— Так, значит, теперь есть? — с нотками нетерпения в голосе спросил Геннадий.
— Да, теперь у меня появилась одна вещь, из которой, возможно, удастся выудить хоть какую-нибудь информацию, относящуюся к делу.
— Звучит не слишком обнадеживающе.
— Ну, уж как есть! — огрызнулась я. Я вдруг ужасно разозлилась. Чуть не оборвала разговор. Подумать только, я почти весь день убила на то, чтобы снять с него подозрения! Распустила нюни и все пыталась сочинить, как бы ему поделикатнее сообщить, что его покойная Золушка — обыкновенная шлюха! А он еще чем-то недоволен! Правда, Геннадий не догадывался о моих терзаниях. Ладно, будем считать, что это его извиняет.
— Геннадий, мне потребуется ваша помощь. Вы не могли бы подъехать ко мне домой через полчаса? — слегка смягчившись, спросила я.
— Да, конечно. А что я должен буду делать?
Мне так и хотелось сказать: «Будем отстреливаться от врагов. Я дам вам „парабеллум“!» Но с большим трудом сдержалась и, проглотив язвительный тон, ответила:
— С риском для жизни это не связано. Но настройтесь заранее — занятие будет для вас не из приятных. Записывайте мой адрес.
Продиктовав адрес, я дала отбой, завела машину и поехала домой. Настроение упало. Нудный день. Нудные часы бесплодной проверки. А впереди — нудные объяснения и нудное копание в чужой грязи, и тоже не исключено, что безрезультатное. Кто это выдумал, что работа частного детектива — нечто захватывающее и фееричное? Это только в американских фильмах так — побегал, пострелял, помахал чуток ногами-руками — и все: злодеи пойманы, а наши победили.
Ладно, детектив, отставить брюзжать! Можно подумать, что ты только и умеешь, что ныть да жаловаться. А может, тебе просто не хватает чьей-то заботы, чьего-то крепкого плеча? Или это весна разбередила душу детектива Татьяны Ивановой, и из нее полезли на свет божий тонкие зеленые веточки чего-то вечно женственного? Или так зацепила тебя давешняя встреча со школьной любовью? Попробуй пойми эту женскую душу.
Ну и нечего в себе копаться.
А детектив я просто супер. Даже в такие вот нудные дни. Да и вообще — мне, что ли, не приходилось бегать, стрелять и махать ногами? Еще как приходилось, а иной раз еле уносила те самые ноги. Нет, хороший сегодня денек. Спокойный. Сейчас приеду домой, позволю себе рюмочку коньяку. Потом сварю кофе. И снова буду в полном порядке.
* * *
Едва только успела сварить кофе, как раздался звонок в дверь. На пороге стоял Геннадий.
Видимо, уловивший по телефонному разговору мое раздражение, он сразу начал с извинений:
— Таня, мне показалось, что я обидел вас. Я не вправе вмешиваться в вашу работу, тем более подгонять вас. Простите, это все мои нервы. Такое больше не повторится.
Я сменила гнев на милость.
— Ну что вы, вам просто показалось, нисколько я не обиделась. И потом — я профессионал, и эмоции мои не в счет. Давайте-ка угощу вас кофе, только что сварила. Я очень хорошо готовлю кофе.
— Нисколько не сомневаюсь. Вы, должно быть, все делаете очень хорошо. Но позвольте отказаться — я и так слишком взбудоражен. Вы ведь сказали по телефону, что меня ожидает какое-то неприятное занятие?
— Да уж, пожалуй. Ну тогда выпейте что-нибудь. Вы что предпочитаете — коньяк, водку, вермут? Только прошу вас, не отказывайтесь. Вам сейчас это понадобится.
— Ну хорошо, пусть будет коньяк.
Трудно сказать, кто из нас сильнее нервничал. Я налила Геннадию большую порцию коньяка, себе чашку кофе. Сладкого, чтобы восстановить утомленный мозг.
В разговоре возникла неловкая пауза. Геннадий ждал. А я так и не смогла придумать, как начать разговор о злополучной записной книжке. Пауза непозволительно затягивалась. А, была не была, начну хоть как-нибудь, а дальше посмотрим!
— Послушайте, Геннадий… Ах да, кстати, все хотела у вас спросить — как ваше полное имя, в смысле, с отчеством и фамилией?
— Геннадий Петрович Неводов. Извините, Таня, мне давно следовало бы представиться. А почему вас именно сейчас это заинтересовало? — слегка удивился мой клиент.
— Нет-нет, простите, это праздное любопытство. И совершенно не вовремя. А может, я просто пытаюсь оттянуть время. Мне очень не хочется сообщать вам то, что я сообщить обязана. Возможно, лучше бы вы ничего не знали.
