Выслушав ответ, он кивнул, снял наушники и протянул их мне.
— Вы на связи с диспетчером в Шрайбере, — сказал он. — Это впереди нас, немного не доходя Тандер-Бея. А он может связаться по радио непосредственно с "Канадцем", который идет за нами. Вы можете его слышать, ничего делать для этого не надо. А чтобы говорить с ним, нажмите кнопку.
Он показал, какую, и исчез. Я надел наушники и уселся в его кресло.
Через некоторое время послышался бесплотный голос:
— Вы слушаете?
Я нажал кнопку.
— Да.
— Скажите Джорджу, что я связался с "Канадцем", он задержится в Картье. За ним должен идти товарный поезд, но я вовремя связался с Садбери, и его оттуда не выпустят. Все очень недовольны. Передайте Джорджу, чтобы прицепил этот вагон и проваливал.
Я нажал кнопку.
— Хорошо.
— Кто вы? — спросил голос.
— Один из официантов.
— Хм, — произнес он и умолк. Великий трансконтинентальный скаковой поезд начал замедлять ход и вскоре плавно остановился. Почти в то же мгновение в дверях показался Джордж.
— Сообщите диспетчеру, что мы остановились и возвращаемся, — сказал он, когда я передал ему все, что было ведено. — Мы в восемнадцати километрах от Картье, между Бенни и Стралаком, то есть в необитаемых дебрях. Оставайтесь здесь, а?
И он снова исчез, на этот раз направляясь к месту происшествия — в хвост поезда. Я передал его слова диспетчеру и добавил:
— Сейчас мы медленно движемся задним ходом.
— Сообщите, когда обнаружите вагон.
— Хорошо.
За окнами все было погружено в темноту — местность безлюдная, ни единого огонька. Позже, прислушиваясь к возбужденным разговорам в ресторане, я узнал, что Джордж один стоял по ту сторону задней двери салон-вагона, на краю пустоты, и освещал путь ярким ручным фонарем. У него была портативная рация, с помощью которой он мог приказать машинисту еще замедлить ход и остановиться.
Вагон Лорриморов он обнаружил не доезжая километров двух до Картье.
Поезд остановился, он спрыгнул на землю и пошел осматривать блудный вагон.
Мне показалось, что мы очень долго стояли на месте. Потом свет в купе замигал, поезд медленно-медленно пополз назад, снова остановился, а потом его вдруг тряхнуло. После этого мы двинулись вперед — сначала понемногу, а потом все быстрее, свет перестал мигать, и вскоре появился Джордж. Он был мрачен, от его обычной усмешки ничего не осталось.
— В чем было дело? — спросил я.
— Ни в чем! — сердито ответил он. — Вот в чем все дело.
Он протянул руку за наушниками, и я отдал их. Он заговорил в микрофон:
— Это Джордж. Мы подобрали вагон Лорриморов в двух километрах к западу от Картье. Сцепное устройство в порядке. — Он некоторое время слушал. Да, я сказал то же самое. Какого дьявола, кто там у них работает в Картье, а? Кто-то отцепил этот вагон в Картье и сделал так, чтобы поезд вывел его со станции, в темноту, а потом он отцепился. Тормоза были отключены. Передайте в Картье, чтобы сейчас же послали кого-нибудь на путь, пусть поищут веревку или что-нибудь в этом роде, а? Труба отопления не разорвана, ее разъединили. Да, я сказал то же самое. Вентиль был закрыт. Какая там, к дьяволу, случайность, какая поломка — кто-то нарочно отцепил этот вагон. Если бы дочка Лорриморов этого не обнаружила, "Канадец" врезался бы в него. Нет, может быть, и не на большой скорости — но и сорока-пятидесяти километров в час хватило бы, чтобы "Канадец" наломал дров. Разнес бы этот вагон в щепки. Могли бы погибнуть машинисты "Канадца", а то и сам он слетел бы под откос. Скажите им, пусть поищут, а?
Он снял наушники и в ярости уставился на меня.
— Вы сумели бы расцепить вагоны? — спросил он.
— Конечно, нет.
— Для этого нужен железнодорожник. — Он просто кипел гневом. — Железнодорожник! Это все равно что автомеханик позволил бы кому-то уехать от него на машине, у которой болтаются рулевые тяги. Это преступление, а?
— Да.
— Еще сто лет назад, — сердито продолжал он, — изобрели специальную систему, чтобы вагон, который отцепился от поезда, не мог набрать скорость и во что-нибудь врезаться. У него автоматически срабатывают тормоза. — Он свирепо посмотрел на меня. — Так вот, эта система была отключена. Тормоза вагона не сработали. Этот вагон нарочно отцепили на ровном участке пути, а?
