- Мне нужно его видеть.
Клара вознамерилась спросить что-то еще, но в этот момент автомобиль сильно накренился на крутом повороте, и она ухватилась за ремень, а потом, по-видимому, раздумала задавать вопросы. Через три минуты они остановились под раскидистым деревом на Ривер-авеню, и Тайлер Диллон, обернувшись, сказал:
- Послушай, Дел. По правде сказать, твое место сейчас дома. Как ты утверждаешь, последние два дня тебе довелось много размышлять, не так ли?
- Да, Тай, - ответила Делия спокойно. - Разумеется, мое место сейчас дома. Но сначала я увижусь с доктором Тоулом.
- Зачем он тебе? - простонал Пеллетт.
- Успокойся, дядя, я не стану совершать никаких опрометчивых поступков. Я знаю, вы все думаете, что я взбалмошная дурочка. Вам кажется, что после освобождения из тюрьмы мне не терпится сразу же предпринять что-то радикальное, драматическое. Но, клянусь вам, вы ошибаетесь. У меня самые простые и чистые помыслы. Можете довезти меня до дому, и я возьму свой автомобиль... Между прочим, где он? Я оставила его на Халли-стрит...
- Он дома, в гараже, - ответила Клара. - Его доставил вчера Франк Фелан.
- Словом, если вы довезете меня до дома, я в дальнейшем воспользуюсь своим автомобилем.
- Ни в коем случае, - заявил Диллон. - В своей открытой машине ты будешь повсюду собирать вокруг себя толпы зевак. Черт возьми! Ты нынче подлинная героиня дня! Все в городе уверены, что это ты застрелила Джексона и что тебя выпустили лишь благодаря влиянию Саммиса. Послушай моего совета: отправляйся-ка домой и запри покрепче дверь. Что тебе понадобилось от Тоула?
- Тай, я теперь уже не та, какой была прежде, - не унималась Делия. - Я действительно переменилась.
Но прежде чем я снова войду в дом своего отца, в дом, где умерла моя мама, мне нужно кое-что сделать, что я считаю справедливым и правильным.
- Хорошо, - наконец согласился Диллон, - мы отвезем тебя к доктору Тоулу и подождем возле дома твоего возвращения.
Уютный красивый домик вдовьего священника Руфуса Тоула стоял за церковью на Малтви-стрит. Стол, за которым он по вечерам в одиночестве скромно ужинал, ставили в нише у окна гостиной. Тоул предпочитал эту комнату столовой, где принимал гостей; здесь в это время суток было прохладнее, и, кроме того, он мог видеть висевшую на стене увеличенную и раскрашенную фотографию покойной жены. Священник как раз обгладывал косточку бараньей отбивной, когда экономка доложила, что его желает видеть мисс Делия Бранд.
- А вы не ошибаетесь, миссис Боннер?
- Нет, сэр.
- Хвала Всевышнему! Проводите ее, пожалуйста, в библиотеку.
Медленно и методично Руфус Тоул вытер пальцы салфеткой, шевеля губами в беззвучной молитве, выпил воды, поднялся, застегнул сюртук на все пуговицы и направился в библиотеку - небольшое помещение по другую сторону коридора.
Делия стояла, не спуская глаз с двери, в ожидании появления священника.
Остановившись в трех шагах от нее, Тоул мягко предложил:
- Присядьте, дитя мое.
Делия покачала головой, сглотнула и потом с трудом произнесла:
- Я на минуту... пришла вам только сказать...
- Но вы можете сделать это сидя. Гости и друзья - дети Господа...
- Я не гость и не друг, доктор Тоул, и не дитя Господа... вашего Господа...
- Бедняжка, перенесенные невзгоды переутомили вас...
- Сегодня вы заявили шерифу Таттлу, что я вас хотела убить, - резко проговорила Делия.
- Совершенно верно. Я пытался увидеться с вами...
- Вы правы. - Делия стояла подчеркнуто прямо, держа руки по швам. - Я действительно желала вашей смерти. И мне казалось, что и в самом деле убью вас. Во всяком случае, я приняла решение. Но в последние два дня я заглянула в такие уголки собственной души, куда никогда не заглядывала прежде, и поняла, что не смогла бы убить человека. Наверное, я просто пребывала в состоянии истерии и сама себя обманывала. Но все это осталось в прошлом. Однако я пришла сказать вам: мне известно, что вы убили мою маму. Не знаю, как вы это сделали и почему, но вы ее убили. Мне все равно, понесете вы наказание или нет. Когда я лежала на койке в тюремной камере, напряженно размышляя о случившемся со мной, миссис Уэлш что-то заметила мне... о грехе и милосердии. Я не могу просить для вас милосердия, даже если бы и было у кого попросить, хотя и не желаю больше впадать в истерию и делать вид, что я... я...
Душевные силы оставили Делию, ее губы продолжали двигаться, но ни одно слово не сорвалось с них.
