Глава 7
Сагателян приехал в больницу не один. Вместе с ним прибыли Евгения и Маргарита. И у той, и у другой глаза были на мокром месте. Я подошла к ним, пересказала все, что говорил доктор Дьяков о состоянии Захарова, и предложила пройти в приемный покой, чтобы выяснить, можно ли увидеться с пострадавшим. Евгения взяла себя в руки быстрее, чем ее дочь. Она решительно зашагала к стойке регистратора и потребовала:
– Срочно вызовите сюда лечащего врача Вячеслава Захарова. Он пострадал в дорожной аварии. Я хочу знать, что делается для того, чтобы стабилизировать его состояние!
– Возвращайтесь в комнату для посетителей. Я выясню, как обстоят дела, и сообщу вам, – выдала медсестра и нажала кнопку вызова на внутреннем телефоне.
– Я не собираюсь сидеть в вашей вонючей комнате и ждать, пока мой муж испустит последний вздох! – закричала Евгения. – Немедленно вызовите врача, иначе я такое вам здесь устрою!
– Женщина, прекратите истерить. Не забывайте, вы находитесь в лечебном учреждении. Тут не приветствуется шум, – меланхолично проговорила медсестра. – Если доктор посчитает нужным, он к вам спустится. А пока успокойтесь и ждите.
– Я сейчас сама вас успокою! – продолжала кричать Евгения. – Не хватало еще, чтобы каждая пигалица мне указывала.
– Мама, прекрати, – тихо проговорила Маргарита. – Папе ты этим точно не поможешь. Пойдем. Так всем будет лучше.
Евгения была настолько поражена тем, что дочь назвала ее не противной кличкой «Жека», а отца не «Славиком», что безропотно позволила увести себя в комнату ожидания.
Сагателян остался у регистратуры. Немного поколебавшись, я осталась с ним. Пока мы ждали ответа от медсестры, я спросила:
– Араик, вы можете описать внешность женщины, которая приходила к Захарову в лабораторию? Только подробно.
– Вы имеете в виду Веру? – рассеянно переспросил Сагателян.
Я кивнула.
– Конечно, могу. На женские лица у меня фотографическая память, а Вера к тому же имеет довольно броскую внешность.
– Вот и прекрасно. Приступайте, – попросила я.
– Что, прямо сейчас? – удивился Сагателян.
– Нет, давайте повременим недельку, – съязвила я.
Сагателян посмотрел на меня осуждающим взглядом, вероятно, считая момент не подходящим для обсуждения внешних данных любовницы его босса, но спорить не стал.
– Миловидная женщина. Рост чуть ниже среднего. Пышного телосложения. Глаза зеленые. Тип внешности – славянский, если это имеет значение. Стрижка короткая, «паж». Волосы крашеные, – механически перечислял Сагателян, думая явно о другом.
– Крашеная, говорите? А цвет волос какой? – снова спросила я.
– Яркий. В глаза так и бросается. По-моему, оттенок краски называется «баклажан». Но в этом я не уверен, – добавил он.
– Спасибо. Вы мне очень помогли, – поблагодарила я. – Теперь осталось дождаться врача, и можно ехать по более важным делам.
– Разве сейчас могут быть дела важнее здоровья маэстро Захарова? – пораженно спросил Сагателян.
– Поверьте, Араик, еще как могут, – с усмешкой в голосе заметила я.
В этот момент на лестнице, ведущей в приемное отделение, показалась парочка. Медсестричка из регистратуры и пожилой врач, с бейджиком на халате. Сагателян бросился ему навстречу. Мне пришлось сделать то же самое.
– Доктор, я Сагателян. Как там маэстро? Он будет жить? – набросился на доктора Араик. – Скажите, что нужно, я все достану!
– Спокойнее, молодой человек, спокойнее, – отстраняясь от Сагателяна, произнес доктор. – Полагаю, вы интересуетесь здоровьем Вячеслава Захарова? Жив ваш «маэстро». В рубашке родился, доложу я вам. Такой удар, а повреждения минимальные. Самое большее, через три дня встанет на ноги. Если не будет осложнений. Травму в области черепа он получил серьезную, но магнитно-резонансная томография головного мозга существенных повреждений не выявила. Понаблюдать, конечно, придется, но, думаю, все обойдется.
– Спасибо, доктор. Спасибо! Прямо камень с души! – преувеличенно радостно воскликнул Сагателян.
– Он пришел в сознание? – отстраняя Араика, спросила я.
– Вы его супруга? – поинтересовался доктор.
– Нет, я просто знакомая, – смутившись, ответила я. – Его жена сейчас в комнате ожидания. Ваша сотрудница отправила ее туда.
