Ознакомительная версия.
"Признание Одетты Райдер*.
- Великий Боже! - прошептал он, прочитав дальше. Документ был очень короток и содержал всего несколько строк, писаных твердым красивым почерком девушки.
"Я, Одетта Райдер, сим признаюсь, что в течение трех лет обкрадывала фирму Лайн Лтд. и за это время растратила сумму в 25.000 фунтов".
Тарлинг обронил документ на стол, поддерживая Одетту, которая зашаталась и упала в обморок. XXV
Мильбург надеялся добиться своего без того, чтобы Тарлинг прочел содержание документа. Этот умный человек давно уже, раньше чем Тарлинг, сам узнал это, успел заметить, что знаменитый сыщик из Шанхая, наследник миллионов Лайна, влюбился в Одетту Райдер и целиком находился под гипнозом ее красоты. Его предположение полностью подтвердила сцена, которой он только что помешал. Кроме того, он, стоя в коридоре, успел подслушать большую часть беседы. Он теперь пытался безнаказанно и с уверенностью выпутаться из всей этой истории. Он находился в паническом состоянии, хотя Тарлинг не разглядел этого и делал последние отчаянные попытки продолжать вести образ жизни, который он так любил, эту жизнь, полную удобств и роскоши, ради которой он так много поставил на карту.
Мильбург все время жил под страхом, что Одетта Райдер донесет на него. Из боязни, что она может признаться во всем Тарлингу в тот самый вечер, когда он привез ее из Эшфорда обратно в Лондон, он сделал попытку устранить сыщика с дороги, так как полагал, что тот пользовался доверием Одетты. Выстрелы в туманную ночь, которые едва не вызвали смерть Тарлинга, были сделаны только потому, что Мильбург пребывал в паническом страхе быть разоблаченным. Только один человек во всем мире мог посадить его на скамью подсудимых, и если бы она выдала его..,
Тарлинг отнес Одетту на диван. Потом он быстро прошел в спальню принести стакан воды. Этим моментом воспользовался Мильбург. В комнате в камине горел огонь. С быстротой молнии он схватил листок с признанием Одетты и сунул его в карман.
На маленьком столике лежал письменный прибор и коробочка с писчей бумагой. Прежде, чем Тарлинг успел вернуться, он вынул большой лист бумаги с надпечаткой гостиницы, сложил ее и бросил в огонь. Когда сыщик снова появился в дверях, он увидел, как бумага вспыхнула.
- Что вы только что сделали?
- Я сжег признание мисс Райдер.
- Я думаю, что это не в ваших интересах. Тарлинг положил голову девушки пониже и обрызгал ее лицо водой. Она открыла глаза и задрожала. Тарлинг подошел к камину. Бумага сгорела почти целиком. Остался только маленький кусочек. Он быстро нагнулся, поднял ее и внимательно разглядел. Потом он обернулся и, увидев, что ящичек с писчей бумагой стоит не на старом месте, рассмеялся.
- Вы хотите ввести меня слегка в заблуждение? - с сердитым видом спросил он, пошел к двери, запер ее, сунул ключ в карман и стал, повернувшись спиной к выходу.
- А теперь, Мильбург, подайте-ка сюда тот лист, который вы только что сунули в карман.
- Ведь вы же видели, что я сжег его, мистер Тарлинг.
- Вы гнусный лгун! Вы хорошо знаете, что я не выпущу вас из этого помещения, пока этот документ находится в ваших руках. Вы пытались провести меня, потому что вы сожгли только чистый лист писчей бумаги. Ну, давайте-ка сюда признание,
- Но я уверяю вас, - начал Мильбург.
- Давайте сюда документ! - крикнул Тарлинг. Мильбург, смущенно улыбаясь, достал скомканный документ из кармана.
- Ведь вы же только что сказали, что сожгли его, - иронически сказал Тарлинг. - А теперь вы сможете своими глазами убедиться, что он будет сожжен. Он еще раз прочел документ, бросил его в огонь и подождал, пока он не превратился в пепел. Тогда он взял кочергу и размешал золу.
- Так, это, стало быть, урегулировано, - удовлетворенно сказал Тарлинг.
- Надо полагать, вы знаете, что вы только что сделали, - фыркнул Мильбург. - Вы уничтожили важный документ, свидетельское показание, признание - вы, который должен стоять на страже закона и справедливости...
-- Ах, да не болтайте же ерунды, - коротко ответил Тарлинг.
Во второй раз этой ночью он отпер дверь и широко раскрыл ее.
-- Вы можете идти, Мильбург. Я знаю, где вас найти, если вы понадобитесь полиции.
- Об этом вы еще пожалеете! - возбужденно крикнул Мильбург.
- Во всяком случае, меньше вас, когда я только кончу свою работу, бросил в ответ Тарлинг.
