Инспектор прочел телеграмму. Внизу стояло имя Дерека Телла.
«Возвращайтесь немедленно в Лондон. Назревают важные события».
Не говоря ни слова, Парр передал телеграмму молодому человеку.
— Вы, конечно, поедете? Какая досада, что обратный поезд будет не скоро! — сказал Джек.
— Я не поеду, — спокойно сказал Парр. — Никакая сила в мире не сможет заставить меня сегодня вечером вернуться в Лондон. Пусть подождут.
Джек, зная характер Парра, удивился такому ответу. В то же время он был рад, что Парр проведет вместе с ним ночь в этом доме, где все будило в нем печальные воспоминания.
Парр еще раз посмотрел на телеграмму:
— Он послал телеграмму максимум через полчаса после нашего отъезда, — сказал он. — Где здесь телефон?
Парр сейчас же заказал разговор с Лондоном. Он говорил по телефону, и Джек слышал его голос из вестибюля. Вскоре сыщик вошел в комнату.
— Я так и думал, — сказал он. — Телеграмма подложная. Я только что говорил с Теллом.
— Вы заподозрили обман?
Мистер Парр кивнул:
— Я не менее хитер, чем Телл, — весело сказал он.
Парр весь вечер посвящал молодого человека в тайны игры в пикет. Он был мастером этого дела, и вечер пролетел так быстро, что Джек изумился, когда взглянул на часы и увидел, что они показывают полночь.
Инспектору была отведена комната, которую раньше занимал покойный Джеймс Бирдмор. Это была большая комната с высоким потолком и тремя большими окнами. Над кроватью висел красивый ночник.
— А где вы будет спать? — спросил Парр, перед этим успевший пожелать хозяину спокойной ночи.
— Моя комната рядом, — ответил Джек, выходя. Парр кивнул и запер за собой дверь.
Он слышал, как Джек закрыл дверь в свою комнату. Он снял сюртук и жилет, но дальше раздеваться не стал, а надел поверх рубашки старый шелковый халат, который достал из своего чемодана. Затем он погасил свет, подошел к окну и поднял жалюзи.
Ночь была лунная. Тусклые отблески падали на его кровать. Парр лег и натянул одеяло на голову. Есть верный способ заснуть, даже если вас мучит бессонница: надо намеренно держать глаза открытыми.
Парр очень чутко спал.
Вдруг он внезапно вскочил и на цыпочках подошел к окну. Его разбудил странный негромкий звук, похожий на шум автомобиля, который едет очень медленно.
Но теперь все уже стихло. Он подошел к умывальнику и умылся холодной водой. Потом вернулся к окну, пододвинул к нему стул и сел. Отсюда отлично просматривалась дорога, ведущая к дому.
Прошло не менее получаса, и вдруг он увидел темную фигуру, временами отделяющуюся от сплошной стены деревьев и тотчас же снова исчезающую во мраке. В какой-то момент он снова увидел ее, но она сразу же исчезла из поля его зрения в тени у самого дома.
Инспектор бесшумно вышел из комнаты и спустился по лестнице вниз. Парадная дверь была заперта на засов и ему не сразу удалось открыть ее. Во дворе он, конечно, никого не обнаружил. Парр прошелся по тропинке вдоль дома, но ничего подозрительного не заметил. Вдруг Парр резко обернулся: он услышал шум отъезжавшего автомобиля. Ночной посетитель исчез…
Парр вернулся в дом, снова запер на прочный засов дверь и поднялся наверх, к себе. Все происходившее было для него новой загадкой. Ясно было лишь, что неизвестный не видел Парра, наблюдающего за ним. Он, должно быть, пробыл возле дома недолго.
Когда Парр спустился к завтраку, кое-что прояснилось.
Джек стоял у окна и держал в руках скомканный лист бумаги. Лист был величиной с небольшой плакат и исписан от руки печатными буквами.
— Каково ваше мнение? — спросил Джек, обращаясь к Сыщику. — Утром я нашел полдюжины таких «плакатов», прибитых или приклеенных к деревьям в парке, а этот плакат висел прямо под моим окном.
Сыщик прочел:
«Вина Вашего отца все еще не искуплена. Мы оставим Вас в покое, если Вы сумеете уговорить своих друзей, Телла и Парра, прекратить следствие по делу „Красного Круга“.
Внизу мелкими буквами была сделана следующая приписка:
«Мы прекратим предъявлять претензии частным лицам».
— Значит, это он расклеил «плакаты», — задумчиво произнес Парр. — А я был удивлен, почему он так скоро уехал.
— Так вы видели его? — спросил Джек.
— Только мельком, Я был уверен, что он придет, хотя ожидал более значительных событий, — признался сыщик.
