– Ну что ты, что ты. Я же понимаю, у всех бывают проблемы. Но ты можешь на лотках поискать свой журнал, как там его?
– Ева.
– Ой, так я его еще в Риге купила и взяла в дорогу почитать, сейчас, сейчас я его тебе достану. Вот, смотри.
– Толку то от него, – там все рагромлено, ты что, думаешь, если выкинули все оборудование на улицу, то телефоны оставили?
– Неужели так серьезно? А ты не можешь позвонить кому-нибудь из сотрудников?
– Все телефоны остались в записной книжке, а книжка все там же – на даче, вместе с документами. Тебе все понятно, или мне нужно по слогам повторить? – Громко и с раэдражением сказала Анна.
– Не кричи, я хорошо слышу. Какая еще дача? У тебя же дом, а не дача.
– У тебя нет времени. Отправляйся Альбертина в свой аэропорт – толку от тебя не прибавилось. Ни на грош. Выкручусь как-нибудь сама. – И она взялась за ручку саквояжа, который ставила между ног, с намерением – идти. Но тут до Альбертины, наконец, что-то дошло. Она засуетилась, подняла с пола свою дорожную сумку и поставила ее на колено. Расстегнув молнию, она извлекла из нее большой целлофановый пакет.
– Держи. Думаю, что это решит часть твоих проблем.
– Что это? – Только и спросила Анна.
– Это пальто, которое я привезла для этой мымры. Шестидесятилетней. Актрисы. Продашь и вот тебе деньги. Оно стоит дорого. Это ручная работа – с вышивкой и аппликацией. Выставочный вариант. Так что, две-три штуки оно стоит. Разумеется, стоит оно дороже, но вряд ли ты сейчас способна что-то продать вообще. К тому же, если ты одета хорошо, то продать можешь и в два раза дороже, но если плохо – никто настоящую цену тебе не даст – решат, что ты украла.
– Да ты что?
– Я знаю, что говорю. Так что, не торгуйся. Сколько дадут, столько и бери. И в комок не ходи – там все барахло принимают по документу. Продай где-нибудь на рынке. В Лужниках, к примеру. – Она задрала манжету, чтобы посмотреть на свои часики. – Ну, все, дорогуша, осталось до самолета всего-ничего и мне уже бежать пора. Подъеду до Речного вокзала, а там – на такси. У меня есть немного денег, чтобы доехать на такси до аэропорта, так что больше ничем тебя выручить не могу. Да, а ты не сказала, где тебя разыскивать здесь, в Москве. Адрес то, для Бруно? Ну хотя бы этот-то адрес или телефон ты знаешь?
– Я все тебе сейчас дам. – И Анна торопливо записала свои координаты в записную книжку, которую ей подала Альбертина.
– Ну все. Пора. Мне в эту сторону, а тебе? – И Альбертина взялась за ручки своей сумки.
– Мне в другую. Ты из Риги перезвони мне по тому телефону, что я указала, как только разыщешь Бруно.
– Хорошо. Я тебе позвоню сразу же. А пальто продавай, и не думай, что ты мне что-то должна. Я еще таких дюжину настрочу, до той поры когда ты приедешь в Ригу.
И Альбертина уехала.
Через час Анна уже стояла со своим товаром на рынке. Пальто действительно было шикарное, что-то подобное она видела только когда-то на выставке в Париже. Это тебе не турецкий товар, разглядывая пальто, подумала Анна, хотя ничего против турецких изделий она не имела, – правда, никогда и не носила, – просто эта вещь от Альбертины была действительно высшего класса.
Как только Анна повесила пальто на руку, к ней тотчас же подошла немолодая женщина. Пальто в ее руках сразу ожило, завертелось, вывернулось наизнанку, показывая каждый свой шов, строчку, вышивку, пуговички, петельки… Со знанием дела женщина нюхала и мяла кожу и наконец спросила: «Сколько?»
– Две.
– Долларов, что ли?
– Да.
Женщина отошла, обиженно поджав губы. Рядом остановился вальяжный мужчина в большой черной кепке «аэродром».
– Дыве? – Переспросил он, слыша цену, которую называла Анна.
– Дыве. – Тон в тон ответила ему Анна.
– Дорого. Не продашь. Ворованное? – Мимоходом произнес он, выплевывая жвачку себе под ноги. Он просто вырвал пальто из рук Анны и стал его разглядывать еще более внимательно, чем это делала только что отошедшая женщина.
– Почему ворованное? – Возмутилась Анна и тут же осеклась, увидев каким взглядом – с головы до ног – окинул ее мужчина. – Подруга попросила продать. Она уехала, – все тише говорила Анна и совсем вдруг замолчала, понимая нелепость объяснений: ведь весь ее облик указывал, что не может она быть владелицей ни такого шикарного пальто, ни подруги в таком пальто.
