Я остановила попутку, и седеющий джентльмен любезно подбросил меня до улицы Вяземской.
Наверное, целый час я прогуливалась там взад-вперед и отбивалась от потенциальных клиентов. Причем старалась делать это так, чтобы не вызвать к себе подозрений со стороны «коллег».
Около двух часов дня, в начале третьего, по Вяземской не спеша покатился «рафик». За рулем гордо восседал мой старый знакомый Рубленый. Рядом расположился не менее знакомый Батон. По пути они то и дело останавливались, договаривались с приглянувшимися девочками, и после таких переговоров те покорно исчезали в салоне «рафика».
Бандиты могли сами подъехать ко мне, а могли и проморгать мою персону. Рисковать я не хотела и потому, как только «рафик» поравнялся со мной, сама бросилась к их машине и принялась ластиться к высунувшейся из окна лапище Батона.
— Тормозни, Рубленый, — тут же распорядился тот, польщенный таким знаком внимания. — Секи, какая киска.
— Да, ничего, — хмыкнул его напарник. — Только чего-то я ее раньше не видел.
Вот подозрительный, гад!
— Новенькая, што ль? — задал вопрос Батон.
— Ага, — расплылась я в вульгарной улыбке. — Хотите свежатинки, ребята?
— Соображает, — загоготал Батон.
— Так не вчера родилась, — ответила в унисон.
— А че? Шраму, наверное, понравится, — изрек он, опять обращаясь к Рубленому.
— Так пусть лезет в тачку. Об чем базар? — выдал тот свое резюме.
— Прыгай, милашка.
Батон махнул рукой назад, и в ту же секунду «рафик» медленно тронулся. Я на ходу заскочила в салон. Помимо меня здесь сидели еще трое. Ну что же. Первый шаг сделан.
В течение пятнадцати последующих минут Батон и Рубленый «подцепили» еще восьмерых представительниц первой древнейшей профессии.
— Есть дюжина, — сказал Рубленый.
— Ништяк. Полна коробочка. Двигаем отсюда, — отдал последнее распоряжение Батон, и мы шумной ватагой тронулись в путь.
Везли нас прямехонько в загородный домик Шрама.
Рубленый водил машину отменно, и вскоре мы уже были на месте.
Всю дорогу проститутки щебетали на разные лады, делились меж собой впечатлениями о былых похождениях. Я, собственно говоря, тоже не выбивалась из общей массы. Несла разную околесицу, смеялась во весь голос, в общем, вела себя так, как и подобает. Батон и Рубленый беседовали о чем-то вполголоса, но из-за общего гула я не слышала ничего.
Шрам любил жить на широкую ногу. Об этом явственно говорил сам вид его так называемой резиденции.
Правда, разглядеть все хорошенько не успела. Подскочившие к «рафику» амбалы довольно грубо вытолкали нас наружу и, подобно пастухам, гонящим стада на дальние джайлау, быстро препроводили в дом.
Ребята из шрамовской бригады, естественно, не были джентльменами и потому даже не предложили нам сесть. Выстроили в шеренгу вдоль стены гостиной, а сами встали по краям.
Сперва мимо нас прошествовал Батон и по широкой дубовой лестнице поднялся на второй этаж. В рядах проституток разговоры смолкли. Все замерли в немом ожидании.
И вот спустя мгновение на вершине лестницы появился сам Шрам. Одет он был в черный смокинг. На шее бабочка. В зубах дымилась сигара.
В целом Валуев был симпатичным человеком. Я успела хорошо разглядеть его, пока он спускался вниз в сопровождении верного Батона. Жгучий брюнет, волосы уложены назад и набриолинены, тонкая щеголеватая ниточка усов над верхней губой, миндалевидные глаза, белоснежные зубы. Ну чем не портрет голливудской суперзвезды? Однако всего одна деталь не позволяла Валуеву блистать на киноэкране в образе героя-любовника. От центра лба через глаз и далее во всю щеку до самой шеи растянулся огромный безобразный шрам. Видимо, именно он и послужил основой клички авторитета.
Тем временем Шрам приблизился к нам и зашагал вдоль строя генеральским шагом. Я и впрямь почувствовала себя, как на плацу во время парада. Шрам прошел в одну сторону, затем вернулся обратно, выпустил в потолок облако сигарного дыма, снова двинулся в первоначальном направлении. Но на этот раз остановился в центре, вынул сигару изо рта и сказал резко и отрывисто:
— Ты и ты!
Первый раз его сигара, подобно учительской указке, описав дугу, ушла куда-то вправо от меня, а второй раз указала точно на мою левую грудь.
