- Признавая обвинение, предъявленное моему подзащитному, хочу обратить внимание суда на то, что в процессе следствия не были выполнены требования статьи уголовно-процессуального кодекса о необходимости всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела в части установления смягчающих обстоятельств. Цицерон сказал: "Когда выступают с обвинением против кого-либо, то нет ничего несправедливее останавливаться на длинном перечне фактов, говорящих против обвиняемого, и умалчивать о фактах, говорящих в его пользу". В связи с этим, я хочу обратить внимание суда на один, неисследованный в процессе следствия, вопрос. А именно, на что Скаченко тратил похищенные денежные средства? Так вот, деньги он тратил не на спиртные напитки, удовлетворение своих материальных потребностей и красивую жизнь, как большинство расхитителей, а, в основном, на детей. Юлий Антонович фактически содержал в нынешнее сложное время пять своих бывших семей. Они присутствуют здесь в зале. Посмотрите на этих славных детишек. Государство практически бросило их на произвол судьбы, совершенно не заботясь о своевременной выплате детских пособий, обеспечении ребят лекарствами, одеждой и пропитанием. Вместо государства эти заботы взвалил на свои плечи один человек, Юлий Антонович. Каждую из этих пяти семей он поддерживал материально, заботился, чтобы каждый мальчик или девочка, которых вы видите здесь, получили подарок на день рождения и Новый год. Если уважаемый суд решит определить подсудимому меру наказания, связанную с лишением свободы, эти дети подарков в следующую новогоднюю ночь не получат и перестанут верить в доброту Деда Мороза.
- Папа, не садись в тюрьму! - на разные голоса заблажили детки. Их мамаши, словно по команде, раскрыли сумочки и извлекли носовые платки, чтобы промокнуть, выступившие на глазах, слезы.
- Прошу тишины в зале! - потребовала судья.
Когда детские возгласы смолкли, она спросила:
- Подсудимый, это действительно все ваши дети?
Скаченко сдавленно выдавил "да" и тоже утер платочком набежавшую слезу. Судья повернулась к адвокату и сказала:
- Продолжайте.
Морев благодарно кивнул ей и снова начал говорить:
- Есть еще одна причина, побудившая Скаченко нарушить закон и совершить хищение. Дело в том, что он страдает фалакрозисом.
Все головы в зале повернулись к Юлию Антоновичу. Видок у него и впрямь был неважнецкий. Морев проводя с ним предварительную подготовку к процессу, самолично замазал косметическими белилами здоровый румянец на щеках подсудимого. От прикосновений носового платка белила частью сошли и теперь лицо его пугающе отсвечивало перемежающимися белыми и красными пятнами. Морев продолжал:
- Страдая физически и нравственно от этого недуга, Юлий Антонович решился на платное лечение. У меня есть ксерокопии счетов из медицинского центра "Изаура", куда мой подзащитный обращался по поводу фалакрозиса, и я готов их передать суду. Оплата производилась им из похищенных средств, так как собственная зарплата произвести столь дорогостоящее лечение ему не позволяла. Несмотря на все принятые меры и значительные затраты, увы, лечение, как вы можете видеть, положительных результатов не принесло.
По залу вновь прокатилась волна жалостливых вздохов и замелькали извлекаемые носовые платки.
Призвав в завершение суд принять во внимание чистосердечное раскаяние подсудимого и попросив определить ему меру наказания ниже низшего предела, Морев сел. Аплодисментов не звучало, но он чувствовал фибрами души, что сумел создать нужный настрой у зала и суда, поэтому был удовлетворен своим выступлением.
Последнее слово подсудимого было полно раскаяния. Он умильно обещал больше не воровать и просил прощения у всех. Особенно проникновенно прозвучали его слова, обращенные к детям:
- Милые мои, любимые, бесценные мальчики и девочки, не знаю доведется ли нам еще свидеться, но заклинаю вас только об одном: живите честно, чтобы никогда, не дай бог, вы не оказались на моем месте. И не забывайте меня, а я уж вас никогда не забуду.
Не в силах больше говорить, Юлий Антонович опустился на скамью и зарыдал, закрыв лицо руками. Вместе с ним обливался горючими слезами весь зал. Что там слащавые южноамериканские мелодрамы?! Здесь, в этой судебной комнате с примитивной казенной мебелью, обшарпанными стенами и испорченным протечкой потолком, разворачивалась настоящая драма, достойная пера Шекспира. Вот где кипели настоящие страсти и ярко высвечивались подлинные чувства.