- Я завтра рано утром сейчас же отправлюсь в Скот-лэнд-Ярд и сделаю донесение на вас! - яростно сказал Мильбург, бледный от злости.
- Делайте то, что считаете нужным. Но будьте столь любезны и заодно передайте сердечный привет от меня с просьбой, чтобы вас до тех пор задержали, пока я сам не приеду.
С этими словами он запер дверь.
Одетта уселась на край дивана и испытующе посмотрела на человека, который любил ее.
- Что ты сделал? - тихо спросила она.
- Я уничтожил твое признание. Я твердо убежден в том, что только под давлением ты написала его. Разве я не прав?
Она кивнула головой.
- А теперь подожди еще немного, пока я не оделся, я тогда доставлю тебя домой.
- Домой? - пораженная, спросила она. - Не веди меня к матери. Она никогда не должна узнать об этом.
- Напротив, она должна это узнать. Накопилось уже слишком много тайн, и это теперь должно прекратиться.
Она поднялась с дивана, подошла к камину и облокотилась о мраморный карниз.
- Я скажу тебе все, что знаю. Может быть, ты и прав. Слишком много скрывалось от тебя. Ты прежде спрашивал меня, кто такой Мильбург,
При этих словах она обернулась и посмотрела на него.
- Я не буду больше ставить этого вопроса, так как я знаю в чем дело.
- Ты знаешь?
- Мильбург второй муж твоей матери. Она большими глазами посмотрела на него.
-- Как ты узнал об этом?
- Я предполагал это, - сказал он самодовольно, улыбаясь. - Согласно желанию Мильбурга, она сохранила фамилию Райдер. Не прав ли я?
Она кивнула головой.
- Моя мать встретилась с ним семь лет тому назад, когда мы были в Харрогэте. Она обладала некоторым состоянием, и Мильбург, по всей вероятности, предположил, что у нее больше, чем это оказалось на самом деле. Он был с ней очень любезен и рассказал ей, что владеет самым большим торговым домом в городе. Моя мать верила ему во всем
- Ну теперь я понимаю, - сказал Тарлинг. - Мильбург растратил деньги фирмы, чтобы твоя мать могла хорошо жить.
Она отрицательно покачала головой.
-- Это верно только отчасти. Моя мать ничего не знает об этих вещах. Он купил этот большой и красивый дом в Гертфорде, по-княжески обставил его и, еще год тому назад, держал два автомобиля. Только ввиду моих возражений, он прекратил это и стал жить проще. Ты не можешь себе представить, сколько я выстрадала в этом году, после того как я наконец поняла, что все счастье моей матери может рухнуть, когда она узнает о его скверных поступках.
- Как же ты узнала об этом?
- Вскоре после ее свадьбы я как-то раз зашла в торговый дом Лайна. Одна из служащих обошлась со мной невежливо. Я бы промолчала обо всей этой истории, если бы один из старших служащих не был свидетелем инцидента. Он сейчас же уволил эту девушку, и когда я пыталась замолвить о ней доброе слово, он настоял на том, чтобы я поговорила с управляющим. Меня провели к нему в его частное бюро, где я увидела мистера Мильбурга и поняла, что он живет двойственной жизнью. Он стал меня упрашивать, чтобы я молчала, расписывая мне ужасные последствия, которые произошли бы, если бы я рассказала об этом моей матери. Он сказал мне, что может все снова привести в порядок, если я тоже поступлю в дело. Он говорил мне о крупных суммах, вложенных им в разные спекуляции, от которых он ожидал крупной прибыли. Этими деньгами он собирался покрыть свои растраты в фирме. Поэтому я поступила кассиршей в торговый дом. Но он сейчас же с первого момента нарушил свое обещание.
- Я все-таки не понимаю, почему он дал тебе место у себя?
- Это была важная контрольная должность и, если бы на моем месте находился другой, то его растраты могли легко раскрыться. Он знал, что все справки относительно неправильности хода дел или расчетов должны были прежде всего миновать мои руки, и ему нужен был человек, который информировал бы его обо всем. Он никогда не говорил мне этого. Но я скоро поняла, что это было истинной причиной его образа действия по отношению ко мне.
И она начала рассказывать, какую жизнь ей приходилось вести, как тяжко ее давило сознание своей вины и какие муки совести она при этом переживала.
- С первого же момента я была его сообщницей. Это хотя правда, что я сама не воровала, но благодаря моему молчанию он был в состоянии снова приводить в порядок все неправильности и упущения и спасать мою мать от стыда и позора, который непременно покрыл вы ее, если бы все узнали истинное лицо Мильбурга. Но и в этом отношении он горько разочаровал меня, потому что вместо того, чтобы загладить свои прежние поступки, он стал совершать еще новые растраты.
Ознакомительная версия.