– Пятьсот. – Мужчина в кепке уже сворачивал пальто и совал его в пакет.
– Тысячу. – Стояла на своем Анна.
– За тысячу я куплю еще одно – впридачу к этому. – Не отступал мужчина и тянул к себе ручку пакета.
– Черт с тобой, – сказала Анна, вспомнив, что ей говорила Альбертина – брать, сколько дадут, – давай семьсот и пальто твое.
– Шестьсот. – Согласился покупатель в кепке и отпустил ручку пакета, чтобы достать деньги. Он вытащил пачку долларов и стал считать. Анна вдруг испугалась, что он может ее обмануть – подсунуть фальшивые деньги, – она схватила пакет и прижала его к груди, отступив назад.
– Хорошо, Пусть шестьсот, но только, если я сама возьму деньги из этой пачки.
– Ладно. – Неожиданно легко согласился мужчина, протягивая Анне пачку денег. – Бери, вытаскивай.
Анна осторожно вытащила из пачки шесть стодолларовых купюр и внимательно их осмотрела с обеих сторон. Доллары были настоящие.
– Жалко отдавать тебе пальто за такие маленькие деньги. – Она глубоко вздохнула. – Это ведь выставочный вариант. – И она опять вздохнула.
– Ладно. Дам я тебе еще двадцать долларов, чтобы ты не вздыхала. – Вдруг подобрел мужчина. – Бери. – И он сунул ей в руку деньги.
Получив деньги, Анна спешно покинула рынок, ей было досадно за свою рыночную несостоятельность – продать такую вещь за копейки!.. Но не прошло и получаса, как она уже не вспоминала о пальто – у нее в руках деньги и это главное. Ей не терпелось удостовериться в подлинности долларов и она обменяла сразу все деньги в одном из обменных пунктов.
С солидной пачкой купюр, которую она положила во внутренний карман куртки и зашпилила огромной булавкой, Анна почувствовала себя такой счастливой, какой она не помнила уже буквально несколько лет. Ей стало даже чуточку смешно, ведь имея счет в банке, дом, хороший автомобиль, она радуется так, будто заработала сейчас миллион долларов. Господи, как меняется шкала ценностей, вздохнула она. Сейчас она была довольна собой, своей подругой Альбертиной, о которой совсем недавно была не такого уж высокого мнения. Все. Теперь она может ездить по Москве и в состоянии узнать все, что ей сейчас нужно узнать.
Уже в метро Анна думала, ну какая же она дура законопослушная – боялась ездить без билетов в городском транспорте, вон даже в метро можно прошмыгнуть без жетона – надо только пристроиться в хвост многочисленных льготников, которые не проходят через турникет. Можно и не пользоваться метро, а ездить наземным транспортом – там вообще никто не проверяет. За эти дни – ни одного контролера. Нет, плохо быть интеллигентной дамой, еще раз вздохнула Анна, а может, это ее жизнь за границей так испортила? Ведь там и в голову не придет спуститься в метро без билета, а уж там это было бы намного проще, ведь нет даже турникетов – проходи и никто на тебя не взглянет. Да и много ли там она пользовалась метро или автобусом?! Вот то-то и оно. И что теперь вспоминать, еще неизвестно доберется ли она до своего дома в Германии. Это уж точно – неизвестно, вслух сказала Анна и вышла на перрон.
…Через час с небольшим она действительно уже знала новый адрес варвариных родителей, их телефон и даже – телефон Максима. А еще через два часа она знала, что похороны подруги назначены на завтра. Это не по-христиански – хоронить на седьмой день, но такие вот обстоятельства. Со вздохом сказала по телефону Анастасия Юрьевна – мать Варвары.
Глава 32
КЛЕМЕНТИЯ, среда, вечер, 24 сентября
Весь вечер Клементия то читала роман, то пила кофе, то подходила к телефону – она волновалась, потому что ждала звонка своего «комиссара», и тревожилась: как там он? Встретил ли на похоронах Анну? Но он не позвонил больше. Значит, все нормально, решила Клементия. Узнаю завтра. Ей страшно интересно было взглянуть на неведомую Анну – она представлялась Клементии красивой, деловой и решительной – полной противоположностью героине из этого романа. Клементия потерла ушибленную теми придурками голову и немного подумала над дневным происшествием – интересно, кому так насолил «комиссар», что этот «кто-то» наслал на него этих – однояйцевых – молодчиков?
Она опять раскрыла книгу.
ПОНЕДЕЛЬНИК
Понедельник. Я назначила себе этот день.
Не глядя, выбросила в корзину деловые бумаги. Очистила рабочий стол. И мне совсем было не интересно, кто будет сидеть за ним. Мне было вообще все безразлично – ведь на столе лежало подписанное директором мое заявление с его припиской красным карандашом «и все-таки, почему вы увольняетесь?» Но я не собиралась никому и ничего объяснять – это ведь мое право.