Проливаемые слезы словно омывали души людей и они ощущали, что становятся чище и добрее. Это был уже не банальный процесс над нечистым на руку ворюгой, а красивое библейской покаяние грешника, наполняющее сердце состраданием и милосердием. Этими благородными чувствами прониклись даже народные заседатели, равнодушно продремавшие на своей практике не один десяток процессов. Они тоже достали свои платочки и шумно просморкались. И только судья, единственная в зале, сохраняла невозмутимую маску строгости. Морев, не сводивший с нее глаз, сник, решив, что все его старания оказались напрасными и не растопили ледяное сердце представительницы Фемиды.
Суд удалился на совещание. Публика сразу оживилась. Женщины достали любовные романы в мягких обложках и яркие рекламные журналы, дети запищали "тамагочами" и карманными электронными играми. Но все это моментально исчезло из вида, едва появилась девушка-секретарь, объявившая второе пришествие суда.
Судья начала зачитывать приговор. Когда она дошла до слов "в соответствии со ст. 64 УК РФ назначить более мягкое наказание, чем предусмотрено за данное преступление", Морев воодушевился. Когда она объявила: "назначить Скаченко Юлию Антоновичу наказание в виде лишения свободы", Александр пал духом. И тут же, когда она, упомянув статью 73 УК РФ, добавила слово "условно", возликовал. Его руки победно взметнулись вверх под облегченный выдох зала.
Это был триумф Морева. Но вся людская благодарность досталась не ему. Женщины и дети плотным кольцом окружили судью и на разные лады и голоса благодарили ее. Суровые уста служительницы Фемиды впервые за сегодняшний день тронула улыбка. И ,возможно, первый раз в жизни ее приговор принес так много радости всем. Откуда-то появились цветы и тут же были вручены ей под шумные аплодисменты. Драма с обилием пролитых слез завершилась потрясающе счастливым концом!
Судья, смущенно улыбаясь и раскланиваясь направо-налево, покинула зал. А поскольку секретарь, народные заседатели и обвинитель вышли чуть раньше, то в комнате остались все свои. Головы присутствующих дружно повернулись к Мореву. Он поднялся с места и объявил:
- Браво всем! Позвольте мне поздравить и поблагодарить за отличное исполнение вас всех. Обещанную премию в случае удачного исхода дела вы сможете получить завтра у меня в адвокатской конторе. А вас, Юлий Антонович, жду у себя с деньгами тоже завтра в 9 часов утра. Мы выполнили свои обязательства, не сомневаюсь, что и вы выполните свои.
Все еще сидевший на скамье подсудимых, Скаченко приложил руки к сердцу и поклонился, всем своим видом демонстрируя признательность и готовность выполнить обещания.
Выйдя из здания суда, Морев подумал не отправиться ли ему домой, но после недавнего нагоняя от начальства, решил поехать в контору, чтобы продемонстрировать приверженность к трудовой дисциплине. Весть об удачно проведенной защите Скаченко опередила его в пути, поэтому, когда Александр перешагнул порог конторы, то был уведомлен, что шеф ждет его у себя в кабинете.
Плеханов вместо приветствия встретил его словами:
- Александр Юрьевич, что за фарс вы устроили сегодня в суде?
- Отчего же сразу фарс, - пожал плечами Морев, - просто проявил немного выдумки, чтобы попытаться облегчить незавидную участь моего подзащитного.
- И где же вы раскопали столько его жен?
- В драмкружке при Доме культуры. Настоящие народные артисты совершенно не обязательно должны иметь диплом школы-студии МХАТ и состоять в штате какого-нибудь профессионального театра. Они живут среди нас и им просто нужно дать возможность проявить свои таланты. Будь сегодня на месте судьи сам Станиславский, убежден, и он бы поверил, что это все жены и дети Скаченко, так убедительно они смотрелись в своей роли. Нет, настоящему актеру не столь важно где играть, а как играть, что и подтвердили мои дамы сегодня. Кстати, подсудимый тоже исполнил свою роль очень неплохо. Его раскаяние могло разжалобить даже чертей в аду, а не то только наш самый гуманный суд в мире.
- Говорят, что и вы произнесли свою речь блестяще. Не хуже Цицерона, которого цитировали.
- Не знаю вашего источника информации, но вижу, что в курс дела вас посвятили весьма подробно. А что касается моей речи, то не думаю, что она представляла собой нечто особенное. Просто всегда нужно болеть за свое дело душой. Хочешь ли ты человека отправить в тюрьму или же спасти его от оной,усмехнулся Морев.
