Ознакомительная версия.
И тут «Усама» снова перешёл на русский, который давался ему явно легче, чем иврит, и сказал:
— Минуточку. — Он вышел и скоро вернулся с каким-то белобрысым парнем явно не восточной внешности. — Вот тебе напарник, который будет всё время рядом. Чтобы ты глупостей не наделал.
— И в туалет со мной ходить будет? — сразу надулся я. — А по ночам спать на коврике у кровати?
— Зачем же вы так? — усмехнулся парень. — Достаточно, чтобы вы всегда были со мной на связи. Там, где действительно необходимо, я буду рядом. Выключенный же сотовый или задержка в ответе, когда я вам позвоню, — это сигнал о том, что вы от нас что-то скрываете. Ясно?
Не обращая внимания на «Усаму», я спросил парня:
— Как вас хоть зовут? И как вы оказались с ними в одной компании? Ведь вы из наших?
Парень ухмыльнулся и, поведя достаточно накачанными плечами, ответил:
— Зовут меня Виктором. А в этой компании я оказался… да какая, в конце концов, разница, как я здесь оказался? Скажу лишь одно, если вас это успокоит: никакой идеологии — только коммерция!
— Да что перед ним расшаркиваться?! — злобно выдал из-за его спины «Усама» и вдруг выпалил такую смачную матерщину, какой я давненько в Израиле не слыхивал.
Не обращая на него внимания, Виктор пристально посмотрел на меня своими белёсыми глазами и сказал:
— Вот бумага и ручка, напишите все свои данные — на иврите или на русском, не важно, а также расписку, что получили тридцать тысяч долларов наличными…
— Ого! — вырвалось у меня невольно, и я впервые за последнее время перестал жалеть, что оказался в этой криминальной истории.
Теперь, согласно жанру, передо мной должен возникнуть дипломат с долларами, за которые я запродам душу дьяволам в лице «Усамы» и этого бесцветного Виктора, а он, судя по всему, рангом повыше в бандитской иерархии, нежели мохнобровый матерщинник. Но другая, более трезвая мысль острыми коготками царапнула моё сердечко: тут бы ноги унести подобру-поздорову, а ты ещё на доллары губу раскатал! Впрочем, чем чёрт не шутит…
Под диктовку Виктора я аккуратно написал требуемую бумагу. «Усама» стоял за спиной и поглядывал на расхаживающего взад и вперёд Виктора, диктовавшего текст. Чувствовалось, что он не только прекрасно знает русский, но и умеет читать. А вот это меня уже совсем удивило. Может, это никакие не арабы, а замаскировавшиеся российские разведчики? Вот попал так попал!
Наконец, расписка была готова, и Виктор, перечитав её, ушёл в другую комнату.
— За деньгами пошёл, — вздохнул «Усама», и тон его был уже совсем не такой, как в начале. — Потом ты получишь подробные инструкции, как себя вести, и мы отвезём тебя домой.
— Секундочку, — вспомнил я, — а что с Софой? Без неё я не поеду.
— Тебе же сказали, что ничего с ней не случится. Сделаешь всё, что от тебя требуют, тогда и заберёшь свою красавицу… Но что ты о ней так печёшься? Сам же сказал, что она тебе не жена.
— Ну и что?
— Я бы на твоём месте забрал деньги, выполнил то, что требуют, а потом о бабах раздумывал…
Чувствовалось, что откровенная ненависть ко мне, которую я видел в его глазах поначалу, теперь сменилась на слащавое, чуть ли не сопливое дружелюбие. Хотя у восточных людей настроение меняется пять раз на дню, а уж какие они мстительные и злопамятные я имел возможность убедиться неоднократно.
— Я бы с такими деньгами, честное слово, нашёл себе куклу посимпатичней, — продолжал рассуждать он. — Далась тебе эта студентка!
Нашей сделкой с Виктором он был явно доволен, и теперь мог спокойно рассуждать на посторонние темы. Вероятно, самой любимой его темой были женщины. Попроси я его, и он с удовольствием рассказал бы про всех своих подруг и кувырканиях с ними. Хотя не очень уверен, что мне это было бы интересно.
Тем временем вернулся Виктор и вытащил из кармана тонкую стопку долларов, перетянутую резинкой:
— Вот, пожалуйста.
— Это что? — удивился я. — Тридцать тысяч долларов?!
— Пока аванс, тысяча. Остальное получите в конце, когда мы встретимся с Давидом Бланком.
— Но я же написал расписку на тридцать тысяч…
— Будем торговаться? — повысил голос Виктор. — Не забывайте, в каком положении вы сейчас находитесь.
Тридцать тысяч — деньги, конечно, неплохие, но в моей ситуации и при моей нищенской зарплате охранника даже тысяча долларов весьма ощутимый куш. Эти негодяи всё продумали, даже предусмотрели ситуацию, что я, получив деньги, через некоторое время заявлю, что с Бланком встреча невозможна. Когда тебя ожидают ещё двадцать девять тысяч весёлых зелёных бумажек, как-то не хочется лишаться их да ещё рискуя при этом своей жизнью и жизнью Софы, которая здесь совсем не при чём.