За все время завтрака Парр не произнес ни слова, только коротко отвечал на вопросы Джека. Когда они вышли на лужайку, он произнес:
— Интересно, известно ли ему, что вы любите Талию Друмонд?
Джек покраснел.
— Почему вас это заботит? — смущенно спросил он, — Неужели вы думаете, что против Талии что-то затевается?
— Если ему понадобится, то он без малейших колебаний ликвидирует Талию Друмонд…
Парр оборвал разговор и неожиданно остановился.
— Пойдемте назад, — сказал он.
— А я думал, вы хотите пройтись до станции… Это путь, который Марль проделал в то утро.
Парр покачал головой.
— Нет, я только хотел понять, с какой стороны он приблизился к дому. Не можете ли вы мне показать то место, где он остановился, неожиданно разволновавшись?
— Пожалуйста, — с готовностью ответил Джек. — Пойдемте… Это место ближе к дому. Могу вам точно показать его, так как хорошо помню, что я наступил на молодой розовый куст и сломал его. Этот куст садовник посадил на месте сломанного.
Парр кивнул.
— Это очень важно, — сказал он, обойдя место, где находился куст. — Я знал, что Марль лжет, — сказал он, обращаясь к самому себе. — Террасы отсюда не видно. Марль сказал мне, что он неожиданно увидел вашего отца на террасе, и я предположил тогда, что именно это заставило его испугаться…
Он рассказал Джеку подробности разговора с Марлем накануне его смерти.
— Если бы я знал об этом раньше, то легко мог бы это опровергнуть, — сказал Джек. — Мой отец все утро находился в библиотеке и вышел из дому только тогда, когда мы уже поднимались по ступенькам террасы.
Парр вынул записную книжку и стал делать в ней пометки.
Слева находился большой дом. Прямо перед ним — сад, окруженный легким проволочным забором, преграждающим пасущейся скотине доступ к цветочным клумбам. В заборе была калитка. Справа находились заросли кустарника, за которыми виднелась пестро раскрашенная беседка.
— Отец очень любил эти заросли, — сказал Джек. — Даже в самые жаркие дни здесь дует сильный ветер, а заросли защищают от жары. Отец часами просиживал здесь.
Парр медленно повернулся на каблуках.
— Думаю, я увидел все, что нужно, — сказал он.
Подойдя к дому, он упомянул о ночном происшествии, которое не казалось ему теперь неразрешимой загадкой:
— Это единственный неверный шаг, сделанный «Красным Кругом». Готов поклясться, что не это входило в его первоначальные намерения, и только в последний момент он передумал и принял другое решение.
Парр уселся на ступеньки террасы, окидывая взглядом окрестности.
Его мешковатая фигура и бесцветное лицо удивительно не гармонировали с огромной внутренней энергией, бившей в нем ключом и острой проницательностью, приводившей Джека в восхищение.
— Да… — сказал Парр. — Мое первое предположение было правильным: он собирался вымогать у вас деньги, не выплаченные ему вашим отцом. Но по дороге ему в голову пришла новая мысль, о которой он упоминает в своей приписке. Он собирается нанести серьезный удар, поэтому ему необходимо, чтобы я и Телл вышли из игры, хотя он наивен, если предполагает, что мы тут же исполним его желание. Покажите-ка мне еще раз «плакат».
Получив то, что просил, инспектор бережно разгладил этот немного смятый лист белой бумаги.
— Он писал с большой поспешностью, очевидно, в автомобиле, когда отверг тот текст, который первоначально хотел расклеить. — Парр энергично потер подбородок. — Посмотрим, каков будет его новый план…
Ответ на этот вопрос не заставил себя долго ждать; прибежал запыхавшийся слуга и сказал, что телефон в библиотеке звонит беспрерывно в течение пяти минут. Они поспешили в дом.
— Спрашивают вас, — сказал Джек, передавая сыщику трубку.
Мистер Парр сейчас же узнал голос комиссара Мортона.
— Парр, возвращайтесь немедленно в Лондон, — отчеканил тот, — сегодня в четырнадцать ноль-ноль вы должны присутствовать на заседании Кабинета министров!
Мистер Парр положил трубку, и на его лице появилась широкая улыбка.
— Что случилось? — спросил Джек.
— Меня ждут на заседании Кабинета министров, — сказал Парр. И не сдержавшись, громко расхохотался.
Когда они прибыли в Лондон, эта сенсация уже облетела все газеты.
Оказывается, в это утро каждый из членов Кабинета получил послание, отпечатанное на машинке. Оно не было подписано, но на каждой странице был изображен красный круг. Вот содержание этого во всех отношениях замечательного документа:
