Он поднял голову, когда я вошла в главный зал, его холодные голубые глаза скользнули по мне, прежде чем он протянул мне кружку с кофе и сказал:
— Я сделал несколько тостов и какой-то сухой завтрак, если ты хочешь.
Я приняла чашку с кофе и сделала глоток. Его вкус оказался более горьким, чем мне хотелось бы, но по сравнению с той грязью, которую нам давали ученые, вкус был божественный. И от этой мысли в моей голове возник образ херувимов — толстощеких детей с веселой улыбкой и голубыми глазами – парящих над кофе. Таким же был толстощекий человек, держащий пистолет у лба Игана. С холодным блеском в глазах он пригрозил нажать на курок, если я не уберу пистолет. Брызги его мозгов по стенам, когда я выстрелила вместо того, чтобы бросить его.
— Дестини?
Я моргнула, но образ крови и костного мозга, стекающих вниз по стене, застыли в моих мыслях. Я задрожала от холода и ужаса. Чья-то рука схватила мою, взяла чашку из моих пальцев. Затем Трей обнял меня, прижимая как можно ближе к себе. И это было хорошо, надежно, и постепенно дрожь и образы исчезли.
— Что же произошло? — спросил он через некоторое время.
Я глубоко вздохнула, выравнивая дыхание, потом сказала:
— Ты спросил меня, когда мы впервые встретились, убивала ли я кого-то?
— Да.
— Ну, убивала.
— Мы оба убивали. Такова судьба. Но причина для убийства была уважительной, я уверен.
— Ты хочешь сказать, что убил кого-то из тех мужчин в доме? — я отшатнулась, и мой взгляд, стал искать его взгляд. За их яркостью стояла тьма. Тьма и старый гнев.
— Я думала, ты сказал, что это не ты?
— Я никогда на самом деле не отвечал на этот вопрос, — он пожал плечами. — Я не хотел напугать тебя.
Я рассмеялась.
— После того, как чуть не переехал меня?
Он поднял руку и положил ее поверх сердца.
— Я клянусь, все из-за твоей красоты. Я был очарован.
Я фыркнула.
— И этот человек назвал меня менее чем привлекательной?
— Ну, на тот момент так это и было.
— У тебя такой очаровательный способ делать комплименты, — я взяла свой кофе и сделала глоток. Мои руки все еще немного трясло, но все было не так плохо, как раньше.
— Расскажи мне о человеке, которого ты убил.
Веселые огоньки исчезли из его глаз.
— Иган и я пошли за человеком моего отца, нанятого для убийства Сила.
— Значит, он убил не своими руками?
— Нет. Но замысел был его, поэтому Иган и устроил кражу кольца.
— И это был последний раз, когда ты его видел?
Он кивнул.
— Он знал, что должен исчезнуть на некоторое время, потому что наш отец не остановится до тех пор, пока кольцо не будет найдено, а вор не будет пойман и убит.
— Значит, ваш отец не знал, что за кражей кольца стоял Иган?
— Нет. Он думал, что тот в бешенстве и дуется. Его не было в клане неделю, когда украли кольцо.
— Кого Иган нанял для этого?
— Блуждающий огонек.
Я моргнула.
— Он нанял злого духа?
— Они не духи, и они, конечно, не злобные. Скорее озорные. Просто у них сложилась плохая репутация за эти годы.
— Это из-за привычки вести путешественников прямо к их гибели.
Он рассмеялся. Теплый звук его смеха вызвал у меня восхитительные мурашки по спине.
— Так же, как кража девственниц у воздушных драконов, и нападения на лодки морских драконов, заслужили нам плохую славу?
Он был прав.
— Так как же он заставил Блуждающий огонек работать на себя?
— Мы с ней немного знакомы, прикрывали друг другу спину, когда учились воровать, она задолжала мне услугу, — он пожал плечами. – Она убедилась, что ее не заметили, так что подозрение не могло пасть на Игана или меня.
— Тогда, если подозрение не пало на тебя или Игана, почему ваш отец шантажом заставляет тебя искать кольцо?
— Я уже говорил, что дело в информации, которой владеет мой отец и которая нужна мне, — он пожал плечами. — Расскажи о человеке, которого ты убила. Что он сделал?
— Подавал нам кофе.
Он рассмеялся, но веселье быстро исчезло, когда он внимательно посмотрел на меня.
— Серьезно?
Я кивнула.
— Он был одним из людей, ответственных за еду и кофе. Работал в вечернюю смену.
— И кофе был так плох, что тебе пришлось застрелить его?
