Черный кот кружил возле ее ног, словно запах виски напоминал ему о валерьянке. Я подобрал пустые бутылки, убедился, что больше ничего не оставил, и вышел из комнаты.
Я задержался на крыльце, глядя на «бьюик».
Возле калитки стояла девушка. Я понял, что это была сестра Макса.
Я медленно вышел на улицу, держа за спиной пустые бутылки.
— Вам что-нибудь нужно? — спросила она. Это была хрупкая, бледная и бедно одетая девушка. Характерный скошенный нос не украшал ее.
— Нет, ничего, — мой голос прозвучал подобно ржавой вывеске, хлопающей на ветру.
— Вы к Максу?
— Да. У меня есть для него работа, но я не застал его дома. Скажите ему, что приходил Бакстер. Он поймет, о чем идет речь.
Кот прошел по дорожке и стал тереться о худые ноги девушки. Он сверкал глазами в темноте и, казалось, смотрел на меня с упреком.
— Брат ушел два дня назад, и я не знаю, где он сейчас, — сказала она, сжимая и разжимая кулачки.
— Ваша мать говорила, что он придет вечером, но я не могу больше ждать.
— Мама… не совсем в порядке. Не думаю, чтобы она знала правду. Макс ушел два дня назад, и с тех пор мы его не видели. Я вот думаю, не обратиться ли в полицию?
Я открыл дверцу машины и быстро сунул туда бутылки, чтобы она не видела:
— Поступайте, как считаете нужным. Я ведь приехал предложить ему только работу.
Я сел в машину, так как хотел находиться как можно дальше от дома, прежде чем она туда войдет и поймет, что мать напоил я, Она продолжала со мной советоваться:
— Может, подождать еще денек? Макс такой дикий… Может, у него есть враги. Мне бы не хотелось, чтобы полиция… — ее голос постепенно затихал.
— Вы правы, — согласился я, — подождите немного. Ему может не понравиться, что вы были в полиции.
Я включил стартер и выжал сцепление.
Когда отъезжал, то наблюдал за сестрой Макса в зеркало заднего вида. Она стояла и печально глядела мне вслед. Кот по-прежнему вертелся у ее ног.
Я подумал о Максе и Веде. Как он сидит в хижине с окровавленным лицом под присмотром неусыпного стража.
Разворачиваясь, я еще раз посмотрел в ее сторону. Она шла по дорожке к дому.
Внезапно я почувствовал себя очень неловко.
Пока я вел «бьюик» к нашей лачуге, всю дорогу меня мучил вопрос, что делать с Максом. Мы еще были не готовы уезжать, следовательно, он должен остаться с нами. Однако совсем непросто сторожить пленника целую неделю. Самым легким было бы отвести его куда-нибудь и пустить пулю в лоб. И все же я не собирался этого делать. Убийство — не моя стихия.. Даже если никто никогда не узнает, потрясение будет всегда со мной. Что ж, в прошлом я не всегда бывал щепетилен. Но сейчас я занимался тем, что менял свой образ жизни и манеру обращения с людьми.
Чтобы не сбиться с дороги, мне пришлось подняться на холм и посмотреть, где я нахожусь.
Света в хижине не было, этого и следовало ожидать. Я провел немало времени, занавешивая окна старыми мешками. Любой огонек был бы виден за километр. Осторожно приблизившись к двери, я постучал.
— Веда!
Долгое молчание. Я представил себе, вдруг Максу удалось освободить руки и теперь он ждет меня в хижине с пистолетом в руке.
Затем дверь отворилась и на пороге появилась Веда — темная тень на фоне лампы, горящей на столе.
— Порядок, — сказал я.
Макс сидел на том же месте, где я его и оставил.
— Ты взял письмо? — в голосе зазвенели металлические нотки.
— Я сжег его. Были какие-нибудь осложнения?
— Нет.
Я подошел к Максу и посмотрел ему в глаза:
— У тебя в руках было все, но ты не смог воспользоваться этим. Сейчас у тебя остались одни неприятности.
Страх, удушливый, как смерть, исказил лицо Отиса.
— Что ты сделал с моей матерью?
— За кого ты меня принимаешь? Просто выпили вместе пару стаканов виски, вот и все. Макс облегченно вздохнул:
— Я так и думал. Рад, что не ошибся в тебе.
Она хорошая женщина, моя старушка.
Я скорчил гримасу, вспомнив о ее нечистоплотности. Но это была его мать.
— Веди себя смирно и не вздумай фокусничать. Я не хочу тебя убивать, но, если вздумаешь хитрить, придется.
Я приподнял его и разрезал ремень, которым были связаны руки. Веда подняла револьвер. Пока он растирал руки, она внимательно следила за ним.
— Неплохо бы перекусить, — сказал я Веде. — Садись, Макс.
Он сел и стал наблюдать, как Веда накрывает на стол. Мне показалось, что он боялся ее больше, чем меня.