— Да не тяните уже, Танечка, говорите!
Я наконец собралась с духом и выдавила из себя вопрос:
— Вы никогда не подозревали, что Кира вам изменяет?
— Ах, вот оно в чем дело, — произнес Геннадий после небольшой паузы и печально вздохнул, — ох, Танечка, мне стыдно сознаваться в своем малодушии, но я слишком многое ей прощал. Да, я действительно подозревал, что она встречается с кем-то, но закрывал на это глаза. Думал, после свадьбы ее похождения прекратятся. Ведь одно дело крутить роман с танцовщицей, а совсем другое — с женой уважаемого человека. Словом, я сумел бы оградить Киру от поползновений со стороны ее поклонников.
Святая наивность! Интересно даже, как он собирался это сделать. Разве только заковать ее в пояс верности, а ключ хранить в сейфе. Впрочем, меня это не касается и к делу не относится.
Геннадий между тем взволнованно спросил:
— Так вы что же, Таня, узнали, кто был ее любовником?
— Ох, и не знаю даже, как вам сказать. Еще не совсем узнала. Для этого, как ни абсурдно, мне потребуется ваша помощь. А вам — все ваше мужество.
— Да что уж теперь, когда все для меня потеряно.
— Видите ли, дело в том, что любовников было несколько, — я начала издалека и теперь постепенно подводила Геннадия ко всей полноте истины.
— Несколько?!
— Да. А точнее — за последние два года более полутора десятков. Причем это были не совсем любовники. А в подавляющем своем большинстве люди состоятельные, люди вашего круга. Возможно даже — ваши друзья, и все они щедро оплачивали Кире каждую встречу.
Наконец-то сформулировав все это, я почувствовала значительное облегчение.
В ответ на подобное сообщение я ожидала от Геннадия бурной реакции. Негодования. Криков: «Это клевета! Такого не могло быть!» Или же стонов отчаяния: «Ах я слепец! Зачем ей это понадобилось, ведь я давал ей все?» Но ничего подобного не последовало. Он только молча, не спрашивая, налил себе еще коньяка и закурил. Черт побери, вот это мужик! Настоящий. Не мелочный. Не слюнтяй. Он молча проглотил свое горе вместе с коньяком.
Может, это и вправду — любовь? Не блажь пожилого толстосума, не привязанность капризного владельца к дорогой игрушке, а самая что ни на есть настоящая любовь. И как обидно, что такой вот «последний романтик» попал наивной мухою в сети очаровательного паучка. Единственным смыслом и удовольствием жизни которого было тянуть и тянуть соки из всех, без разбора.
Геннадий докурил и спокойным голосом спросил:
— Ну, рассказывайте, Татьяна, в чем заключается моя помощь?
— Послушайте, а вы действительно уверены, что хотите продолжать расследование, после того, что сегодня узнали?
— Да, уверен. И, пожалуйста, не спрашивайте почему, Танюша. Просто давайте займемся делом.
— Ну, что же. Вы сами этого захотели. Тогда отбросим сантименты и приступим. Дело в том, что Кира вела своего рода дневник. Или нет, я не совсем удачно выразилась. Словом, она записывала в один блокнотик даты свиданий и инициалы тех мужчин, с которыми встречалась. Блокнотик тщательно скрывала от посторонних глаз у себя на квартире. Предположительно большинство ухажеров — богатые клиенты, из числа состоятельных людей. Но были у Киры также и молодые фавориты, с которыми она встречалась бескорыстно, исключительно для собственного удовольствия. Правда, думаю, что такие в меньшинстве и встречи с ними нерегулярны. Я рассчитываю на вашу помощь в расшифровке инициалов, относящихся к первой категории. Вы ведь знаете, с кем из людей вашего круга Кира была знакома, поэтому вам проще строить предположения о ее связях.
— Но что нам даст эта расшифровка?
Хороший вопрос. Можно сказать, в самую точку. Я и сама его себе задаю с большим любопытством.
— Возможно, что и ничего. А возможно — всплывет какая-то новая информация, за которую можно уцепиться.
— Но каким образом? — недоумевал Геннадий.
Ну, что же — ежели господин такой любопытный, придется ему проглотить сегодня и еще одну горькую пилюлю — историю о попытке Киры шантажировать Вадима. Я полагаю, хуже ему уже не будет.
Я рассказала в общих чертах все, что произошло за два дня до смерти Киры. Рассказала и об уверенности Вадима, что убийство Киры — не что иное, как попытка его подставить, дискредитировать в среде влиятельных людей, без чьей поддержки он не добился бы нынешнего положения в общесте.
— Таким образом, мы имеем версию причастности кого-либо из «друзей» Киры к ее убийству, с целью нанести удар по репутации и положению уважаемого Вадима Арнольдовича.