Его тон были легкими, но не взгляд. Он внимательно изучал меня, осуждал, как многие другие за эти годы. Только Иган видел, что скрывается под поверхностью, и даже он никогда по-настоящему не знал меня. Иногда я гадала, а могу ли я сама утверждать подобное. Потому что после многих лет, на протяжении которых я скрывала то, на что способна, притворяясь кем-то другим, линии между тем, кто я, и, кем не являюсь, начали размываться.
— Я выстрелила в него, потому что он приставил дуло к голове Игана и грозился его прикончить, — я заколебалась, но заставила себя улыбнуться.
— Хотя, поверь мне, кофе там действительно отстойный.
— Где это произошло?
Я потерла глаза свободной рукой.
— На озере. После того, как мы устроили пожар.
— Значит, когда ты застрелила мужчину, включилась сигнализация?
Я покачала головой.
— Сигнализацию включил огонь. Он был просто не в том месте и не в то время. Мы бежали после того, как я выстрелила в него, но уже было слишком поздно: огонь распространялся быстрее, чем мы ожидали.
— Пока Иган не смог взять его под контроль, чтобы вытащить вас.
Я снова кивнула.
— Я не знала, что вы – драконы – способны делать это, будучи в человеческом облике, — конечно, я никогда не видела, чтобы папа делал нечто подобное, правда, он всегда прекрасно осознавал необходимость быть человеком для всех, кто нас окружал. Даже когда мы были в безопасности, дома, он редко играл с огнем, который был его натурой. Но в тоже время он всегда старался убедиться, что я знаю и могу контролировать каждый навык, доставшийся мне от морских драконов.
Конечно, я была лишь наполовину морским драконом, так что вполне возможно, унаследовала кое-какие навыки и от отца. Я нагревалась от солнца, в то время как большинство морских драконов оставались немного прохладными, но я никогда не умела вызывать огонь и никогда не поднималась в воздух в облике дракона.
Не то, чтобы я когда-нибудь действительно пыталась. Сколько я себя помню, папа запрещала подобные опыты. Он как-то сказал, что лучше быть морским драконом, чем быть одним из тех, кого преследуют и истребляют. Он никогда не вдавался в детали, но я решила, что это было связано с ужасными шрамами на его теле. Они достаточно пугали меня, чтобы не исследовать другую половину моей натуры.
— Чистокровный воздушный дракон может управлять огнем в любом виде, пока не исчезнет дневной свет, — улыбка Трея была тонкой, холодной, полной какого-то злобного веселья. — И я не должен был уметь это.
— Если они так беспокоятся, что драманы унаследуют навыки драконов, почему бы просто не прекратить связь с людьми? Я имею в виду, если они не хотят попасть в поле зрения людей, то немного глупо иметь людей во всех кланах? Разве нет?
— Кто-то должен делать грязную работу, — сказал он сухо. — Ты не думаешь, что очень удобно, когда достаточно поднять палец, чтобы вокруг тебя навели уборку?
Я скептически на него посмотрела.
— Не замечала за Иганом ничего подобного.
— Как и за большинством представителей молодого поколения. Речь о тех, кто старше.
— Так что же, все драманы могут изменять форму и создавать огонь?
Он покачал головой.
— Нет. Моя сестра, например, не может менять форму, но она может управлять огнем и может контролировать его даже ночью, а это чистокровные не умеют делать.
— Выходит в том, что она драман, есть свои преимущества.
— Да. Хотя она чертовски разозлилась, когда обнаружила, что не может менять форму в то время, как я могу.
— Могу себе представить, — я взглянула на часы, потом сказала: — На самом деле, нам нужно поторопиться, если мы хотим успеть все, что запланировали на утро.
Он тоже посмотрел на часы, затем сказал:
— Может, соберешь сумки, когда поешь? Я пойду в душ.
Я следила, как он идет в ванную, восхищаясь не только золотыми и серебряными плетениями его драконьего пятна, но и силой его плеч и спины, потом вздохнула, выкидывая из головы чувственные мысли.
У меня есть не только отец, которого хотелось бы увидеть, но дети и мама, зависимые от меня, которых мне необходимо вытащить их из ада. Пошленькие мыслишки не помогут мне в достижении цели.
Я собрала все, что осталось от завтрака, приготовила сухой завтрак, используя крошечные пакеты молока из бара-холодильника в номере.
Снаружи солнечный свет сменился облаками, и начался шторм, чье приближение я почувствовала ещё вчера вечером.
Я съела завтрак наполовину, когда у офиса администрации остановился автомобиль. Из него вышел человек, его одежда видела и лучшие дни, а левая рука была завернута в тряпку. Под глазом у водителя красовался огромный синяк, и даже с такого расстояния мужчина выглядел немного помятым. На заднем сидении машины был еще человек, но я не могла его разглядеть.
