Сергей собрался с духом и начал излагать ситуацию, максимально ничего не скрывая от этих людей, но в то же время старался смягчить некоторые, особо тяжелые моменты:
— Вариантов здесь, в принципе, всего два. И каждый из них имеет свои плюсы и минусы. Вариант номер один: искать, устанавливать и доказывать участие в преступлении основного организатора ограбления банка, которому в настоящий момент так мешает ваша дочь и из-за которого ей угрожает смертельная опасность. Плюсы этого варианта в том, что при положительном исходе Таня будет полностью оправдана и претензий к ней не будет ни у кого. Может даже вернуться в банк на работу. Минусы в том, что неизвестно, смогут ли они добиться такого положительного результата. И если смогут, то сколько на это уйдет времени.
— А второй вариант? — спросил Николай Иванович. — Хотя я уже сейчас согласен именно на этот первый.
— А второй следующий: идти в полицию для дачи объяснения всего случившегося. Но при этом иметь за плечами очень хорошего адвоката. В полиции делать признание, что перед ограблением банка с ней познакомился молодой человек, который сумел из неё вытянуть информацию о дне перевозки тех больших денег. Но дала она ему эту информацию по глупости, естественно, не зная ни о каком готовящемся ограблении. В этом случае, если адвокату удастся всё это доказать, она может получить максимум условный срок. А то и совсем уйти от уголовного наказания. Только на хорошую работу её уже никто и никогда не возьмёт. Тем более в банк. Вот, примерно, так, если без особых подробностей и в двух словах.
— Ты знаешь, Сергей, — сказал отец девушки, — нас не интересуют подробности и расходы. Однозначно, только вариант номер один. Наша дочь ни в чем не виновата, и это должны знать все. Ну, а если уж Бог не на нашей стороне и ничего не получится, мы хоть будем уверены, что сделали для ее спасения всё. Но я верю в вас и ваших сотрудников, и надеюсь на успех, как бы тяжело ни пришлось всем, и лично вам с вашими помощниками…
— Ваше мнение полностью совпало с мнением Татьяны. Я рад этому, хотя для нас это будет очень трудно.
— Какую сумму я должен сейчас вам дать, чтобы вы продолжили расследование?
— Пока никакую. Мы еще в рамках предыдущей вашей финансовой подпитки. Когда возникнут вопросы применения спецсредств, имеется в виду прослушивающие устройства, — хотя это и незаконный метод, но нам без этого в данном случае никак не обойтись, — тогда и надо будет решать вопрос о дополнительных денежных вложениях. Сейчас пока вопрос в этом не стоит.
— Мы всё поняли, Сережа… — Николай Иванович, так же, как и его дочь, незаметно перешел на «ты». — Мы очень на тебя надеемся.
— Спасибо, Николай Иванович, — сказал Осокин. — Мне пора идти, всего доброго.
Выйдя от Деркачевых, Сергей позвонил Умнову Жене. Тот ответил сразу. Встречаться не стали. По телефону Умнов пояснил, что копает в договоренном направлении, как экскаватор, но пока ничего особо интересного накопать не удалось. Но надежды не теряет. Договорились созвониться, как только что-то появится у него или же у Сергея. Сергей мог и сейчас дать ему весь расклад, но это было бы преждевременно.
Затем он позвонил Сорокину Володе. Тот искренне обрадовался Сергею и согласился обязательно встретиться, особенно после того, как сыщик пояснил, что встреча необходима обоим и связана с его работой. Володя, старый опер, сразу что-то понял. Договорились на 21 час вечера, после вечернего совещания у Кульчакова, попить где-нибудь кофе или чайку. Как правило, в таких случаях они встречались в кафе «Бриошь» на Воскресенском бульваре или же на улице Псковской. На этот раз решили встретиться на улице Псковской.
После этого Сергей присоединился к своим ребятам. Но, бороздя по всему городу на своих автомобилях, за целый день они так нигде и не обнаружили ни самого «Первого», ни его машину, ни машину его охраны. Похоже, что в городе его не было вообще.
* * *
Ровно в девять вечера Сергей сидел в кафе «Бриошь» на улице Псковской совсем недалеко от дома, где сам проживал. Это место встречи для него было самым удобным. Минут через 10 перезвонил Володя Сорокин и предупредил, что задержится минут на 30–40 — на работе запарки и совещание несколько затянется, но очень просил Осокина дождаться его. Сергей, естественно, согласился. Почувствовал Сорокин, что сыщик имеет отношение к его делу, это точно, иначе бы перевел стрелки на следующий день. Ничего не оставалось, как только ждать. Это же, сколько чая он за это время выпьет! Кофе он вечером не пил, не мог после него уснуть.
Сорокин смог подъехать лишь к десяти вечера. Сергей уже не мог смотреть на заварные чайники, но пришлось поддерживать старого опера.
— Ну, как дела, рассказывай, — с ходу начал Владимир, — что новенького в жизни, чем занимаешься?
