Губы Милехина дрогнули в улыбке:
– Они много лет знают друг друга. Я подозреваю, что Кристина даже влюблена в Привольнова. Правда, она делает вид, будто без ума от меня. Но я же не вчера родился.
– И вас это устраивает? – удивилась я.
– Давайте не будем об этом, – попросил Милехин. – Еще раз повторяю – этот файл лживый, насквозь лживый!
– Владимир Петрович, скажите, как велико ваше состояние? – перевела я разговор на другую тему, тоже весьма важную и пока что не затронутую мною.
– Немаленькое по современным меркам, но и не такое большое, как думают многие, – ответил Милехин.
– У вас имеется завещание?
– Да, имеется.
– Кто все унаследует в случае вашей смерти?
– Мой сын Никита.
– А до смерти Олеси кто должен был все унаследовать?
– Поровну Олеся и сын.
– И еще, самое последнее… Владимир Петрович, с чем связаны ваши последние трудности в бизнесе?
– Кто вам рассказал? – быстро и резко спросил Милехин.
– Неважно, – тут же парировала я, не давая привыкшему к жесткому общению бизнесмену перехватить инициативу.
– Это не имеет никакого отношения к убийству Олеси, – упрямо заявил Милехин.
– Ну, ладно, – тут же согласилась я. – Я оставлю вас. Выздоравливайте.
Я почувствовала, что должна переварить полученную информацию. Пора оставлять Милехина в покое. Тем более что в таком состоянии ему противопоказано нервничать. Вряд ли он станет откровенничать со мной по поводу своих рабочих проблем: он ясно дал понять, что не станет распространяться.
И насчет неполадок в бизнесе, видимо, придется выяснить у Привольнова. А учитывая, что Милехин не хочет говорить на эту тему, узнать нужно обязательно.
* * *
Когда Милехин заснул, я попала в цепкие объятия Кристины. Конечно, в фигуральном смысле. Молодая жена бизнесмена настойчиво пригласила меня поговорить. Я, разумеется, согласилась. Черноволосая красавица была последним фигурантом этого дела, с которым я еще не имела беседу.
– Итак, Татьяна, рассказывай, что ты раскопала, – достаточно бесцеремонно начала Кристина.
– С какой стати? – любезно улыбнулась я. – Ведь не ты меня наняла.
Я решила тут же перейти с Кристиной на «ты», поскольку, во-первых, та себе позволила это первой, а во-вторых, нужно поставить задравшую нос соплячку на место. Разумеется, я не собиралась опускаться до ее дворового сленга. Вежливая твердость и спокойная уверенность – вот главные инструменты в поведении с подобными людьми.
– Дело касается всех, – отрезала Кристина. – То, что я прочитала там, для меня, конечно, не такая уж новость, но…
– То есть ты знала обо всем этом?
– Догадывалась.
– По каким признакам?
– Скорее даже подозревала, – поправилась моя собеседница. – Мне мать Олеси об этом говорила под большим секретом. Когда пьяная была… Я тогда не поверила.
– А с мужем на эту тему ты не говорила?
– Зачем старика травмировать? – цинично усмехнулась Кристина. – Было – не было, теперь никто не узнает. Милехин все равно не признается. Вот только кто Олеську грохнул – непонятно.
– Да, – согласилась я. – Пока.
– Конечно, вы можете меня подозревать сколько угодно, – смело взглянула Кристина в мои глаза, неожиданно переходя на «вы». – Только все это ерунда. Никто из семьи ее не убивал, – она подчеркнула слово «семья». Затем перешла на доверительный тон, склонилась ко мне и продолжила: – Вообще, Олеська была скрытная, не от мира сего. Героином вполне могла баловаться. И нет тут ни фига никакого убийства. Да и вообще, нужно проверить этого ее летчика Елисея. Ты с ним встречалась, разрабатывала, как у вас говорят, версию?
– Встречалась.
– И что?
– Ничего, – так же спокойно и коротко ответила я.
– Что значит ничего? – раздражилась Кристина.
– А то, что он, похоже, ни в чем не виноват. Он любил Олесю, искренне любил.
– Наркоманы вообще искренне любят, – ехидно возразила Кристина. – «Хочешь, я убью са-седей, что ме-шают спать?» – пропела она неожиданно. – Знаете такую песню? Между прочим, тоже о любви, и та, которая ее поет, посвятила песню своему парню-наркоше.
Я не стала возражать, хотя на этот счет у меня было вполне определенное мнение. Не стала говорить Кристине и о том, что в деле имеется свидетель, который видел некую блондинку в квартире Олеси в день убийства.
– И потом, Татьяна, – продолжила Кристина. – У меня нет, как это говорят, мотива.
– Это насчет Олеси? – уточнила я.
– Да. Зачем мне ее убивать? Наследство все равно достанется не мне – это, я думаю, ты уже у Милехина узнала.
Я кивнула.