— Тебе, парень, придется поторчать здесь несколько дней. Вряд ли это доставит тебе особое удовольствие, но сам виноват. Ты нам мешаешь и будешь лопать наши продукты, но другого выхода нет.
— Я могу уйти, — наивно предложил он, — клянусь, я никому не скажу.
— Не смеши нас, Макс. У меня сегодня не то настроение, чтобы выслушивать сказки.
Мы поужинали. Наш пленник, казалось, не особенно проголодался. С другой стороны, посмотрев в глаза Веды, холодные и колючие, как две льдинки, у кого угодно пропадет аппетит.
Близилась ночь. Мы, убрав со стола посуду, собирались лечь спать. Я бросил в угол кучу старых мешков.
— Ляжешь здесь. Я должен тебя связать, чтобы ты сдуру не выкинул номер. Если услышу, что ты пытаешься сбежать, сначала выстрелю, а потом буду извиняться.
Когда я связывал ему руки, он был спокоен и молчалив. Я отвел его в угол, где он лег, свернувшись клубком. Заперев дверь, я положил ключ в карман. Единственный путь, которым он мог воспользоваться, это окно. Но я был уверен, что услышу, как только он попытается это сделать. Мы с Ведой устроились в другой комнате. Дверь оставили открытой.
— Как бедро?
— Нормально. Немного ноет, но это пройдет. Я сел на край кушетки. Она раздевалась, и ее тело выглядело великолепно. Несмотря на присутствие Макса, я почувствовал, как внутри меня растет желание.
— Как прошла операция с письмом? — спросила она, надевая ночную рубашку.
— Не о чем говорить. Я накачивал старуху спиртным, пока она не отключилась. Письмо было под подушкой, как Макс и говорил. Не письмо, а бомба для нас обоих. Пришлось его сжечь на месте.
— Она тебя узнает, если еще раз увидит?
— Не думаю. Она уже была под шафе. Веда скользнула в постель:
— Что будем делать с ним?
Мы говорили шепотом, чтобы Отис не слышал. Обстановка изменилась, и хижина больше не была только нашим домом.
— Стеречь его, что же еще?
Она посмотрела на меня своими лучистыми, но холодными как лед глазами. Я поднялся и стал раздеваться. Молчание длилось до тех пор, пока я не забрался в постель.
— Может быть, взять его с собой в Мексику, иначе он расскажет полиции, что мы здесь, и нас снова начнут искать.
— Это несерьезно, Флойд. У нас и так мало денег на двоих, — Это верно.
Вдруг мне захотелось, чтобы она обняла меня, и я сказал ей об этом.
— Не сейчас, бедро немножко болит. Завтра вечером, дорогой.
Я лежал в темноте, чувствуя себя одиноким. Словно шли мы по тропинке и вдруг оказались перед непреодолимой преградой.
— Я не хочу всю жизнь прожить в Мексике, — вдруг сказала Веда.
— Кто говорит, что всю? Год, не больше.
— Это тоже немалый срок. Если мы пробудем год за границей, ты не сможешь доказать, что это Герман убил Бретта.
— В отличную переделку мы попали. Похоже, чтобы доказать, что не я убивал Бретта, следует совершить новое убийство. Предположим, я убью Макса и никто не узнает. Будем знать только ты и я, что это изменит?
— Ты не должен убивать его, — сказала Веда.
Мы пришли к тому, с чего начали. Заколдованный круг.
— Может быть, что-нибудь придумаем. Вдруг он заболеет и умрет?
— Голубая мечта, у него достаточно цветущий вид, чтобы прожить еще полета лет.
— Тогда несчастный случай?
— С ним этого произойти не может, он осторожен, как лис. Макс начал храпеть.
— Вот гад, не волнуется. Знает, что в безопасности.
— Давай спать, утро вечера мудренее, — напомнила Веда.
Я лежал и истязал мозги поисках выхода. Решения не было. Если позволить Максу уехать, он выдаст нас, чтобы получить премию. Если же возьмем с собой, придется все время следить за ним. В один прекрасный день он застанет нас врасплох. Если мы уедем и оставим его здесь, полиция кинется по нашим следам дня через два. Все рассмотренные варианты меня не устраивали.
Я слышал, как Веда тихо заплакала, я попытался ее успокоить, но не мог. Громкий храп Макса раздражал меня, и, когда я уснул, мне приснилось, что Веда сговорилась с Максом. Каждый раз, когда я смотрел на них, они загадочно улыбались мне кривыми улыбками. Не Макс, а я валялся на мешках в углу.
Внезапно я проснулся и уставился в темноту. Страх сжимал сердце — не было слышно храпа Макса. Я протянул руку, чтобы коснуться Веды, но мои пальцы нащупали выемку, оставленную ее головой.
Я почувствовал холод давно покинутой постели, но продолжал оставаться недвижимым, ощущая, как кровь стынет в жилах.
