В его лице появилось что-то мальчишеское.
Вероника вошла в кафе и села за столик.
– Девушка скучает? – тут же спросил ее молодой мужчина, пристраиваясь напротив с бокалом пива. – Я Гена.
– Вероника, – представилась она, – приятно познакомиться.
Она вспомнила, что волосы у нее не уложены, а на лице нет макияжа. Ее обдало жаром, но лишь на секунду.
– Что вы будете? – спросил ее новый знакомый.
– Кофе и мороженое, – ответила Вероника так привычно и так уверенно, как будто с ней знакомились каждый день, и ей это до смерти надоело.
Официантка взяла заказ.
– Вы так красивы, что я не смог пройти мимо, – сказал Гена. – Интересно, кем работают такие интересные женщины?
– Спасибо, – кивнула Вероника. – Я бухгалтер.
– А я менеджер по продажам оборудования.
– Как интересно, – сказала Вероника, не ощущая на самом деле ни малейшего интереса.
Она смотрела в окно и надеялась, что тот, у которого так и не появилось имени, пройдет мимо кафе. Мужчина, сидящий напротив, казался ей картонной декорацией. У него было имя, но Вероника это имя уже забыла.
– Хотите пройдемся? – предложил он, когда Вероника оставила в сторону пустую креманку.
– Можно, – пожала она плечами.
Вероника встала, взяла сумку и тут увидела его. Он шел по противоположной стороне улицы. Она вскочила, пулей вылетела из кафе, пересекла дорогу, схватил мужчину за плечо. На нее посмотрело незнакомое лицо.
– Простите, – пролепетала Вероника. – Я обозналась.
Человек посмотрел на нее с удивлением. Когда он отвернулся, полненькая бухгалтерша с жаром поддела пустую пивную банку.
– Тьфу, – сказала Вероника вслух. – Что мне делать? Я влюбилась!
Анастасия закрыла дверь на все замки и с трудом перевела дух. Сердце колотилось как сумасшедшее. «Пусть я тварь дрожащая, – подумала она. – Но пусть попробует выкурить меня отсюда, из запертой квартиры. Разве что дверь взорвет».
Она притащила кресло и забаррикадировала дверь. У Анастасии мелькнула мысль, что надо бы позвонить Марине и сообщить ей, в чем дело, но она не решилась.
– Закроюсь, закуклюсь, и смерть до меня не доберется.
На секунду у Анастасии появилась мысль, что слишком много проблем в жизни она пыталась решить, просто спрятавшись и нырнув в песок. В этот момент в дверь постучали. Анастасия задрожала всем телом.
– Очередность поменялась. Сейчас твоя очередь, – произнес голос из-за двери. – Открой мне.
– Нет, – сказала Анастасия, закрывая уши руками.
Но было уже поздно. Еще в детском возрасте родителей Анастасии предупредили, что их дочь чрезвычайно восприимчива к гипнозу. И сейчас она шла к двери, как сомнамбула.
Она распахнула дверь и с ужасом воззрилась на стоящего там человека.
– Не здесь, – покачал человек головой, – поедем в торговый центр.
Желтый «Корветт» разгонялся. За автомобилем ехала охрана. Юноша сидел на заднем сиденье.
– Почему ты думаешь, что история с Лизой имеет отношение к убийствам? – спросила Марина.
Дима затормозил перед красным.
– Потому что кто-то искалечил грудь Лизы потому, что она была красивой, – ответил Дима. – Красивая грудь Лизы, красивая Кира, красивая Ульяна, красивый Филипп на фотографии, красивые Лиза и Ира, красивые ноги Евгении, красивая Анастасия, которая будет последней.
– Удивительно, – сказала Марина, – история с Лизой случилась четыре года назад. И Лиза опять в списке? Но теперь он обрек ее на смерть? Тот же человек? И почему именно посетительницы семинара, одна за другой? Если ему нравилось уничтожать все красивое, то почему был перерыв в четыре года?
– Это почему-то связано с Лизой, – Дима размышлял вслух, – я чувствую. Кто-то покалечил ее. Долгое время было затишье. Потом этот некто вновь увидел Лизу. Снова захотел уничтожать. Он ловит кайф от разрушения, это его фетиш. Это маньяк. И Лиза знает его имя.
– Но не скажет, потому что любит его. До сих пор, видимо, – сказала Марина. – Она молчала четыре года. И вряд ли откроет рот теперь.
– А пресса? Фотографии с мероприятий? Если она встречалась с кем-то, об этом должны знать ее подруги, знакомые и соседи. Нам всего лишь нужно выяснить, кто был мужчиной Лизы четыре года назад, – сказал Дима. – Это он и есть.
– А если поговорить с ней? Объяснить ситуацию?
Дима повернулся к Марине.
– Она позвонит ему. И скажет «беги». Лизе ничего говорить нельзя.