— Да дела по-старому, ничего в жизни не изменилось, а занимаюсь сейчас тем же делом, что и ты, — решил с ходу заинтриговать Сорокина сыщик.
— А вот с этого места прошу подробнее, — улыбнулся Володя. — Это, каким же именно делом?
— Ограбление банковской машины на Духовской улице, — решил не хитрить с Володей Сергей.
— Ну и как, — в свою очередь спросил Сорокин, — накопал что-нибудь?
— Прежде чем я отвечу тебе на этот вопрос, я хочу взять с тебя честное слово, что в любом случае о нашем разговоре никто не должен узнать. Во всяком случае, до поры до времени.
Сорокин внимательно смотрел на Сергея. В голове его шла напряженная работа. Наконец он задал совсем неожиданный для Сергея вопрос:
— Серый, ты на чьей стороне играешь?
Осокин вдруг понял, что Володя каким-то чудесным образом решил, что он, сыщик, в данный момент представляет сторону преступников. Ему стало смешно. Сергей даже тихо рассмеялся:
— Вова, ты за кого меня держишь? Неужели ты допускаешь, что я могу представлять интересы преступников? Не обижай меня.
— Извини, Серега, времена меняются, — с сожалением проговорил опер. — За последнее время я сталкивался с такими перевоплощениями, что иногда застрелиться хочется.
— Ты совершенно прав, — сказал Сергей. — Именно поэтому я и хочу с тебя взять это слово. Моему клиенту в этом деле грозит смертельная опасность, и я не хочу, чтобы информация, которой я с тобой сейчас поделюсь, и буду просить твоей помощи, ускорили гибель одного человека.
— Если я еще не деградировал как опер, — продолжил Владимир, — то ты представляешь интересы Деркачевой Татьяны. Ведь так?
— Так, Володя, — подтвердил сыщик.
— И конечно, знаешь, где она прячется, если даже не помогаешь ей в этом, — далее продолжал рассуждать Сорокин. — А ты случайно не знаешь исполнителей этого нападения?
— Более того, сейчас я уже знаю совершенно весь расклад этого нападения, — продолжал удивлять собрата по профессии Осокин, — кроме одного, чего я не знаю. И это — истинный организатор нападения, который как раз и хочет списать слив информации из банка на Деркачеву.
— Ты можешь мне сейчас всё рассказать?
— Если ты дашь мне слово, о котором я тебя прошу. — Сергей с надеждой смотрел на Владимира.
Именно в этот момент решалась судьба Татьяны. Сергей это понял сразу, пока Сорокин несколько секунд прокачивал ситуацию.
— Хорошо, — наконец с уверенностью вымолвил опер. — Я даю тебе это слово, а слово моё ты знаешь.
— Знаю, — подтвердил Сергей и протянул Владимиру тетрадь, написанную Михайловым. — Читай с самого начала, поймёшь всё сам. Возникнут вопросы, задашь в конце, после прочтения.
Сорокин взял в руки тетрадь и начал читать признания Михайлова с самого начала, а также все данные о его шефе Озерове. Здесь же была и его явка с повинной, которую он писал для Татьяны во Всеволожске.
На всё про всё у него ушло около часа. В ходе прочтения он не задал ни одного вопроса. Только иногда удивленно качал головой. Несколько раз понятливо улыбался. Сергей с нетерпением ждал окончания этого процесса. Наконец этот момент наступил. Володя закрыл тетрадь:
— Мне ты её, конечно, не отдашь.
— Отдам, но не сейчас, — твердо сказал Сергей, — только после того, как мы совместно с тобой установим настоящего организатора этого преступления. Он как минимум — напарник Озерова, но могу предположить, что и руководитель.
— Понятно… — Сорокин не настаивал, хотя по нему было видно, что руки у него в буквальном смысле чесались заиметь такое доказательство в своем арсенале.
Он налил себе из чайника еще порцию чая, тогда как Сергей уже смотреть не мог на кружки, и сказал:
— А теперь ты послушай последние новости из нашей конторы. Сегодня днём при вскрытии квартиры известного тебе Воробьева Сергея обнаружен труп этого горе-предпринимателя, который обхаживал твою Татьяну. Всё вроде бы нормально, труп не криминальный, в соседней комнате труп отца, который скончался за несколько часов до того, как сын повесился, от перетоксикации алкоголем. Но… есть парочка моментов, позволяющих считать, что сына повесили. Во-первых, в крови у него было столько алкоголя, что он сам не смог бы даже встать с кровати или из-за стола. Во-вторых, на кухне, где выпивал Воробьев уже после смерти родителя, имеются множество протертостей — таким образом стирают отпечатки пальцев. И наконец, в-третьих, отсутствует ручка, которой написана предсмертная записка, если таковую можно так назвать. На старой газете шариковой ручкой накарябано с тремя грамматическими ошибками всего три слова: «жизнь — необыкновенная сука». Эксперты на 80 процентов уверены, что его повесили. Я теперь уверен в этом на сто процентов.