– Так что… – развела руками Кристина. – У меня, правда, нет алиби. Когда я узнала время смерти Олеси, то боялась, что меня будут подозревать в первую очередь. Сама понимаешь, отношения у нас сложились своеобразные.
Она вздохнула и усмехнулась краешками губ.
– Да я и не ставлю тебя на первое место в списке подозреваемых, – постаралась развеять ее сомнения я. – А отношения у вас действительно своеобразные.
Кристина, похоже, успокоилась и даже улыбнулась.
– То, что Милехин спал со своей дочерью, – мне сейчас, откровенно говоря, безразлично, – махнула она рукой. – Лишь бы мой Вовчик не отправился вслед за ней туда.
Кристина красноречиво показала рукой на небо.
– Горе-то, сама понимаешь, немалое, – заключила она. – Дочь потерять. А мне его терять – совершенно не резон. Понимаешь, я здесь живу и все имею, лишь пока он жив. В завещании я даже не упоминаюсь! И поэтому должна его холить и обихаживать, трястись над ним и в попу ему дуть, чтобы он подольше прожил! А тут такое волнение – смерть единственной дочери!
– Но у него же есть еще сын, Никита, – напомнила я.
– Есть, – кивнула Кристина. – Только это не то. Олеську-то он с пеленок, считай, один тянул, с горшка поднимал. А Никиту толком и не воспитывал – он с мамашей отдельно живет.
– Кристина, а ты не заговаривала с мужем насчет завещания? – осторожно спросила я, прекрасно понимая, что правду мне девушка вряд ли скажет в столь щепетильном вопросе: мне нужно было лишь проследить за ее реакцией. – Почему бы ему не включить тебя в число наследников? Ты же законная жена.
– Говорила, – с мрачным вздохом ответила Кристина, и я поняла, что это правда – наверняка говорила, и не раз. Причем, скорее всего, с нажимом и вызовом.
– И что же?
– Ничего хорошего! – буркнула Кристина. – Он каждый раз спрашивал в ответ: «А ты что, смерти моей ждешь?» А я как дура каждый раз отвечала – нет, мол, не жду! Он мне: «А что тогда беспокоишься?» Тут я вообще как дура глазами хлопаю! А он мне: «У меня дети есть, я должен об их будущем думать. А ты и так все имеешь!» А у меня, значит, нет будущего? – Кристина уставилась на меня, но тут же спохватилась.
– То есть ты свое будущее рассматриваешь отдельно от Милехина? – чуть усмехнувшись, уточнила я.
Кристина слегка смутилась, но быстро овладела собой и продолжила немного вызывающим тоном:
– А что, я не права, да? Мне разве не надо об этом думать? Слушай, Татьяна, давай начистоту, а? – Она пристально посмотрела мне в глаза.
– Давай, – пожала я плечами. – Только рада буду.
– Так вот… – Кристина покачала длинной ножкой. – Положа руку на сердце: понятно же, что Милехин умрет раньше меня! Ему же уже под пятьдесят! И что я буду делать? Это сейчас мне двадцать три, а если тогда будет сорок? Кому я буду нужна? И если Милехин не собирается думать обо мне, приходится самой!
– И что же ты надумала? – осторожно полюбопытствовала я.
– Думаю, надо потихоньку деньги копить, – призналась Кристина. – Шмоток и цацек у меня в принципе достаточно. Тачка новая. Правда, устареет, но это не страшно – новую купит. Так что можно бы потихоньку откладывать. Я с Лешкой хотела посоветоваться по этому поводу, но он, гад, мямлит только, не хочет помогать!
– А ты давно знакома с Привольновым? – повернула я разговор в другую плоскость.
– Давно, мы вместе в школе учились, – пожав плечиком, спокойно ответила Кристина. – Одно время он в Олеську втюрился, ходил за ней хвостом. Она, правда, в ответ ничего. Так и кончилось все у них, едва начавшись. Вот тут Милехин-то обломался! – хохотнула она. – Он-то хотел, чтобы они поженились!
– А ты?
– А что я? – недоуменно посмотрела на меня Кристина.
– Тебе нравится Алексей? – в упор спросила я.
– Как мужик, что ли? – улыбнулась Кристина. – Ну да, он симпотный такой. А если вы о чем-то большем… Надо быть круглой дурой, чтобы променять шефа на подчиненного! Милехин не в пример круче Привольнова!
Вывод из этих слов был незатейлив: ни о какой любви к мужу со стороны Кристины и речи не шло. Собственно, это и раньше было понятно. Не заметила я, однако, и горячего чувства Кристины к Алексею. И все же что-то их связывает и в настоящее время, не только криминальные дела минувших дней… Но спрашивать об этом Кристину я считала тактически неверным. Она и так уже порой откровенно пробалтывалась в некоторых нюансах, сама заметила и наверняка закроется после вскрытия столь неприятной темы.
