Ознакомительная версия.
Он был уверен, что она вернет мне пиджак и в нем будет найден ключ от каюты убитого. Но утром мы с ней не увиделись, а господин Миго сработал достаточно оперативно, приведя ко мне целую команду с обыском. Карточки у меня, конечно, не было. Но когда гораздо позже, уже в конференц-зале, госпожа Слепакова принесла мне мой пиджак, оттуда выпал этот второй ключ от каюты убитого Северцова.
– И вы молчали весь день? – спросил Миго.
– Мне хотелось самому проверить все версии. Но даже сейчас, рассказав вам об этом, я сам не до конца верю в свою версию.
– Почему? – не понял Миго.
– Первая причина – пьянство Талвеста. Господин Пятраускас не мог ошибиться – очевидно, что наш эстонский знакомый был очень сильно пьян. И госпожа Слепакова не могла ошибиться. Можно ли в таком состоянии думать об этом ключе, я не совсем уверен. Вторая причина. Простите меня, Нина, что я вынужден об этом говорить...
– Я незамужняя женщина и могу встречаться с кем хочу, – заметила Слепакова, – не нужно извиняться так часто. Говорите, что вы хотите сказать.
– Она вышла от меня достаточно поздно, – пояснил Дронго, – и я почти уверен, что в это время Северцов был уже убит. Вернее, он был убит тогда, когда мы сидели на прогулочной палубе. А это значит, что ключ могли положить, не когда она возвращалась к себе, а гораздо раньше, чтобы он оказался в моем пиджаке, который я должен был принести в свою каюту. Ведь нелогично пытаться обвинить в таком кровавом убийстве молодую женщину, когда можно было обвинить и меня, заодно решив задачу убрать с корабля опасного эксперта, который мог помешать убийце продолжать свои преступления.
– Тогда ключ положил кто-то другой, – понял Миго.
– Остаются три человека. Господин Пятраускас, господин Помазков и госпожа Ихелина, – напомнил Дронго. И наконец, третья причина – самая главная. Пиджак должен был гарантированно лежать в моей каюте, а не в каюте госпожи Слепаковой. Значит, ключ нужно было положить в мой пиджак, висевший на спинке стула, когда я уходил с прогулочной палубы.
– Тогда получается, что подозреваемых не трое, а четверо, – неожиданно сказал Миго. – Еще один человек имел массу возможностей и времени, чтобы оставить этот ключ в вашем пиджаке. Это сама госпожа Слепакова.
Нина вздрогнула и усмехнулась.
– И я сама вернула ему этот пиджак с ключом?
– Она вернула его после завтрака, – напомнил Дронго, – когда уже вы сняли с меня подозрения.
Пятраускас нахмурился.
– Судя по всему, этот убийца – очень умный человек. Он все так правильно рассчитал. Интересно, кого именно вы подозреваете, господин Дронго?
– Ко мне подходили двое мужчин, – напомнил Дронго, – только вы и Помазков. Он признался нам, что прилетел сюда по просьбе Талвеста, чтобы при случае шантажировать Северцова и получить с него деньги. Или самого Зигнитиса, который считался своеобразным руководителем Талвеста. Вряд ли Помазков стал бы рассказывать нам о подобном сговоре, если бы был убийцей. Тогда остается только один человек. И это вы, господин Роберт Пятраускас. Только вы могли успеть убить Северцова, положить ключ мне в карман пиджака, а затем днем задушить Зигнитиса и цинично-долго успокаивать его вдову.
– Основания для подобных подозрений есть? – спросил Пятраускас.
– Есть, – ответила Слепакова, – я сама видела, как в Токио вы стояли в коридоре и подслушивали у дверей Талвеста. Я об этом никому не рассказывала. А сейчас вспомнила. Это вы убили Игната Северцова и положил ключ в карман моему другу.
Наступило молчание. Туманова испуганно смотрела на всех. Она знала французский гораздо лучше английского, но поняла, о чем здесь говорили. Миго мрачно смотрел на подозреваемого. Дронго терпеливо ждал. Нина тяжело дышала.
– Очень интересно, – вежливо кивнул Пятраускас. – Почему вы до сих пор молчали?
– Я думала, что мне показалось, что вы просто гуляли по коридору. А теперь понимаю, что вы стояли у дверей в номер Талвеста и подслушивали. Утром я видела, как из этого номера выходил Юлиус Талвест. Честно говоря, я подумала...
Она смутилась.
– Договаривайте, – попросил Пятраускас.
– Я подумала, что вы с ним любовники, – выпалила она.
– Нет, – ответил Роберт, – у меня есть в Лионе жена и сын.
– Подождите, – прервал его Дронго, – вы недавно сказали, что работаете недалеко от Страсбурга, а теперь говорите, что ваша семья живет в Лионе. Вы заврались, господин Пятраускас. Не забывайте, что дьявол в мелочах. Вы заврались.
