Я схватил чашку и, пока ел, сидел со Сью в столовой. Извиняясь, что не дал ей знать.
У нее был плохой день, когда школьная администрация, вводя специальные программы обучения музыке, пыталась передвинуть расписание, пыталась перераспределить ответственность, пыталась объяснить своим лучшим учителям, как учить. Она и двое других учителей ее департамента большую часть дня потратили на школьное совещание.
Звонила моя мать, у нее снова неприятности с сердцем, и ее положили в местную больницу на обследование. Проклятье.
Звонил также Джек, брат Сью, он приезжает в гости из Миннесоты. Хорошо! Джек работает прокурором и он один из моих любимых друзей. Прибудет в следующую субботу. Я смогу обсудить с ним все дело и он не проговорится ни единой душе. И он может дать превосходные рекомендации. Доброе дело.
Я поспешно промчался через душ и бритье и набросил новую форму. Позвонил в офис и сказал, что пока буду на выезде, потому что вначале мне надо кое с кем поговорить в больнице. Просто не уточнил, с кем именно. Это самый лучший способ, потому что если будут думать, что у меня официальное дело, то менее вероятно, что станут беспокоить мелочами, пока я не сообщу, что вновь приступил к службе. С другой стороны, если узнают, что это мама, то будут чувствовать себя свободными позвонить даже в ее палату. А я этого не хочу.
Мама выглядела очень бледной. Капельница, но без кислорода. На заднем плане работал сердечный монитор. Она смотрела телевизор.
"Хай, детишки", сказал я, "как дела?"
"О! Привет! Ну, тебе не стоило заходить."
"Да я просто поблизости. Как ты себя чувствуешь?"
"Прекрасно."
"Оно и видно."
"Ну, сердце вытворяет разные чудные вещи, правда Генри говорит, что это не слишком серьезно. Но ты же знаешь, как я всегда волнуюсь после сердечных приступов."
"Ага. Выглядишь ты очень хорошо."
"Ну, уж нет. Прическа -- просто кавардак."
"Нет, с этим порядок. Хорошо смотришься, по крайней мере для меня."
Мы немного поболтали. Она, конечно, больше тревожилась обо мне и о шишке на моей голове. Я сказал, что это ничего и что я окей, и все такое. Она тревожилась о моей нынешней работе и об опасности. Я уверил ее, что опасности нет совсем, а если б и была, то я могу ее избежать.
"Не верь никаким глупостям, мама."
Она улыбнулась. Принужденно. Не поверив ни одному моему слову.
Потом спросила о деле. Я ответил, что пока ничего не могу рассказать, и она сказала, что понимает. Что ж, возможно она и понимает, но это ей не нравится. Кроме всего, какой толк иметь сына на полицейской работе, если он ничего не хочет вам рассказывать?
"Могу только сказать, что тебе опасность не грозит, если, конечно, у тебя нет договора с дьяволом."
"Все встревожены, ты знаешь?"
"Да, знаю, мама. Но не думаю, что есть чему тревожиться."
"Один из них работал здесь, ты знаешь?", прошептала она.
"Ну, все где-то работают."
"Но... наклонись поближе... может быть, здесь есть и другие", прошептала она.
Ну, вот и затруднение, подумал я. Моя мать -- пациент-сердечник, беспокоится по поводу санитаров-сатанистов, и у нее есть на это основания. Что мне ей сказать, чтобы убедить, что все в порядке?
Я выпрямился. "Не беспокойся. В самом деле. Я не могу тебе сказать, почему, но остальные сотрудники ничего общего с этим не имеют."
"Ты уверен?"
"Да. Остальной персонал здесь -- это по-настоящему милые люди, в самом деле. Поверь мне, они в шоке, как и все другие. С этим делом они не имеют ничего общего."
"Благодарю вас", произнес сзади тихий женский голос.
Я повернулся. В двери стояла, небольшая темноволосая санитарка с громадными глазами, лет около двадцати пяти.
"Что ж, э-э, добро пожаловать."
Она подошла к маме, проверила пульс и спросила, все ли в порядке. Мать, будучи матерью, представила меня. Санитарку звали Лори Филлипс, если верить нагрудному ярлыку. Я ее не знал.
"Тебе, мама, не надо беспокоиться, пока Лори не войдет в черном халате и свечой в руке."
Мама засмеялась. А Лори нет. До меня пока не доходило, что в этом деле больница получила реальный удар, но здесь дошло. Что ж, вполне понятно. И в небольшой общине с преобладающим пожилым населением это может оказаться серьезным. Больницы в сельских районах всегда испытывают финансовые трудности, и если пациенты будут чувствовать себя неудобно, больница может очень серьезно пострадать.
Лори удалилась так же тихо, как и пришла.
"Я ее не заметила", сказала мама. "Думаю, тебе пора идти."
"Я ее тоже не услышал. Слушай, мне действительно пора уходить, береги себя. Я завтра загляну."