Я даже не сразу поняла, что удостоилась великой чести. Лишь когда один из амбалов, грубо взяв меня за руку, повел к лестнице вслед за удалившимся Шрамом, я поняла, что «большой босс» назначил меня сегодня своей одалиской. Второй амбал вел за руку другую «счастливицу».
Сегодня мне и впрямь фантастически везло. Как оказалось, у Шрама была в высшей степени культурная программа. По этой причине меня проводили в смежную с кабинетом спальню, где я должна была дожидаться господина Валуева, а он вместе с моей сменщицей на первых порах отправился в сауну.
— Можешь пока заголяться, — с хохотом предложил мой провожатый, оставшись со мной в спальне босса наедине.
— Холодно тут, — попыталась я отшутиться.
— Не задубеешь. Шрам скоро придет, а он не любит долгой возни.
— Я не собираюсь трясти перед тобой голыми телесами.
— Чего?
— Ничего. Когда придет, тогда и разденусь.
— А я говорю тебе, разряжайся сейчас!
Нельзя сказать, сколько времени я смогла бы еще препираться с тупоголовым амбалом, но тут со стороны улицы раздался пронзительный визг шин, и в ту же секунду загрохотали выстрелы.
Для меня они звучали как божественная музыка. Я знала, что это прибыли наконец челноковские молодчики. Радовало и то, что я успела все-таки опередить их.
— Что за керня? — вскинулся мой собеседник и извлек из-за пояса пистолет.
— Сходи узнай.
— Чего?
Все ясно. Парень не отличался сообразительностью.
— Стреляют, — проинформировала его я.
— Слышу.
— Так пойди и узнай, в чем дело.
— Да заткнись ты!
По-видимому, придурку не велено было оставлять меня одну.
— Ты что ж думаешь, я сломя голову брошусь убегать, когда на улице такая пальба?
— А кто тебя знает?
— Идиот.
Тем временем ажиотаж и суматоха во дворе домика усиливались. Вовсю стрекотали автоматы, слышались крики, ругань, даже пара отдельных взрывов.
Мой страж еще секунду колебался, затем все-таки рванул к двери, но уже от порога обернулся и бросил мне:
— Сиди здесь и никуда не уходи.
В ответ я шутливо козырнула ему, и парень скрылся в коридоре. Осторожно, на цыпочках, я подкралась к двери и выглянула наружу. Поблизости никого не было. Видимо, во дворе развернулся нешуточный бой, и все шрамовские силы были мобилизованы на устранение противника.
Я быстро прошла к двери, ведущей в кабинет Валуева. Дернула за ручку. Дверь была заперта на ключ. Достав из туфли отмычку, я легко справилась с этой проблемой и шагнула за порог.
Кабинет Шрама был обставлен довольно изысканно и модно. Вряд ли он чем-то уступал офисам новых русских. Но в данный момент меня интересовала только одна вещь. Его телефон, мирно покоившийся на столе.
Я подошла к нему, отмотала кассету автоответчика немного назад и включила воспроизведение.
— Ты куда испарился, Шрам? — донесся до меня знакомый голос из динамика. — Какого черта тянешь резину? Завтра уже аукцион, а мне все еще нечем нажать на Мелихова. Если сегодня эта сучка не будет в твоих руках, тебе придется вернуть все бабки, полученные в качестве аванса. Ты понял? Так что в твоих интересах перезвонить мне как можно скорее.
На этом сообщение закончилось. Я узнала говорившего человека. Его голос я слышала лишь однажды, но именно его и предполагала найти на автоответчике Шрама…
Я вынула кассету из автоответчика и сунула к себе в карман. Передо мной стояла еще одна немаловажная задача. Надо было целой и невредимой выбраться из логова Шрама. И челноковские ребята не должны застрелить меня, и не хотелось бы также, чтоб парни из шрамовской бригады нашпиговали меня свинцом. Дилемма получается.
Из окна валуевского кабинета я выглянула наружу. Думать об этом варианте отхода как о возможном даже не приходилось. Битва кипела вовсю. Прямо посреди двора, протаранив ворота и сорвав их с петель, стояло шесть автомобилей, и из каждого густо палили. Челноковские головорезы засели и за забором, а некоторые успели даже рассредоточиться по всей территории. Шрамовских теснили. На данный момент все они засели в доме и вели прицельный огонь из окон и дверей первого этажа.
В моем распоряжении оставался только коридор. В него я и устремилась, минуя спальню. Затаилась у лестницы, ведущей вниз. Выглянула. Картина, представшая моим глазам, была ошеломляющей. Даже я, видавшая виды, слегка ужаснулась. Кровь, трупы, раненые, отстреливающиеся амбалы, тела которых блестели татуировками. Практически весь первый этаж представлял из себя красно-синюю массу. Красную от крови и синюю от обилия наколок.
