Так и получилось. Машина остановилась у подъезда нового дома, пассажиры вышли и чинно направились к двери. Ворон даже щедро расплатился, чего таксист вообще не ожидал. А Марина получила ответ на вопрос – заметно ли, что она пьяная, и должна была признаться самой себе, что рамки здравости мышления она расширила сейчас очень широко. Должна была, но не призналась, так как совершенно об этом не думала.
– О, как у тебя красиво! – воскликнула она, войдя в квартиру. – Чур, я первая в душ!
Ворон расслабленно повалился в широкое мягкое кресло, слушая, как журчит вода в ванной. Все мысли крутились вокруг Марины. Она была необыкновенной девушкой. Таких у него еще не было… Медленно текли минуты. Наконец, завернувшись в полотенце, она забежала в комнату и прыгнула в кровать.
– Теперь ты мойся! – весело крикнула она.
Но Ворон продолжал сидеть, словно зачарованный. Он терпеть не мог, когда девушки ходят босиком, а потом лезут в постель. Но сейчас он с нежностью рассматривал мокрые следы на паркете и думал, что они похожи на каких-то симпатичных зверьков с узкой талией – как будто сказочная фея пролетела, едва касаясь пола.
– Ты что, заснул?
– Нет, иду! Я сейчас!
Лента последующих событий закрутилась быстро, все смешалось, он вертел Марину и так, и этак, перед глазами появлялись то маленькие нежные груди, то плоский живот, то длинные гладкие ноги, то упругие ягодицы, то бритая промежность… Он жадно целовал прекрасное тело и так увлекся, что расширил рамки здравого поведения до бесконечности, и даже нарушил пацанские понятия, переступив границу запретного и офаршмачившись до самой крайности… Но не пожалел об этом, ибо Марина была на седьмом небе и кричала так, что разбуженные соседи имели полное право придти скандалить.
Но не пришли…
– Выходи за меня замуж, – сказал Ворон, когда все кончилось.
– Ты серьезно?
– Конечно. Мне уже пора заводить семью, мамаша каждый раз спрашивает: когда, да когда…
– А вам можно жениться?
– Кому «нам»? – насторожился Ворон.
– Ну, спортсменам…
– Жениться можно, – кивнул он. – А кое-что нельзя. Так что ты про куни никому не рассказывай…
– Ты тоже. – Она едва заметно улыбнулась. – Я ведь порядочная девушка.
– Свадьбу в «Адмиральском причале» сделаем, – перешел к практическим вопросам Ворон. – Можно весь фрегат снять. Как ты считаешь?
Но Марина уже спала. И Ворон провалился в крепкий и сладкий сон.
* * *
Следующее утро тоже началось с плохих новостей. Ворон отправил Марину на такси в восемь, а в девять за ним заехал Оскаленный. Он должен был ждать внизу, но поднялся и позвонил у бронированной двери за четверть часа до назначенного времени.
– Что случилось? Пожар, наводнение? – с некоторым раздражением спросил Ворон.
– Короткого нашли повешенным! – возбужденно выпалил Оскаленный.
– Ну и что? Он твой родственник? Близкий друг? Мелкая сошка без авторитета, фофан… Крутился среди блатных, перепродавал краденое, теперь повесился. У каждого своя судьба… Что с того?
– Да то, что Буза у него маслята взял! – вытаращил глаза Оскаленный. – От меня Пашка прямо к нему пошел! У Короткого в хате еще пачку маслят нашли, той же серии, что на месте налета!
Оскаленный, не спрашивая, прошел на кухню, налил стакан воды, жадно выпил. Он тяжело дышал, будто бежал от самой набережной. Таким взволнованным Ворон его еще не видел. Хотя они бывали в самых разных, в том числе и очень рискованных переделках.
– Ну и что?! – по-прежнему не понимал он. – Ты-то чего психуешь?
– Да то! Буза то ли маляву на волю кинул, то ли адвокату шепнул, что его кто-то сдал! И назвал двоих, кто мог это сделать – Короткого и меня! Короткий уже в петле! А я еще вот, стою перед тобой! Теперь понятно, чего я психую?
– Думаешь, Короткий не сам в петлю залез?
– Скорей всего. Этим делом воры заинтересовались. Гангрена везде ходит, вынюхивает…
Ворон покрутил головой. Гангрена был правой рукой Креста и занимался выявлением «наседок», «дятлов», «барабанов» – одним словом, осведомителей. И делал это весьма успешно. Значит, дело принимает серьезный оборот!