— Ну? — нетерпеливо напомнил о себе Виктор. — Кого ждём?
— Этот фрукт требует в придачу к деньгам ещё и свою подругу, — хмуро сообщил «Усама».
— Вот оно что! — протянул Виктор и обратился уже ко мне: — Значит, так. Сейчас вас отвезут домой, и ни о чём не беспокойтесь. Через некоторое время ваша подруга вам позвонит и скажет, что с ней всё в порядке. Сделаете работу, и тогда полный расчёт.
И в самом деле, чем я могу помочь Софе, сидя здесь, да ещё без штанов? Вопрос в другом: стоит ли идти в полицию после того, как я вырвусь на свободу к своим драгоценным штанам, или довериться этой публике и надеяться, что взамен на организованную встречу с Давидом получу деньги и Софу?
— Ладно, уговорили, — вздохнул я и попробовал напоследок ещё поторговаться: — Только учтите, что компьютерный диск вы получите только после того, как увижу Софу!
— Нет, я ему ещё раз дам по голове, чтобы знал, с кем разговаривает! — кровожадно скрипнул из-за спины Виктора «Усама».
…Домой меня доставили так же стремительно, как и утащили. Молчаливые мордовороты проводили до самых дверей, вернее, до того, что от них осталось. Кто-то из сердобольных соседей в моё отсутствие поднял выбитую дверь и прислонил к проёму, так что внутрь я протискивался не без труда.
— Передайте своим хозяевам, — выкрикнул я вслед удаляющимся мордоворотам, — что они мне ещё за ремонт двери должны! Я этого так не оставлю!
Проследовав на кухню с пластиковым пакетом, в котором лежала тысяча долларов, я присел на стул и поглядел на часы. Оказывается, было уже семь утра, и я даже не заметил, как пролетела ночь. Бросив пакет на стол, я засыпал кофе в кофеварку, поставил её на огонь и присел на табуретку.
В голове был полный кавардак, и только сейчас я понял, как устал за эту бессонную и не самую приятную в своей жизни ночь. Как я уснул, сидя на табуретке, не помню, но спал так крепко, что даже не слышал, как шипело на плите выкипевшее кофе.
Белоруссия — Израиль 2003
Софа приехала в Израиль в пятнадцатилетнем возрасте одна-одинёшенька по молодёжной программе из захудалого белорусского городка, который иначе как Задрипском не называла. Причин такой нелюбви к бывшей родине было предостаточно. Сызмальства она была девочкой активной и увлекающейся, перечитала все домашние книжки, потом освоила городскую библиотеку, и с каждой новой прочитанной книгой в ней всё больше росла неприязнь к окружающему. Какую книгу ни открой, в ней всегда бурлят страсти, с героями случаются самые невероятные вещи: они скачут на конях, летают на самолётах, спускаются в таинственные пещеры, разыскивают сокровища… А что вокруг неё? Однообразие, серость — люди изо дня в день ходят на работу, которую смертельно ненавидят за рутину и царящую там глупость, но отказаться не могут, потому что это кусок хлеба и способ выживания в скучном и неласковом мире. Выбора нет. О чём тут мечтать…
Отец, вечно замороченный своей бухгалтерской работой в строительном управлении, дабы поддерживать с коллегами хорошие отношения, вынужден периодически выпивать с ними, а при его хлипком телосложении да слабом здоровье такое смерти подобно. Мать, с утра до вечера озабоченная поисками по магазинам хоть каких-то продуктов в те не шибко сытые времена, тоже не очень привлекательный пример для подражания. Старший брат, возомнивший себя крутым рок-гитаристом и пропадающий сутками в городском доме культуры, тоже для Софы не авторитет — слишком много искусственного и неправдоподобного в его жизни, поделённой на репетиции под портвешок и ежевечерние музицирования на танцплощадке под тот же напиток. Яркие плакаты на стенах его домашнего закутка только дразнили своей пестротой и какими-то целлулоидными страстями.
Короче, всё время, что Софа себя помнит, она была предоставлена сама себе. Но и здесь особого выбора было. Книжки — это, конечно, хорошо, как и фильмы в местном кинотеатре и по видику у друзей, но её деятельная натура требовала большего. Хотелось самой плыть в экзотические страны на старинном паруснике, охотиться на львов в африканской саванне, продираться сквозь джунгли Амазонки, посещать таинственные тибетские храмы, блуждать по лабиринтам какого-нибудь Токио или Бангкока. А больше всего хотелось вырваться из этого изначально уготованного ей замкнутого круга в сияющие большие города, где ей непременно найдётся место и не будет так скучно и однообразно.
Ознакомительная версия.