– Да, – кивнула Марина. – Да, такая любовь бывает. И тот факт, что Лиза сейчас одна, возможно, говорит о том, что этот мужчина – любовь всей ее жизни. Она будет защищать его любой ценой.
– Женщины – странные существа. Иногда они любят негодяев.
Дима повернулся к юноше-консультанту.
– Я куплю эту машину, – заявил он. – Завяжите на ней красную ленточку и доставьте в субботу утром по адресу, который я оставлю.
Марина и Дима сидели дома у журнального столика. Перед Димой лежал лист белой бумаги.
– Итак, – сказал Дима, – у нас постепенно собирается информация. Кира, фотография Цукермана, Ульяна, Лиза или Ира, ноги Евгении, потом Анастасия. Этот же человек, скорее всего, порезал Лизу. Возможно, он следил за ней. Увидел Лизу на семинаре – то ли когда вы заходили, то ли когда вы выходили, то ли еще как-то – в компании женщин, большей частью красивых. У него по какой-то причине сорвало крышу, и он решил убить всех. Всех, кто был на семинаре, исключая Петра и тебя. Ты беременная, а Петр... почему Петр не в списке, я не знаю. Фотографию-то Цукермана он или она порвала.
– Мне тоже не дает покоя эта фотография, – ответила Марина.
– Тут такое дело, – продолжил Дима, – Филипп какой-то женственный. Он красив, изящен, утончен. А Петр – просто обычный мужик. Тут еще надо понять, что этот конкретный убийца считает красивым. Восприятие очень индивидуально.
– Лиза молчит, потому что готова за него умереть.
– Или не знает, что он снова объявился. Ее любимый мучитель.
Дима рассеянно щелкал по клавишам смартфона.
– Интернет знает все, – сказал он через несколько минут. – Злые языки утверждают, что Лиза бисексуальна.
– Ого, – сказала Марина. – Круто. И неожиданно.
– То есть, возможно, мы ищем не мужчину. Не исключено, что женщину. Возможно, она носит мужскую одежду. Возможно, имеет суровый вид. А может, и нет. Надо запросить все, что известно о прошлом Лизы. Поручим это Валерианову. У нас недостаточно информации.
– А может, дело было так, – предположила Марина. – Лиза пришла на семинар. Встретила свою бывшую любовницу, которая когда-то порезала ей грудь. Уж не знаю за что. То ли в наказание, то ли игры у них были такие. Но понятно одно – груди досталось потому, что она была слишком красива. И вот Лиза и любовница смотрят друг на друга и не признаются, что знакомы. А потом у экс-любовницы срывает крышу, и она начинает убивать всех, кто присутствовал. Например, она предложила Лизе вернуться. Лиза отказалась. Она пообещала, что будет убивать девушек по одной, пока Лиза к ней не вернется...
– Тогда Лиза в курсе.
– Возможно. Но не похоже.
– Да, не похоже. С другой стороны, вполне возможно, что она что-то скрывает, придерживает какую-то информацию.
– У нас еще есть вопросы. Где были убиты девушки? И чем? У кого есть нож «Сентофанте Онион»? Почему именно в торговых центрах?
Ответов по-прежнему не было.
С Вероникой пытались знакомиться на каждом шагу – красивая блондинка с мраморной кожей, светлыми волосами, пухлыми нежно-розовыми губами и прямым носом. Еще недавно это было ее мечтой, но сейчас уже не радовало. Ей не нужны были все мужчины мира. Ей нужен был один-единственный. Тот, который ушел, посчитав свою миссию выполненной.
«Хоть бы сказал, как его зовут, – думала Вероника. – Надо было в его паспорт посмотреть».
Мимо нее прошла старинная подруга, но не узнала Веронику. Она вошла в парикмахерскую, и парикмахерша, которая стригла ее десять лет, скользнула взглядом, не признавая давней знакомой. Сосед по лестничной клетке с интересом посмотрел на ее лицо и фигуру, но «привет, Вероника» не сказал.
Ее никто не узнавал. Она словно сменила лицо, родилась заново, оказалась чужаком в родном краю, и это бы приятно будоражило, если бы не одно «но». Веронике ничего не хотелось, кроме того чтобы вернуться в тот день, когда она стояла в очереди в «Евросеть» и за спиной ее спросили, можно ли положить деньги на выключенный телефон.
Когда она об этом подумала, у Вероники появилась идея.
Евгения сидела в своей идеально чистой, проветренной, стерильной кухне и ела в одиночестве мясо, когда ее словно толкнули в спину. Она закашлялась и перестала жевать, ожидая, не повторится ли толчок, но все было тихо. Тем не менее по сердцу растекалась тревога. Евгения попыталась съесть еще мяса, но кусок в горло не лез.
– Что такое? – пробормотала она.
Евгения Витальевна проверила оба своих телефона, но ни пропущенных звонков, ни эсэмэсок подозрительного содержания там не было. Тревога отпускала, становилась едва заметной тенью. Евгения пожала плечами и снова принялась жевать, подцепляя мясо и морковку.
