Ознакомительная версия.
Таким образом, подземелье под Северной башней было глубже, звукоизолированнее всех остальных. Кроме того, там сохранялась одинаковая прохладная температура в любое время года. И это свойство было удивительным. Зима, лето, весна или осень – в подземелье Северной башни всегда было плюс 12. Но как винный погреб помещение использовали недолго. Там начали возникать какие-то испарения (кажется, из стен выделялась селитра, точно не могу сказать, не знаю), поэтому в помещениях нельзя было находиться долго. В последние годы туда вообще никто не заходил. У Виктора возникло правильное предположение почти сразу: он решил, что речь идет о каких-то химических опытах, к примеру, для изготовления новых наркотиков. Для опытов с химическими реактивами в подвалах была действительно подходящая среда. Кроме того, Северная башня имела еще одно преимущество (потом оно пришло Вите в голову, как и все остальное): дело в том, что Северная башня стояла на отдельной, изолированной от других дороге в каньон.
Выслушав женщину-экскурсовода, Витя поспешил в Северную башню и почти сразу же увидел произошедшие перемены. Там, где находился спуск вниз, в подземелье, установили современную бронированную дверь. Кроме того, подъезд к башне со стороны дороги был полностью очищен от накопившегося там мусора. О случившемся потом Виктор рассказывал, что увидел щель в этой бронированной двери, понял, что она не заперта и ее можно открыть. Поэтому он толкнул дверь и шагнул в темноту… Почти сразу на него обрушился сильный удар.
Через несколько часов Витю принесли домой без сознания. Его нашли сотрудники музея лежащим возле стены Северной башни, а рядом с ним на земле лежал большой камень, отколовшийся от стены. Все объясняли это несчастным случаем, говорили, что башня в ужасном состоянии, нуждается в ремонте, и страшно даже проходить мимо нее…
Дома Витя пришел в себя и категорически запретил мне сообщать о происшедшем в милицию. Пролежав несколько дней, он пошел на работу… И в то же утро к нему вновь пришли. Приехал очень важный человек в сопровождении двух охранников. Он дал Виктору свою визитку. Разговор пошел о том же самом. Но теперь было сказано уже прямо, что подвалы Северной башни будут использоваться для нужд современного химического производства, которое будет находиться в нашем поселке. Все совершенно законно. Если уж такой большой человек приезжает из города и открыто называет свое имя, то опасаться вообще нечего. А если Виктор будет упорствовать, чинить препятствия их работе, то с ним может произойти несчастный случай намного хуже, чем обыкновенный камень, упавший на голову… Тем более, что подвалы будут использоваться не постоянно, а периодами: месяца два, потом перерыв, потом еще несколько месяцев… Единственное, что остается Виктору в такой ситуации, это взять деньги и молчать.
Витя так и сделал… Но после визита этого человека он понял одно: если перед ним открыли такие карты (к примеру, имя настоящего хозяина происходящего в подвалах Северной башни), значит его твердо намерены убить. Сумма, которую получил Витя, была огромной. Ее хватило бы для покупки в городе нескольких квартир… Витя понял, что ему вынесен смертный приговор.
Он нанял охранника в частном агентстве в городе. В это самое время к нему в музей приехал иностранный журналист – Поль Верден. Француз, который был женат на американке, а потому работал на крупную американскую компанию. Вы наверняка не знали его лично, но этот француз был очень обаятельным человеком. Он располагал к себе людей. В его приезде Витя увидел шанс. Он подружился с журналистом и рассказал ему все. Вдвоем они стали следить за башней по ночам. Но в башне ничего не происходило. Потом иностранец уехал, а буквально через неделю после его отъезда из башни исчезли те люди, забрав все коробки и ящики. Виктор успокоился, он рассчитал охранника, стал спать по ночам. А потом… О том, что произошло потом, я знаю не больше вашего. Все было так, как написано в письме. Витя не вернулся домой 14 ноября. Я подняла панику, зная, что он не мог не вернуться домой… Вот, собственно, и все. Витя так и не вернулся домой. Никогда. Что он видел там ночью (и не одной ночью), я не знаю. Он мне об этом не говорил. Наверное, хотел меня защитить.
– Вера… Официальный договор на аренду Северной башни уже существует.
Я кратко рассказала все, что мне удалось узнать в музее. По мере моего рассказа лицо Веры вытягивалось все больше и больше и в конце концов стало совсем печальным.
– Подонки. Они все-таки добились своего!
– Добились. На место Виктора и его секретарши они поставили двух своих людей, которые служат теперь официальным прикрытием. Какая бы проверка не пришла – все в порядке. Документы существуют. Договора, разрешения… У меня есть пропуск во все помещения музея и я могла бы попытаться подойти к Северной башне поближе.