"Да не стоит. Я же понимаю, как ты можешь быть занят."
"Ну, мне кажется, я найду время."
Я поцеловал ее в щеку и ушел.
Санитарка Лори перехватила меня в холле.
"Могу я поговорить с вами?"
"Конечно."
"Здесь", сказала она, показав на маленькую комнатушку со столом и парой стульев. "Я вернусь через минуту."
Очевидно, это была комната отдыха для санитаров. На спинке стула висел свитер, мебель пластиковая, пепельницы нет. Кофейник на небольшой подставке, пара рекламных туристских плакатов на стене. Кофейник меня заинтриговал. Стало очевидно, что санитаркам совершенно не нравится больничный кофе. Я сделал мысленную зарубку, что когда в следующий раз в три часа ночи я доставлю сюда очередную жертву, перед тем, как попытать счастья в кухне, я проверю на кофе это место. Здесь у них еще стояла керамическая ваза для домашнего печенья.
Лори привела на буксире санитарку постарше. Ее я знал из моего прошлого собственного опыта. Приятная, производит впечатление очень устойчивой и хладнокровной. Коренастая, около сорока. Курчавые волосы. Зовут Керри какая-то.
Обе казались обеспокоенными и встревоженными. Дверь она за собой закрыли.
"У нас небольшая проблема", сказала Керри.
"И какая?"
Они посмотрели друг на друга. "Это касается Филлис", сказала Керри.
"Что именно?"
"Ну, когда она... когда все это случилось, мы были очень шокированы. Все произошло совершенно не так, как следовало. Во всяком случае, мы вспомнили про ее шкафчик, и, ну, мы решили достать из него вещи, подумали, что надо вернуть их ближайшим родственникам. То есть, не то чтобы мы рылись в них или вынюхивали..."
"Ну, и прекрасно. Я просто выпишу вам квитанцию и мы о них сами позаботимся."
"Нет, дело не в этом."
"Тогда в чем?"
Они снова обменялись взглядами.
"Мы нашли вот это", сказала Керри и достала из кармана жакета спиральный блокнот. И отдала мне.
Блокнот был тонкий, такой можно найти где угодно. Светло-синяя обложка с названием компании. И черными чернилами очень тщательно выведено слово: "ГРИМНЬЯР". Под ним звезда в круге, острием вниз. Нарисовано очень красиво. В нижнем правом углу имя: "Филлис Э.".
Я быстро пролистал его. Это было что-то вроде дневника с датами, событиями -- всякое такое. Пара рисунков. Несколько страниц, похожих на клятвы или что-то в этом роде.
"Думаю, мне лучше это забрать."
Я пошел к своей машине и положил книжечку в бардачок. Потом вернулся, дал Керри расписку за блокнот и получил от обоих письменные показания с подробным описанием того, как блокнот попал в их владение.
"Похоже, мы теперь попадем во все это?", спросила Лори.
"Вы уже слегка попали. Но, в общем, нет, не думаю. Хотя, точно не скажу."
"Нам придется давать показания?", спросила Керри.
Я улыбнулся ей. "Нет, пока мы не раскроем дело."
Лори смотрела на меня своими огромными темными глазами. "Вы знаете, кто это сделал?"
"Есть некоторые идеи", ответил я. Что я не сказал, ток то, что мы сузили подозреваемых до представителей вида "хомо сапиенс".
"Надеюсь, что вы его скоро возьмете."
"Мы тоже надеемся." Она казалась очень обеспокоенной. "Послушайте, если вдруг привидение, или что-то еще, просто позвоните в офис. Попросите, чтобы пришел кто-то из нас. И если останутся печенья, то просите лично меня."
"Хорошо."
"Кстати, вас еще совсем не опрашивали по поводу этого дела?"
"Нет."
"Что ж, у меня такое чувство, что к вам еще придут."
20
Суббота, 27 апреля
20:56
Я направился прямо в офис, выхватил там блокнот из бардачка и предупредил диспетчера, что некоторое время буду слегка занят. Врубил ксерокс и заварил кофейник кофе. Моей первой задачей было скопировать записную книжку: похоже, она пойдет, как вещественное доказательство, а я бы хотел наслаждаться ее чтением на досуге. У меня было также ощущение, что как только она будет предъявлена, то исчезнет в ОУР и никогда назад не вернется.
В комнате для вещдоков у нас стояла коробка хирургических перчаток для использования при снятии отпечатков пальцев -- не столько, чтобы не наследить самим на исследуемой поверхности, как для того, чтобы не перепачкать руки проклятым порошком. Я надел перчатки и отксерил маленькую книжечку. Из сотни страниц было исписано примерно пятьдесят.
Когда я закончил, то положил копию в конверт и унес ее в свою машину. Потом вернулся, позвонил в мотель и спросил Хала. Сказал ему, что у меня появилось и попросил его с Эстер прийти в офис. Он сказал, что они идут.