Наступило неловкое молчание.
– Да, – неожиданно спокойно согласился Пятраускас, – я действительно перепутал. Сначала сказал, что работаю недалеко от Страсбурга, а потом случайно выдал себя и сказал, что моя семья находится в Лионе. Они действительно живут в Лионе, господин Дронго, и вы меня очень ловко поймали на этой неточности.
– Это он убийца, – крикнула Туманова, показывая на Роберта.
Миго пожалел, что не взял с собой оружия. Но Пятраускас только улыбнулся.
– Нет, – очень спокойно произнес он, – я не убийца. Позвольте представиться, господа. Я региональный инспектор Интерпола. Вот мои документы. Меня действительно зовут Роберт Пятраускас. Вы можете позвонить в Интерпол и все уточнить.
– Опять Интерпол, – не поверил Миго, – это уже становится просто смешно.
Дронго взял документы, внимательно их просмотрел. Вернул их Пятраускасу.
– Документы подлинные, – сказал он, обращаясь к Миго, – я знаю личную подпись генерального директора. Можете поверить мне на слово.
– Почему вы молчали? – спросил Миго, обращаясь к Пятраускасу.
– Меня прислали сюда, чтобы я мог информировать Интерпол о готовящейся беспрецендентной сделке по продаже крупной партии драгоценных камней. Мы узнали, что деньги в эти бриллианты собирается вложить очень крупная сеть наркодиллеров. У них была договоренность с двумя банками о легализации денег и переводе части их в Россию. Очевидно, остальные деньги должны были остаться на счетах у продавцов, которые решились на подобную продажу. По нашим сведениям, в преступную группу входили господин Северцов и помогавший ему ювелир из Риги Юрис Зигнитис. Поэтому меня послали в качестве наблюдателя. Я довольно быстро установил, что Зигнитис приехал не один. Кроме жены, с ним приехал и помощник, Юлиус Талвест. Но помощник тоже решил поживиться и привез с собой Вадима Помазкова. А сам Северцов, очевидно, не очень доверял своему другу-ювелиру. Поэтому он привез другого ювелира, Бориса Ваккера, и своего компаньона, Феликса Ефимова, решив, что в такой компании ему будет спокойнее. Вот и все, что мне удалось выяснить. Но сегодня ночью Северцова убили. А потом задушили и самого Зигнитиса. И я не знаю, кто это сделал.
– Ваша мафия, – сразу сказал Миго. – Теперь ясно, что здесь действовала мафия.
– Нет, – возразил Пятраускас, – я знаю обоих клиентов, которые сюда прилетели. Это уважаемые и респектабельные люди. Они не киллеры и не убийцы. Это финансисты, которые не позволяют себе подобных глупых авантюр. Они знают, что никто не посмеет их обмануть или кинуть. Поэтому чувствуют себя абсолютно спокойно. И они никогда не стали бы убивать Северцова или Зигнитиса. Это просто не те люди.
– А если их конкуренты прислали сюда киллера? – спросила Туманова.
– Это уже из детективных книжек, – добродушно усмехнулся Пятраускас, – конкуренты ни о чем не знают. А если даже узнают, то киллера точно не пришлют. Иначе начнется война между мафиозными кланами. А у них существует четкое разделение труда. Нет, господа. Убийцу нужно искать среди ваших знакомых, среди пассажиров, прилетевших с вами из Москвы.
– Почему не Талвест? – уточнил Дронго.
– Он не способен на такое, – убежденно ответил Роберт, – я за ним наблюдал несколько дней. Нет, он мелкий воришка, мошенник, спекулянт, но не убийца. Не тот масштаб личности. Я полагаю, что мы можем теперь смело говорить, что у нас осталось только несколько подозреваемых. Если точнее, пятеро мужчин. Это Помазков, Шакеев, Вахидов, Ефимов и Ваккер. Женщин я сознательно исключаю. Задушить Зигнитиса было бы не так просто, женщина не справилась бы.
– Тогда прибавьте к ним Талвеста, – предложил Миго, – пусть их будет шестеро. Это лучше, чем шестьсот восемьдесят пассажиров.
– Шестеро, – повторил Дронго. – Предположим, что вы правы. Кто тогда убийца? Кто решился на подобное?
– Ефимов мог посчитать себя обделенным, ведь он был компаньоном Северцова, – напомнил Пятраускас, – и тем более он не стал бы доверять Зигнитису. Причем Ефимов настолько не подходит на роль убийцы, что я невольно стал его подозревать. Ведь убийцей всегда оказывается тот человек, которого мы подозреваем меньше других.
– А ключ? – напомнил Дронго. – Ключ мог подложить только Помазков. Остальных рядом не было. Или вы, Роберт.
– Я его не забирал и никуда не прятал, – ответил Пятраускас. – Давайте предположим, что Помазков это сделал. Тогда он убийца.
Ознакомительная версия.