– Нет! – глаза Веры отчаянно блеснули, – нет и еще раз, нет! Не вздумай сделать такую глупость! Ты не знаешь этих людей, а я знаю! Они не остановятся ни перед чем! От тебя не останется даже следа! Понимаешь, все это слишком опасно. Башня наверняка хорошо охраняется. Они же не идиоты, чтобы оставить в своей усиленной охране хоть щелку. И потом, зачем совершать такой бессмысленный поступок? Ты и так знаешь больше, чем достаточно! Я считаю, теперь тебе нельзя даже близко подходить к этому музею.
– Пожалуй, ты права. Пожалуй, я так и сделаю. Честно говоря, я и сама считаю, что пока приближаться к Северной башне не стоит. Хорошо, я не пойду туда. Но знаешь, меня очень беспокоит одна вещь. В данный момент она стоит на первом месте. Это судьба прежней секретарши Виктора. Что случилось с ней? Вера, расскажи мне все, что ты знаешь!
– Я знаю не так много. После смерти Виктора я не видела ее ни разу. Но я как-то не задумывалась… Мне было не до нее… Тетя Лида была прекрасным человеком. Мы все ее так называли. Она работала секретарем в школе и, когда Витя стал директором, она стала его неоценимой помощницей. Сухонькая, подтянутая, с искоркой в хитрых светлых глазах, она умела и понять человека, и посмеяться с ним, если нужно. Ее любили дети потому, что она не была занудой, любили и учителя. Тетя Лида всю жизнь прожила в N. Судьба ее сложилась очень трагически. Муж был школьным учителем, у них была дочь. Он умер, когда дочь была совсем маленькой и тетя Лида осталась одна с ребенком на руках. Она всю жизнь проработала в этой школе здесь, в N. Ее дочь выросла и поехала в город поступать в институт. В городе она вышла замуж. Парень оказался наркоманом. Через несколько лет парень умер, а дочь тети Лиды попала в тюрьму за торговлю наркотиками. В тюрьме она заболела туберкулезом. Когда ее выпустили, это была уже не женщина, а развалина, ходячий труп. Тетя Лида забрала ее сюда. Она прожила всего полгода. Хоронили ее всем поселком и тетя Лида осталась совсем одна. После смерти дочери она разом превратилась в старуху, но работала по-прежнему хорошо. Работа осталась единственным, что было в ее жизни. Когда Витя стал директором музея, он забрал тетю Лиду с собой. Она ушла в музей с радостью: перемена работы – хоть какая-то перемена. Она работала с Витей все время, помогала справляться с делами на новой должности, часто приходила к нам по вечерам, играла с девочками, пела им песенки, читала сказки. Она была очень одинока. Тетя Лида жила в небольшом домике. В последнее время этот домик стал совсем старым, требовал ремонта. У нее было семь кошек. Она рассказывала, что разговаривает с ними. Я была у нее в домике несколько раз. У нее было чисто, уютно, хотя и бедно. На стене висели две огромные фотографии – мужа и дочери, когда дочь была еще совсем ребенком. Еще у нее был маленький огород, за которым она ухаживала сама. Вот, собственно, и все.
– Ты не видела ее после исчезновения мужа?
– Нет. Хотя, подожди… Да, в тот вечер, 14 ноября, когда Витя не вернулся, часов в восемь вечера я побежала к ней. Тетя Лида была дома, в халате. Она сказала, что Виктор ушел, как всегда, что в тот день у него не было никаких важных дел, никаких встреч. Он еще говорил ей перед уходом, что хочет успеть в магазин до закрытия, чтобы купить девочкам шоколадки, печенье, что-то вкусненькое на ужин… Он очень их любил… Узнав, что Витя не вернулся домой, сильно встревожилась и вдруг засобиралась. Мне тогда это еще показалось странным. Мы сидели в комнате, я вся в слезах, в истерике – Витя не вернулся домой. А она вдруг вся как-то подхватилась, быстро засобиралась и стала меня выпроваживать, словно не дождется, когда я уйду. Помню, я так сильно на нее обиделась, что решила больше к ней не ходить.
– Она стала спешить сразу после того, как ты сказала, что Витя не вернулся домой?
– Да. Сразу после этого. Я еще так рассердилась тогда…
– Она сказала, куда спешит?
– Нет… то есть, да… Сказала, что у племянницы какие-то неприятности и она собирается срочно ехать в город прямо утром. Тогда меня это так разозлило! Какая, к черту, племянница, если исчез Виктор! С этой племянницей (кстати сказать, это была родственница мужа, а не ее), они общались редко, та никогда не приезжала в N, а тетя Лида виделась с ней только когда бывала в городе, а это было очень не часто. Я помню, что здорово тогда взбесилась. Теперь это кажется мне странным… Очень странным… Мне не приходило в голову, что она тоже может быть причастна ко всей этой истории… А ведь действительно: она знала все дела Вити! Видела тех, кто к нему приходил. Могла, в конце концов, подслушать под дверью…
Ознакомительная версия.
