— Что было потом?
— В семь пришел сеньор сенатор.
— Вы все время указываете точное время. Вы что, всякий раз, когда к Сусанне приходил гость, смотрели на часы?
Женщина улыбнулась.
— Не всегда, сеньор. Но это было накануне моего выходного, и когда сеньор сенатор пришел, я должна была уже уходить, только не смогла этого сделать.
— Почему?
— По моей просьбе, — снова вмешался сенатор. — Я попросил Каиту меня подождать. Хотел узнать, на сколько голосов в ее деревне я могу рассчитывать. Это здесь, неподалеку.
Я посмотрел на Каиту.
— Хорошо, — сказал я. — Рамераль ушел и явился сенатор. Что произошло потом?
— Ничего.
— Как так ничего?.
— Да так, ничего. Немного погодя сеньор сенатор вышел и отвез меня на машине домой.
— Давайте по порядку, Канта, — проворчал я. — Сенатор с Сусанной находились в спальне?
— Да, — тихо проговорила женщина.
— Что они делали?
— Я туда не входила. Но было слышно, как они спорили.
— Громко?
Канта снова повернулась к сенатору.
— Да, — еле слышно произнесла она.
— А потом сенатор вышел один, а Сусанна осталась в спальне, — закончил я за нее.
Канта кивнула. Сенатор хотел вмешаться.
— Ладно, ладно, — успокоил его я. — Я не собирался проводить здесь дознание. Просто хотел узнать, вместе ли вы ушли. Но не кажется ли вам странным, сенатор, что вы препирались насчет шантажа со стороны Сусанны в ее спальне?
— Хотя это и может показаться странным, дело обстояло именно так. Надо хорошо знать Сусанну. Ее намерения были ясны: заманить меня в ловушку. Я имею в виду — превратить меня в послушную овечку. Она ведь принимала меня почти раздетой!
— Сусанну убил человек, который находился с ней в интимной связи, — сказал я. — Более того, все говорит за то, что она ожидала этого человека. Вам известны другие ее любовники?
— У нее их было предостаточно. Но в доме она принимала немногих: Падуа, Рамераля, Батлера, полковника Саминаса — только его сейчас нет, его часть в данное время дислоцируется на Востоке… Еще Вертьентес Второй.
Я повернулся к Каите.
— Сенатор довез вас до дому и сразу поехал к себе?
— Нет, мы зашли к моим соседкам, которые хотели познакомиться с ним перед выборами.
— И когда закончились ваши визиты?
— Около десяти вечера.
— И все это время вы были вместе?
— Да.
— Зачем вы солгали в полиции насчет того, во сколько Рамераль ушел от Сусанны?
— Я перепутала.
Я поднял брови и рассмеялся.
— Странно, вы не похожи на человека, который легко может сбиться с толку.
— Тем не менее это так, — категорическим тоном заявила старуха. — Я чуть с ума не сошла в полиции от их вопросов. Не знала что и говорить. Сенатор попросил, чтобы я не упоминала его имени, дабы не повредить ему перед выборами. Полицейские хотели знать, кто тогда заходил в гости к сеньоре, кроме сенатора, только ли сеньор Рамераль там был. А почему он не мог убить сеньору? Может, он спрятался где-нибудь неподалеку, подождал, пока мы с сеньором сенатором уедем, а после этого возвратился в дом. Если он ни в чем не виноват, зачем он заплатил мне 200 песо, чтобы я сказала, будто не видела его?
— Может, по той же причине, что и сенатор — боялся скандала.
— Это он так говорит.
— Я тоже ему не верю, впрочем, как и сенатору.
— Арес… — гневно начал сенатор.
— Да, знаю, сенатор, знаю. Спасибо, Каита, это все.
Старуха взглядом спросила у сенатора разрешения уйти. Тот кивнул, и она покинула кабинет.
— Ну, вы удовлетворены, Арес?
— Нет. Кстати, почему Каита теперь работает здесь?
— Сусанна уже давно говорила мне о ней, как о человеке, которому можно доверять. А теперь эта старая женщина осталась без работы. Служанка она просто бесценная.
— Вы имеете все основания утверждать подобное. Чтобы быть бесценной служанкой, надо уметь подслушивать и угождать. Ладно… Думаю, мне пора идти.
Сенатор позвонил… Но явился Томас, а с ним еще двое субъектов, которые ехали со мной в лимузине.
— Вы не сможете так просто уйти отсюда, Арес, пока не сообщите нам о своих намерениях. Как я уже говорил, я не могу допустить, чтобы мое имя фигурировало в деле об убийстве. Я не собираюсь прибегать к силе… разве только у меня не останется иного выхода.
Я сел и скрестил на груди руки.