– Правильно сделала, что отправила, – похвалил медсестру доктор. – Больница – не то место, где можно шуметь и скандалить.
Я поняла, что девушка успела нажаловаться доктору на возмутительное поведение Евгении. Я не могла осуждать ее за это. Евгения действительно вела себя не лучшим образом. Впрочем, как и всегда.
– Так пришел он в себя или нет? – повторила я вопрос.
– Да, он в сознании, но сейчас спит. Пришлось сделать ему укол, чтобы он мог отдохнуть. Для него теперь главное лекарство – тишина и покой. Никаких волнений. Никаких отрицательных эмоций. В противном случае последствия могут быть непредсказуемыми, – заявил доктор.
– Значит, увидеть его нельзя, – подытожила я.
– Разумеется. До утра он проспит, а дальше будет видно. Так что можете отправляться домой. Здесь вы ничем вашему «просто знакомому» не поможете, – пряча усмешку, ответил доктор, намекая на то, что миллион раз слышал историю про определенного рода «знакомства».
«С чувством юмора у доктора явно проблем нет, – подумала я. – Хорошо, что Евгения не слышит его намеков». Сагателян, казалось, ничего странного в словах доктора не усмотрел. Он повернулся ко мне и предложил:
– Давайте поступим так: я останусь в больнице на случай, если Вячеславу все-таки что-то понадобится. А вы отвезете супругу и дочь маэстро домой.
– Не возражаю, – покорно проговорила я.
Сидеть в больнице, дожидаясь, когда Захаров сможет говорить, я не могла. Слишком много новой информации получила я за последние несколько часов, чтобы сидеть сложа руки. Да и родным Захарова делать тут было нечего. Только мешать будут. Особенно Евгения, которая далеко не всегда может держать себя в руках. Предложение Сагателяна было самым разумным выходом. И я отправилась в комнату ожидания, чтобы сообщить новости Евгении и Маргарите.
В комнате ожидания я застала картину, напрочь перечеркивающую мои представления о семействе Захарова. Мать и дочь сидели, крепко прижавшись друг к другу, и плакали.
– Прости меня, доченька, – причитала Евгения. – Это я во всем виновата.
– Нет, мама, твоей вины тут нет. Это я вела себя, как последняя эгоистка, – вторила ей Маргарита.
– Как же мы жить будем, без папки-то? – завывала Евгения.
– Не волнуйся, мама, я тебя не брошу, – уверяла ее дочь.
Я осторожно постучала по открытой двери, привлекая к себе внимание. Мать и дочь отпрянули друг от друга, как будто боялись, что кто-то посторонний станет свидетелем их минутной слабости.
– С Вячеславом все в порядке, – доложила я. – Сейчас он спит. До утра беспокоить его нельзя. Так что вы можете возвращаться домой. Араик останется дежурить в больнице на случай, если Вячеславу что-то понадобится.
– Славик жив? – взволнованно спросила Евгения.
– Папа не умрет? – вторила матери Маргарита.
– Нет, конечно. Что за пессимистический настрой? У Вячеслава травма головы средней тяжести, – сообщила я, – но жизни она не угрожает. Собирайтесь, я отвезу вас домой.
Как только родные химика услышали, что его жизнь в безопасности, их будто подменили. Маргарита встала с диванчика, на котором несколько минут назад признавалась матери в любви и преданности, и, ни на кого не глядя, прошла к выходу. Евгения поправила макияж и последовала за дочерью, всем своим видом показывая, что ни в чьем сочувствии не нуждается. «Все вернулось на круги своя», – мысленно произнесла я, покидая больницу.
Согласившись с предложением Сагателяна доставить родных Захарова в родовое гнездо, я преследовала определенную цель. Мне нужно было отыскать кого-то, кто знал Захарова во времена учебы в школе и в институте. Я резонно полагала, что тот факт, что Захаров «вдруг» попал под машину именно в тот момент, когда решил познакомить меня со своей «первой любовью», далеко не случаен. Эта Вера – ключевое звено в цепи неординарных событий, свалившихся за последние дни на Захарова и его окружение. Я чувствовала, что, найдя Веру, смогу раскрутить всю историю.
Как только мой автомобиль остановился перед крыльцом особняка Захаровых, Маргарита выпрыгнула из машины и убежала в дом. Евгения отправилась в столовую, где у них был бар. Плеснув в стакан щедрую порцию горячительного, она устало опустилась в кресло и предложила:
– Можете выбрать напиток по своему вкусу. Стаканы на полке справа.
– Благодарю, но я воздержусь, – отказалась я.
– Тогда, может, минеральной воды? – пытаясь быть гостеприимной, спросила Евгения.
