— Объясни, — потребовал Мелешко. — Я в курсе скандала вокруг Александры, но не могу разделить твоей паники, исходя из того, что мне известно. Журналистка выдала какую-то информацию, и это не понравилось каким-то боссам. Но ведь такое случается. Правда, все реже, потому что честные журналисты, как и честные менты, вымирают, подобно мамонтам. Ледниковый период в самом расцвете, черт побери!
— Верное наблюдение, — сердито хмыкнула Алена. — А теперь послушай меня, пожалуйста, внимательно. Я довольно давно варюсь в той каше, которая называется телевидением. И по тому, что на нем происходит, не только на отдельном канале, а вообще, в целом, научилась судить о некоторых процессах как государственного, так и местного масштаба. Если не веришь, прими мои слова просто за аксиому.
— Менты, конечно, дураки, — улыбнулся Мелешко. — Но не все. Я тебе верю.
— Хорошо, — серьезно кивнула Калязина. — Вчера я забросила дела и долгое время отсматривала информационные программы всех каналов — от государственных до частных.
— Мы с Николаем Трофимовичем тоже, — сказал Мелешко, нахмурившись.
— И какой сделали вывод? — строго спросила Алена.
— Кто-то сильно испугался Сашкиной информации, — ответил он. — Хотя отбивались они неграмотно. Слишком навязчиво пихали в эфир опровержения. И эта навязчивость убедила меня в их неискренности.
— В целом, ты прав, — поморщилась Алена. — Главное, что из всех этих воплей можно было понять: опровержение должна дать сама Александра. И даст. В самое ближайшее время. На нас тоже наседали, но мы пока отбились. Потому что официально в данный момент Сашка не имеет к нам никакого отношения. Феликс ее уволил.
— Ну вы и… — Андрей выругался.
— Вот здесь ты ошибаешься, — спокойно сказала она. — Это был единственный шанс… не попасть под ледник. Для нас и для Александры.
— А вот теперь я тупее всех ментов, — сердито проворчал Мелешко. — Отречься от Александры означает остаться честными?
— Любой сотрудник канала подчиняется его руководству, — быстро проговорила Калязина. — Руководство любого канала в ответе за своих сотрудников. Останься она у нас формально, мы даже в ее отсутствие могли бы выступить с опровержением от ее имени. И вся история потеряла бы всякий смысл.
— Но могли бы и не выступать, — твердо сказал Андрей.
— Да, — кивнула она. — И остались бы без работы. А город — без нашего канала. Ни один порядочный поступок не стоит такой жертвы.
— Не знаю, — пробормотал Мелешко. — Когда у нас будет больше свободного времени, наверное, стоит обсудить эту проблему подробнее. Значит, Александра вляпалась в дерьмо, прикрывая своим хрупким телом ваш канал?
— Да, — тяжело вздохнула Алена. — И я прошу тебя о помощи. Тебя и всех, кто любит Сашку и может ей помочь. Я вчера не только программы смотрела. Я вчера беседы имела. Подробности рассказывать не буду — меньше будешь знать, лучше будешь спать. Но ее поисками занимаются очень неприятные люди. Неприятные — и в плане моральном, и в плане профессиональном. Им ничего не стоит ее найти и заставить делать то, что им надо. А потом… Я боюсь думать, что может быть потом.
— Я понял, — сказал Мелешко. — Тебе осталось сообщить мне, где она скрывается.
— Боюсь, что она не скрывается, — снова вздохнула Алена. — А искать ее надо в Новоладожске. Так мне кажется. Попробуй связаться с местным журналистом Аркадием Брыкиным. Саша наверняка находится с ним в контакте.
* * *
Несмотря на то что дело не терпело отлагательств, выехать в Новоладожск Николай Трофимович и Мелешко смогли только во второй половине дня. Во-первых, полдня они сдавали дела и давали ценные указания своим замам. Особенно долго возился полковник, поскольку его зам — человек педантичный и основательный, пока все бумажки вместе не сложил и не посчитал несколько раз, не успокоился. Во-вторых, два часа подряд — уже дома у полковника — семья Барсуковых и Мелешко ловили котяру Кешку, который, вероятно от жары, немного сбрендил и никак не хотел лезть в корзину для перевозки. Собака Клякса тоже приняла участие в ловле, отчего дело не продвинулось, а напротив, осложнилось. Слетали со столов и полок мелкие предметы (иные очень даже ценные), падали стулья, рухнул карниз с кружевной шторой, угрожающе покачивалась люстра. Наконец, запыхавшийся Андрей схватил с вешалки (не без разрешения хозяев, конечно) старую куртку, принял позу тореадора, умильно улыбнулся кошаку, сладким голосом пропел «кыса-кысонька моя» и ястребом кинулся на ошалевшее животное. Раздался душераздирающий вопль Кешки, потом заорал от боли расцарапанный в кровь Андрей, но дело было сделано: буяна водворили в клетку. Еще несколько минут ушло на то, чтобы залить руки Мелешко перекисью водорода. Потом Барсуков наговаривал новый текст на автоответчик. Специально для Саши. И только ближе к вечеру, когда духота в городе начала спадать, Николай Трофимович вывел старенькую «ниву» из гаража, и семейство вместе с Мелешко тронулось в путь. А добраться до «загородной резиденции» оказалось непросто.