Руфус Тоул шагнул к ней, протягивая руку.
- Бедное дитя! Да благословит вас Господь...
- Не смейте прикасаться ко мне! - крикнула девушка и выбежала из комнаты.
Пять минут священник стоял неподвижно, глядя на дверь, которую она оставила открытой. Затем, затворив ее, он вернулся к столу в нише у окна, взглянув на раскрашенную фотографию жены и, опустив глаза, увидел, что вторая баранья отбивная уже остыла и покрылась тонким слоем застывшего жира.
Глава 11
Окружной прокурор Эд Бейкер объяснял права поведения трем мужчинам, которые находились вместе с ним в его рабочем кабинете.
- Вы, Чемберс, или не раскрывайте рта, или же немедленно убирайтесь. Я посылал за Харли вовсе не для того, чтобы позволить кому-то запугивать или дразнить его, а чтобы получить от него необходимую информацию. До тех пор, пока вас не попросят высказаться, вы должны помалкивать. Понятно?
- Нетрудно понять, - проворчал шериф округа Силверсайд с очевидной досадой.
- Отлично... А вы, Харли, если вам неприятен контакт с шерифом Чемберсом...
- Меня тошнит от одного его вида!
Тогда поверните голову в мою сторону и перестаньте его замечать. Я оставил Чемберса, чтобы сэкономить время, если понадобится его о чем-то спросить. Как я уже говорил, мне нужно знать во всех мельчайших подробностях, что произошло во вторник поздно вечером. Вы, разумеется, уже рассказывали об этом, но ситуация изменилась. Дело оказалось более сложным и запутанным, чем мне представлялось вначале. А теперь начинайте и постарайтесь ничего не упустить.
Скуинт Харли являл собой странную картину. Чинно сидя на стуле в кабинете окружного прокурора, он чувствовал себя не совсем в своей тарелке, что было заметно. Его наружность - огромный рост, грубые черты лица и простая одежда старателя, - столь естественная в условиях дикой природы, среди голых скал и выжженных солнцем холмов, выглядела здесь, в цивилизованной обстановке, гротескно.
- Я не стану разговаривать с Кеном Чемберсом, этой кучей сухого дерьма, пробормотал Харли. - Если он начнет задавать мне вопросы...
- Он не начнет. Вы будете говорить только со мной.
- Хорошо. Я не очень-то ловкий рассказчик.
Привык разговаривать сам с собой; вот уже на протяжении сорока лет я сам себе собеседник. - Харли поднял тяжелую мозолистую руку без одного пальца и согнал с уха надоедливую муху. - Итак, вы хотите, чтобы я описал вам, что случилось вечером во вторник? Первую в жизни глупость я совершил, когда вздумал отправиться на Кубу в 1898 году. Тогда у меня в кармане мирно дремали двести девяносто долларов - достаточно, чтобы спокойно жить среди моих холмов, поджидая, пока не улыбнется фортуна. Второй раз я свалял дурака и продемонстрировал себя величайшим в мире ослом в этот проклятый вторник. На беду мою, встретился мне Слайм Фрейзер. "Пойдем-ка, - говорит, - в одно место, попытаем счастья в вертушку". Ну, я и пошел. Впервые за тридцать два года! Хотя физически по-прежнему крепок, но моя сила воли, видать, серьезно поизносилась. Иначе такого бы не случилось. Значит, я пошел, и Слайм привел меня в "Тихую гавань".
- В какое время?
- Около восьми часов вечера. Солнце уже клонилось к горизонту... Я стал играть в рулетку, ставил по полдоллара главным образом на номер девятнадцать: именно в тысяча девятьсот девятнадцатом году мне посчастливилось найти богатую россыпь в Чифордских горах...
- Как долго вы оставались в "Тихой гавани"?
- Дольше, чем следовало. Проигрался в пух и прах! И хотя я старался особенно не рисковать, через два часа полностью обанкротился. Тут бы мне и одуматься, но нет, я уже был как в лихорадке. Хотел занять у Слайма, но у него не оказалось ни цента, и тогда мне пришло на ум: единственный человек в городе, у которого я мог бы поживиться, - это Дан Джексон. Где он живет, мне известно, и я уже собрался к нему, но когда вышел на улицу, то вспомнил, что его контора находится в том же доме, и решил сперва посмотреть наверху. Наружная дверь оказалась не заперта, и я беспрепятственно вошел и поднялся по лестнице. В помещении горел свет, и дверь стояла нараспашку. Ступал я очень тихо: мне не часто приходится ходить по половицам, и я не выношу их скрипа. В комнате я увидел девушку с револьвером в руке. Она стояла ко мне спиной, а Дан висел, перегнувшись через подлокотник кресла.
- Вы слышали выстрел, когда поднимались по лестнице?
- Нет, не слышал.
- Почувствовали запах пороха, какой бывает после только что произведенного выстрела?
