Ознакомительная версия.
Короче говоря, теперь, круглосуточно находясь в здании телекомпании «1+1» на улице Фрунзе, 23, рядом с опустевшим торговым центром «Шекавицкий», мы днем лепили вечернюю развлекательную программу из шоу типа «Один в один» и какого-нибудь старого безобидного фильма («Только без партизан, бандитов и вообще без всякого насилия!» – приказал генерал Леонтьев), а вечером расходились по пустым редакционным кабинетам, заправляли в свои компьютеры DVD с кинохроникой, просматривали ее на студийных 3D-экранах и копировали те куски, которые нам казались подходящими для нашего будущего фильма. А часа через три сходились в моем кабинете и за чашкой трофейного кофе (в России из-за санкций, которые еще в 2019-м перешли в полную экономическую блокаду, кофе исчез уже пять лет назад) показывали друг другу свой улов и обсуждали, как он ляжет в будущий фильм.
Я не знаю, как великий Роман Кармен монтировал свои фильмы «Испания», «Великая Отечественная», «Пылающий континент» и другие и как Михаил Ромм монтировал свой шедевр «Обыкновенный фашизм», но уже в конце первой недели этих просмотров у меня даже во сне голова лопалась от взрывов, бомбежек, пожаров, танковых атак, крови и бесконечных трупов, снятых до ужаса крупно беспощадными цифровыми камерами. Особенно меня донимали злорадные сюжеты украинских телеканалов об экономическом кризисе в России, дефиците продуктов, карточной системе, ночных очередях за хлебом и национальных конфликтах на Кавказе, в Татарстане, Башкирии и даже в Якутии. Однажды, чтобы хоть как-то избавиться от гнетущего давления этих сюжетов, я отправился в Киево-Печерскую лавру. Великая церковь Успения Пресвятой Богородицы была закрыта, но в Крестовоздвиженском храме я обнаружил большое количество наших солдат и офицеров. Поскольку украинские священники отказались нам служить, службу вел наш армейский капеллан – иеромонах Петр, и военнослужащие, стоя у алтаря на утренней божественной литургии, молились, повторяя за капелланом слова молитвы. Я присоединился к ним, отстоял всю службу, а затем справа, на стене рядом с иконой Серафима Саровского увидел икону Николая Чудотворца. Я подошел к Нему и стал молиться о чуде, просить Его помочь мне найти сына.
И что же?
В тот же вечер, просматривая очередные кассеты с украинской кинохроникой, я увидел на экране наших десантников, захваченных в плен украинской армией, и среди них – о, господи! – своего Игоря! Украинский комментатор радостно сообщал, что в ночь с семнадцатого на восемнадцатое мая русские десантные вертолеты Ми-68М сбросили этих десантников прямо в болото Верпы Полесья Житомирской области. А откуда их – но, конечно, не всех – с трудом вытащили и спасли местные жители и используют как рабочую силу на строительстве свинарников и для дойки коров. Вымазанная грязью фигура Игоря промелькнула на экране в долю секунды, но я вернул этот кадр, укрупнил на «стоп-кадре» и с ужасом всматривался в горестные глаза своего сына и каждую морщинку его исхудавшего лица.
Я окончательно потерял сон. Да, теперь, слава Николаю Угоднику, я знал, почему Игорь не реагировал на мои радиорепортажи – он их просто не слышал. И теперь я мог успокоиться – он жив! И не мог успокоиться – он в плену!
Но как мне вытащить его из этого долбаного Полесья, если наша армия не дошла до Житомирской области, а остановилась как раз на ее границе?
Конечно, утром я был на Майдане Незалежности в штабе Первого Украинского фронта, который расположился в уцелевшей от бомбежек левой части гостиницы «Украина». Но генерал Леонтьев только развел руками:
– Однако шо я можу зробыты? – сказал он почему-то по-украински. – Нас нет в Житомирской области, и мы не планируем больше никаких наступлений.
– Почему? – спросил я в отчаянии.
– Потому что в Благовещенске началось восстание китайцев, которые строят вторую нитку газопровода «Сила Сибири» в Китай. Теперь их там больше, чем русских, и они хотят присоединения к Китаю.
– Нас перебрасывают на Дальний Восток, на сборы дали сорок восемь часов, – сказал мне легендарный генерал Рудняк, дважды Герой России и командир 62-й парашютно-десантной дивизии имени Государственной думы. – Но даже если меня будут судить за эту операцию…
Пятидесятилетний брюнет среднего роста, широкоплечий, с крупной головой и большой залысиной в жестких черных волосах, он, посмотрев привезенную мной украинскую кинохронику, очень возбудился:
– Мы высадили ребят на болото?! Это вранье! Вертолет был сбит, он раскололся в воздухе, и ребята падали куда попало. Мы считали всех погибшими. Если шестеро выжили, это счастье! – Крупными шагами он заходил по своему кабинету, затем нажал кнопку селектора: – Начальника штаба ко мне!