Ничего не понимаю. Зачем это сделали?
— Может быть, кто-нибудь недолюбливает Лорриморов? — предположил я.
— Мы разыщем этого сукина сына, — сказал он, не слушая меня. — Вряд ли в Картье так уж много людей, которые разбираются в поездах.
— У вас бывает много случаев саботажа? — спросил я.
— Только не такого. И не так уж много. Были когда-то один-два случая. Но большей частью это хулиганы. Мальчишки, которые швыряются камнями с мостов. Ну, воруют по мелочам, а?
Я видел, что он воспринял такое предательство со стороны кого-то из своих как оскорбление. Как личное оскорбление. Ему было стыдно, как бывает, когда узнаешь, что твои соотечественники что-то натворили за границей.
Я спросил его, как он связывается с машинистом. Почему он сам отправился в голову поезда, чтобы его остановить, если есть портативная рация?
— Там слышен один только треск, когда мы едем сколько-нибудь быстро. Лучше уж пойти самому.
На рации, по которой он связывался с твердой землей, загорелась лампочка, и он снова надел наушники.
— Джордж слушает, — сказал он, после чего долго молчал. Потом взглянул на часы и нахмурился. — Да. Хорошо. Понял. — Он снял наушники и покачал головой. — Они не собираются отправляться на путь искать веревку, пока не пройдут и "Канадец", и товарный поезд. Если у нашего саботажника есть хоть капля мозгов, к тому времени там уже никто не сможет найти никаких улик.
— Возможно, их там уже нет, — сказал я. — Уже почти час как мы отправились из Картье.
— Ну да. — Несмотря на охвативший было его гнев, к нему понемногу возвращалось хорошее настроение: в глазах у него уже снова появился иронический блеск. — Это почище того детектива, который разыгрывают тут ребята, а?
— Да, — согласился я, размышляя. — А труба отопления — это единственное, что соединяет вагоны друг с другом? Помимо сцепки, конечно.
— Правильно.
— А как насчет электричества? И воды?
Он отрицательно мотнул головой:
— Каждый вагон вырабатывает собственное электричество. Ни от кого не зависит. У них под полом генераторы… как динамки на велосипеде… они крутятся от колес и вырабатывают электричество. Проблема в том, что, когда мы едем медленно, свет мигает. Еще есть аккумуляторы для стоянок, но их хватает только на сорок пять минут, а? Это если мы не подключены к наземной сети на станции. А после этого остается аварийное освещение — только в коридорах и еще кое-где, часа на четыре, и после этого мы остаемся в темноте.
— А вода? — спросил я.
— Она под крышей.
— Правда? — удивился я.
Он терпеливо объяснил:
— На станциях, которые в городах, есть гидранты через каждые двадцать шесть метров — это длина вагона. По одному на каждый вагон. И электрические разъемы тоже, а? В общем, воду под напором накачивают в баки, которые под крышей, и она поступает в туалеты самотеком.
"Замечательно, — подумал я. — И благодаря всему этому можно было сравнительно легко и быстро отцепить вагон Лорриморов".
— Новые вагоны, — сказал Джордж, — будут отапливаться электричеством, а не паром, так что мы сможем обойтись без трубы отопления, а? И еще в них будут канализационные баки, а пока весь мусор и отходы сыплются прямо на рельсы.
— Канадскими железными дорогами будет восхищаться весь мир, — вежливо сказал я. Он усмехнулся:
— Три четверти поездов на линии Монреаль — Торонто опаздывают, а новые тепловозы регулярно ломаются. Старый подвижной состав, вроде этого поезда, лучше всего.
Он снова взял наушники. Я помахал ему рукой на прощание и пошел назад, в ресторан, где подлинное таинственное приключение легко оттеснило на задний план представление Зака, хотя некоторые были убеждены, что так и должно быть по сценарию.
Занте, окруженная всеобщим вниманием и сочувствием, заметно повеселела, а Филмер втолковывал Мерсеру Лорримору, что тому следовало бы предъявить железнодорожной компании иск на миллионы долларов за халатность. Едва не случившееся несчастье взволновало всех, возможно, еще и потому, что Занте осталась с ними, а не была унесена на носилках, как Анжелика.
Нелл сидела за столиком с супружеской парой лет сорока, которой, как она потом мне сказала, принадлежала одна из лошадей — темно-гнедой жеребец по кличке Красный Жар. Я стоял поблизости без особого дела, и муж, подозвав меня, попросил принести ему коньяку, жене водки со льдом, а для Нелл…
— Что для вас, Нелл?
— Только кока-колы, пожалуйста.