– Но если с Коротким вопрос решили, значит, на него и подумали! Тебе-то чего бояться? – попытался он успокоить товарища.
– Да того, что обычно Гангрена вопросы конкретно решает! Двое – значит, с обоими! А я в петлю не хочу!
– Ясное дело… А кто хочет? – Ворон задумался. – В принципе, могло где угодно протечь. Мало ли случайностей. А ты кому-нибудь про Пашку говорил?
Оскаленный посмотрел таким взглядом, что казалось, прожег его насквозь.
– Тебе сказал, больше никому.
– Мне?! – Ворон отшатнулся, словно от удара. – Когда?
– Когда вы только прилетели. После ментовской проверки документов…
– А, да… Только… Что ты сказал? Ты же ни имени, ни погоняла не назвал! Сказал, что был налет – и все!
Оскаленный задумался.
– Да, точно, не называл, – наконец кивнул он. – Значит, все в меня упирается!
– Ладно, не стремайся раньше времени! Надо будет, я отца подтяну, он может прямо с Крестом говорить, на равных…
Оскаленный безнадежно махнул рукой.
– Не станет Молот об этом тереть. Будет фарт – один расклад, не будет – другой!
Он помолчал.
– Ладно, проехали! Ты готов? Поехали.
– Теперь давай с бизнесом разбираться, – сказал Ворон, когда «Нива» тронулась. – Сейчас перекусим где-нибудь, ты мне подошлешь этого своего Кузнеца. Кстати, на будущее имей в виду – даже погоняло его, не упоминай при пацанах! Про него никто ничего знать не должен! А ты сболтнул…
– Да понял, понял! – озабоченно сказал Оскаленный. – При таких раскладах лучше вообще рот не открывать!
Ворон кивнул и продолжил:
– С Кузнецом перетру, потом пусть Бешеный своих пацанов соберет – надо отобрать бойцов. И на склад поедем: посмотрю товар, да будем готовить отправку.
– Может, ты и меня с собой заберешь? – снова попросил Оскаленный. – Мне тут стремно оставаться. Хотя бы на полгода отскочить…
– Подумаю. Тогда сюда надо Корягу ставить. Не нравится он мне в последнее время. Но его ведь придется в курс дела вводить, с людьми знакомить… Сразу все равно не получится!
* * *
После завтрака в небольшом нахичеванском кафе «Домашняя кухня», Ворон зашел в Октябрьский парк, прошел в глубину и сел на скамейку в тени старых тополей. Людей в это время практически не было, лишь пожилой обрюзглый мужчина прогуливался с похожим на него бульдогом по аллее вдоль газона с табличкой «Выгул собак запрещён».
Ковалёв приехал быстро, сразу нашел место встречи и безошибочно опознал своего контактёра. Наверное, видел его фотографию. Ворон тоже срисовал его издали. Крепкий, огрузневший с возрастом, лысеющий мужик старше пятидесяти. Круглое, простецкое лицо, нос картошкой, резкие складки вокруг рта, плотно сжатые губы, цепкие глаза, обшаривающие все вокруг, уверенная походка. Манеры мента, за версту видно… Мятые штаны из плотной, не по сезону, ткани, в них заправлена рубаха с закатанными рукавами, на ногах тяжелые черные туфли, похоже, форменные. Да, видно не шикует на пенсии: или не накосил бабла впрок, или жадничает…
– С оживлением! – усмехнулся Кузнец, когда они обменялись рукопожатиями. – Я как прочел сводку, подумал, что наша встреча не состоится.
– Темная история, – сказал Ворон. – Соседа схватили, а он не при делах, зуб даю!
– Похоже на то, – кивнул Кузнец, опускаясь на скамейку в метре от собеседника. – У терпилы одна рана – точно в сердце. Узкий прямой клинок, типа кортика. Изъятые кухонные ножи по форме не подходят, и крови на них нет… Да и не ударил бы он так, тем более пьян был в сиську…
– Так что, отпустили дядю Архипа?
– Да ты что? – удивился Ковалев. – Он явку с повинной написал.
– Так если не он?! И ножи чистые, и форма не та… Какая «повинная»?
Простецкий мужик сплюнул, глянул снисходительно.
– Совершено убийство. Есть подозреваемый, он признался. Это главное. Куда нож дел – не помнит, пьян был. Так что ж, отпускать такого? А кого на его место? – Он прищурился, и Ворон понял, что тот хотел сказать: «Дескать, может, тебя примерить?» Примерно так сказал вчерашний опер. Видно, у них эта присказка в ходу… Только своему работодателю ее говорить как-то неудобно…