Через несколько секунд в двери возник высокий моложавый полковник:
– Товарищ командир, по вашему приказу полковник Охтин прибыл!
– Отставить, вольно. – Рудняк посмотрел за окно, где шла спешная погрузка всего имущества дивизии в грузовые «Антоны» и «Илы». – Сережа, мы прямо сейчас можем поднять хоть один беспилотник?
– Никак нет, товарищ генерал. Все уже разобраны и упакованы в грузовой «Антон».
– А сколько нужно, чтобы достать хоть один и собрать по новой?
– Ну, минимум три часа.
Рудняк посмотрел на свои часы:
– Стемнеет… Вот что, Сергей! Как хочешь, но чтобы через час один беспилотник был в воздухе. Это приказ.
– Разрешите узнать, куда полетит?
– Разрешаю. Ты помнишь восемнадцатое мая, когда мы над Полесьем потеряли сорок ребят и Ми-68М? Помнишь?
– Так точно, помню.
– Так вот, шестеро ребят живы и батрачат там у украинских куркулей. Не теряй время, займись беспилотником, а ко мне пришли главного картографа – нам по кинокадрам нужно привязаться к местности, где они строят свинарники. Свободен!
– Извините, Семёныч, вы планируете рейд в Полесье?
– Я не планирую. Я сам полечу туда сегодня ночью. Десантники своих не бросают.
– Но вы в курсе, что все боевые операции на территории Западной Украины запрещены?
– А ты в детстве видел американский фильм «Спасти рядового Райана»?
Конечно, беспилотник взлетел, и в Полесье посеял на сёла у крохотного болота Верпы четырнадцать бесшумных дронов-разведчиков. С помощью камер «тепловижен» эти дроны засняли и тут же передали в штаб Рудняка не только трехмерные изображения всех тамошних свинарников и коровников, но и всех жителей этих сёл, включая грудных детей в хатах и в люльках.
Правда, даже на этих снимках серых и как бы призрачных людских фигур не было никакой возможности отличить наших десантников от украинских мужиков. Но, слава богу, сёл с мужчинами было вокруг этого озера всего семь, и по приказу Рудняка ровно в 23.00 три роты десантников выстроились под сентябрьским дождем перед тремя Ми-68 на аэродроме в Гостомеле под Киевом.
– Мужики! – совсем не по-армейски сказал им Рудняк, одетый, как и они, в маскировочную болотно-зеленую форму без погон и вообще без каких-либо знаков отличия. – За эту операцию меня будут судить. Но дадут мне реальный срок или нет, зависит только от вас. Если мы вытащим наших ребят без своих потерь и без жертв среди укропов, то, скорее всего, меня только разжалуют к бениной матери. Но я иду на это – мы не можем улететь отсюда на Дальний Восток, зная, что наши ребята в плену. Я лечу с вами, потому что мы, десантники, своих не бросаем, и вы должны знать, что ваш командир никогда вас не бросит, чего бы это ему ни стоило. Вам ясно?
– Ясно… – нестройно ответил хор десантников.
– Не слышу десантников! – крикнул Рудняк.
– Ясно, товарищ генерал! – грохнули сто двадцать глоток.
– Другое дело… – сказал он удовлетворенно. – Инструктаж получите в полете. По машинам! – и махнул рукой вертолетчикам, сидевшим в кабинах: – Заводи вертушки! – А когда десантники стали по трапам, опущенным в задних люках, взбегать в Ми-68, повернулся ко мне: – Вы не летите.
Я взмолился:
– Но мы же договорились, товарищ генерал! Там мой сын!
– Вот именно. Полезете на рожон…
– Нет. Я буду при вас, слово офицера!
Он усмехнулся:
– Вы же снимать собираетесь. У киношников нет честного слова?
– Хорошо, слово кинематографиста: я от вас ни на шаг!
– Вот это меня и пугает. Ладно, пошли!..
Конечно, Рудняку вовсе не хотелось идти под суд из-за этой самовольной операции. И когда я уговаривал его взять меня с собой, я бил именно на то, что, если ночью сниму эту операцию, а утром этот сюжет пройдет на Центральном ТВ по Первому каналу как героический ответ наших десантников на американский фильм «Спасти рядового Райана», судить его уже никто не решится, даже главнокомандующий. Правда, теперь у меня не было простенькой камеры Canon ХF300 HD Professional Camcorder, как когда-то при съемках в США первой серии цикла «Мастера». Зато в сейфе операторского цеха телекомпании «1+1» я нашел 3D-камеру Sony HDR-TD42Е – старую, 2019 года, но вполне сносную и, главное, легкую – всего 212 граммов! И еще в вертолете, сидя на алюминиевом сиденье рядом с генералом Рудняком и снимая сосредоточенные лица десантников, я уже чувствовал себя реальным фронтовым оператором, родственником Эдуарда Тиссэ, Романа Кармена и Семена Школьникова.
Ознакомительная версия.