Помощник Шефа, например, предполагавший добраться до центра этого провинциального городка за полтора-два часа, ибо гонял по трассе, не заботясь о запретах и предупреждениях дорожных знаков, не доехав до города каких-нибудь десяти километров, попал в необычную для этих мест пробку. И впервые подумал о том, что давно следовало бы попросить вертолет для особых случаев. Для таких, как, допустим, этот.
Он отправился в Новоладожск для того, чтобы привести ситуацию в надлежащий вид. Потому что в этом городе случилось слишком много событий, которые не были предусмотрены. В частности — появление на сцене питерской журналистки. И как следствие — дальнейшие неграмотные действия друзей и недругов. В том, что она запустила информацию в эфир, не было, в сущности, ничего плохого. Даже наоборот — при определенном раскладе событий это было им на руку. Но Александру Барсукову следовало найти и вступить с ней в контакт. Объяснить — что к чему. Заставить в дальнейшем делать то, что требуется. Направить ее энергию в определенное русло. А потом… Насчет того, что будет потом, он пока колебался.
Машины на шоссе стояли в два ряда, клаксоны пели на все голоса, при этом сдвинуться с места не представлялось никакой возможности. Помощник не постеснялся бы выехать на встречную полосу — ни один дорожный патруль к нему — с его-то документами! — не придрался бы. Но встречная полоса была точно так же забита. В голову Помощника полезли самые фантастические варианты причин подобного безобразия. Например: террористы взорвали железную дорогу. Или какой-нибудь состав столкнулся с «КАМАЗом». Поэтому переезд закрыт и не скоро откроется. Или на шоссе рухнул вековой дуб и перегородил путь. Или в Новоладожске активно заработали профсоюзы, организовав жителей на какую-нибудь многолюдную акцию. Возможно, где-нибудь лежит народ на пыльной грунтовке, живой щит изображая, и улучшения жизни требует. А может быть, «гринписовцы» какую-нибудь гадость затеяли. Вертолет поперек дороги поставили и противогазы бесплатно раздают. С них станется.
Но фантазии промелькнули в голове Помощника мгновенно, он быстро вышел из машины и отправился на поиски достоверной информации. Потому что фантазии фантазиями, а знать истинное положение вещей необходимо. Идти пришлось довольно-таки долго, водительская братия, хоть и была возбуждена и словоохотлива, питалась, однако, досужими домыслами и такими же, как у Помощника, фантазиями. Наконец он добрался до патрульного «уаза», продемонстрировал свое удостоверение разомлевшему от жары сержанту, и тот поведал, что впереди к городку идет колонна экскаваторов, которые на большой скорости ездить не умеют.
— За каким рожном? — с простоватым выражением лица спросил Помощник.
— А леший их знает, — равнодушно пожал плечами сержант. — Стройку какую-нибудь затевают. У нашего мэра планов, как в голове тараканов.
— А в ту сторону отчего затор? — поинтересовался Помощник.
— Так ваш поток на восьмом километре перекресток перегородил, — тоном прокурора проговорил сержант. — Стадо, блин. Сейчас наши там завал разгребут. Не волнуйтесь, скоро проедете.
— Угу… — пробормотал Помощник и отправился обратно.
«Скоро» обернулось двумя часами.
В новоладожской пробке, изнывая от ожидания и жары, стояла и «нива» Барсукова, и «бумер» частного сыщика Игоря Пирогова, друга Андрея Мелешко, и… старенький джип Ершова с пассажиркой на борту. К слову сказать, «нива» от джипа стояла не так уж и далеко — всего десяток машин их разделяло. И, конечно, Николай Трофимович из машины своей видел, как выходили из джипа скромно одетый молодой человек с пожилой, ссутулившейся женщиной. Видели они друг друга, наверняка видели. Только вот Барсукову в самом страшном сне не могло присниться, что это его дочь. Поэтому профессиональная наблюдательность здесь его не спасла. Девушек он, конечно, высматривал, мысленно сопоставлял их параметры с Сашиными, а вот по старушке взглядом мазнул и думать о ней забыл. А напрасно.