— Не советую мне угрожать, — холодно произнес я.
Глаза сенатора сузились, и слова его прозвучали подчеркнуто четко.
— Так не вынуждайте меня, Арес! Какое вам дело до Сусанны? Никакого! Думаю, вам безразлично, чья рука заплатит вам деньги. Давайте заключим новую сделку, если вам все мало. Вы разыскиваете убийцу. Но меня в это дело не вмешивайте! Возьмите.
И он протянул мне пять сотенных. Я положил их в карман.
— Вы, похоже, забыли, что в прессе уже появились некоторые недвусмысленные комментарии.
— Это нас уже не волнует, — цинично заявил Рамирес.
— Ясненько, — пробормотал я. — Все продается, — я подавил вздох. — Мне надо идти.
— Ну, и каково будет ваше решение?
— Если вы не убивали, значит не убивали; вы знаете, я трупами не торгую.
Сенатор пристально посмотрел на меня.
— Томас, проводите его.
— Доставьте меня к моей машине, — сказал я. — Она осталась за деревней.
— Ваша машина уже здесь, — мрачно произнес Томас.
— Великолепное обслуживание, — насмешливо похвалил я. — Просто великолепно…
Я направился к выходу, но сенатор указал мне на другую, незаметную дверь в противоположном углу кабинета.
— Вот сюда, Арес.
Мы прошли сквозь старинное здание. Миновали внушительную библиотеку. Впереди шел Томас, сзади — двое громил с тупыми лицами. Пройдя длинным коридором, мы очутились возле выхода. У обочины дороги стояла моя машина. Ее охраняли двое крестьян, следивших за владениями сенатора. Один из них подошел ко мне и поклонился, должно быть, приняв меня за кого-то из гостей.
— Сеньору что-нибудь угодно?
Я помолчал, собираясь с мыслями. Наконец спросила.
— А что, сеньорита Рамирес ушла?
— Сеньор ошибается, — ответил тот. — Сеньорита Рамирес сегодня вообще не приезжала.
Это все, что я хотел узнать. Пробормотав «благодарю», сел в машину и нажал на акселератор.
Через час я притормозил у особняка сенатора в Гаване. Девушка в форменном платье попросила меня подождать в огромной гостиной, пока она сообщит сеньорите. Через несколько минут я услышал мелодичный голосок Гленды:
— О, Арес! — И увидел ее, одетую в простенькое, но дорогое платье, плотно обтягивающее все прелести ее изумительной фигурки.
Я поднялся с улыбкой.
— Какие причины на сей раз привели вас сюда? — игриво спросила девушка с симпатичной гримаской.
— А что, нужны особые причины? — тем же тоном поинтересовался я.
— Не знаю, не знаю… Все зависит от вас. Садитесь.
Я присел рядом с ней и улыбнулся.
— Судите сами. Я пришел сюда только для того, чтобы полюбоваться самой восхитительной девушкой Гаваны. Я могу сделать это только здесь.
— О, какой ужас! Вы — опасный человек, Арес!
— Недурное определение.
— Которое заставляет призадуматься. Кстати, вас выдают глаза. Вам не терпится узнать о результатах моего расследования. Так что не говорите, будто пришли любоваться мною.
— Извините, я забыл, что вы изучаете философию и психологию. Полагаю, у вас не возникло затруднений?
— Никаких, — горделиво вскинула она головку. — История ясна как Божий день. — Она перешла на шепот. — Правда, есть одна непонятная деталь, остальное же, как я сказала, ясно. Конечно, о том, давал ли Падуа Сусанне деньги для аукциона, мне неизвестно. Но то, что он купил картину во Франции в качестве свадебного подарка, и то, что жена пожертвовала ее церкви, — верно. Падре Измаэль, один из учредителей аукциона, решительно подтвердил это.
— А что вы подразумеваете под «непонятной деталью»?
— Никто из тех, с кем я разговаривала, не верит, что картина — подделка.
— Значит, по-вашему, версия Падуа годится?
— Да.
— Благодарю вас, вы меня очень выручили.
Сеньорита Рамирес проводила меня до двери. На пороге она все-таки не удержалась и задала мучивший ее вопрос:
— Арес, ведь вы не крали эту картину, правда?
— Возможно! — рассмеялся я. — Разве я похож на грабителя?
Она тяжко вздохнула.
— Опасный человек — это самое мягкое для вас определение.
* * *
Чтобы проверить алиби сенатора, я снова отправился к Каите. Поговорил с соседями. Все в один голос утверждали: в тот час, когда убили Сусанну, сенатор убеждал их в том, насколько для них выгодно проголосовать за него на предстоящих выборах. По-видимому, Рамиреса придется вычеркнуть из списка подозреваемых.
