Ну а если серьезно, — вздохнул зять, — то честно признаюсь: я уже подумывал разводиться. Да‑да, Лиза стала неуправляемая, напивалась, мне очень часто было неловко за нее. Думал, брошу все к черту и поеду в лес, мне уже обещали неплохое место начальника лесного хозяйства…
— О каком лесе ты говоришь! Размечтался! Думать забудь, ты мне нужен.
— Но вдруг авария… — в упоении продолжал Родион. — Тут уж бросить ее было некрасиво, я решил подождать, когда она поправится. Полной неожиданностью для меня явились внезапные перемены в ней, то ли когда кувыркался автомобиль, у нее в мозгах что‑то сдвинулось, то ли она многое поняла, очутившись на грани жизни и смерти… Но сейчас у нас во всех отношениях ажур. Вас она приятно поразит.
— Ей повезло встретить тебя. Ну а как идут дела?
— С переменным успехом, но не в убыток. Наши умные люди куда вкладываются, чтоб не потерять то, что имеют? В недвижимость и золото. Есть еще несколько способов сохранить деньги, да они, на мой взгляд, ненадежны.
— Хорошо, дела отложим на потом.
Дальнейшую дорогу иногда переговаривались, Всеволод Федорович больше рассматривал улицы, а Родион вспоминал, грамотно ли дал установку тестю, все ли обрисовал как надо, не упустил ли чего.
— Мне к следователю по фамилии Стриж, — сказал Лисовский в переговорное устройство входа в милицию.
— У вас повестка? — спросили у него.
— Нет, он звонил мне и просил прийти. Вы созвонитесь, он ждет.
Пауза недолго длилась, Лисовский не успел и половины сигареты выкурить, как щелкнул замок, дверь дрогнула. Он вошел, спросил у дежурного, как пройти в комнату 36, его провел милиционер.
— Заходите, заходите, Андрей Борисович, — пригласил Стриж, когда Лисовский открыл дверь и, не переступая порога, представился. — Присаживайтесь. Тут вот какое дело, позавчера с вашего сотового номера отправили одно странное сообщение, судя по всему, недописанное…
— Ну, было такое, — настороженно произнес Лисовский. — А… мой номер под контролем милиции?
— Нет‑нет, не беспокойтесь, просто у нас неординарный случай, — поспешил заверить Стриж, видя явное замешательство приличного господина. — Скажите, кто отправлял?
— Женщина.
— М‑м, — одобрительно усмехнулся Стриж. — А кто именно?
— Мне не хотелось бы называть ее, — замялся Лисовский. Он человек крайне щепетильный и не желал бы даже нечаянно причинить кому бы то ни было неприятности.
— А надо, — бросил Наговицын, он, разумеется, присутствовал.
— Очень надо, — подхватил Стриж, — я после объясню — почему.
— Отправила сообщение Лиза, жена одного бизнесмена по фамилии Татарских.
Он не понял, чем вызвана пауза, однако по двум застывшим физиям догадался, что в милицейских головах произошел частичный сбой. Вдруг Стриж резко выдвинул ящик стола, быстро взял фото Светланы и молниеносно повернул лицевой стороной к Лисовскому:
— Эта?
— Да.
— То есть вы утверждаете, что это Лиза…
— Татарских. Только здесь она без челки, у нее прямая челка, — провел он ребром ладони над глазами.
Уверенность Лисовского не должна была бы вызвать сомнений, а вызвала, люди нередко ошибаются, но получается, и ВиВа не лгала! Встретиться с ней и договориться морочить головы ментам Лисовский не мог, значит…
— Какая‑то путаница, — буркнул Стриж, набирая на мобильнике номер. — Захар? Это Стриж. Скажи, ты случайно не перепутал фотографии?.. Ну, может, не те нам дал… Понял, верю. Но ты все же подскочи и посмотри… Прямо сейчас, если есть время. Это срочно.
— Кто такой Захар? — разволновался Лисовский. — Тот, кому Лиза отправила сообщение?
— Да, именно он, — ответил Стриж, пристально разглядывая его, будто в чем‑то подозревая.
— Мне надо с ним встретиться.
— Не проблема, он скоро приедет. А скажите, при каких обстоятельствах… э‑э… Лиза Татарских воспользовалась вашим телефоном?
— Мы были на презентации «Центра‑сити», я все хотел с ней переговорить, но мне не удавалось, с ней неотлучно находился брат ее мужа, хамовитый тип. Потом я увидел, что Лиза сидит одна, подсел к ней, заговорил, а она жестами показала, что ей нужен телефон…
— Почему жестами? — удивился Наговицын.
— Ах да, я же не сказал. После аварии Лиза осталась без голоса…
— Без голоса? — не понял Наговицын. — Это как?
— Она не говорит, — не совсем удачно объяснил Лисовский. — Совсем. В аварии повредила горло… или что‑то в горле, точно не знаю.
— Ну‑ну, дальше, — проявил нетерпеливую заинтересованность Стриж.
— Я дал ей трубку, думал, она мне напишет, что с моим братом…
— А что с вашим братом? — спросил Наговицын.
— Пропал.
— Почему Лиза должна знать о вашем брате?
— Это длинная история…
— Тогда пока отставим ее, — сказал Стриж. — Итак, вы дали телефон… Только как можно подробней расскажите.
Лисовский, конечно, не понимал, для чего им это.
— Она стала набирать эсэмэску, спрятав трубку в мех. Но тут подошел этот хам… брат мужа… вырвал у нее трубку. Я пытался отнять, он не дал, нажимал на кнопки. Потом вдруг отдал телефон, взял Лизу за руку и принудительно увел на улицу. Больше я их не видел. Мне, разумеется, стало интересно, кому и что писала Лиза, я проверил, но сообщения не нашел, брат мужа стер его.
— Откуда же вы знаете, что она отправила эсэмэску Захару?
— Через милицию. Я ищу младшего брата, мне помогает юноша из милиции. Три с половиной месяца назад Филипп и Лиза… забыл сказать, у них нечто вроде романа завертелось… так вот оба с вечера уехали в неизвестном направлении. Филипп домой так и не вернулся. Позже прошел слух, что Лиза разбилась, она долго лечилась, позавчера впервые появилась на людях.
