Ознакомительная версия.
– Здесь нет никакой сигнализации, – удивился Дербенев.
– А зачем она нужна? – улыбнулась жена. – Охрана не имеет сюда допуска. Что толку от сигнализации, если на нее невозможно отреагировать? Кто будет хватать за руку грабителей? Баскаков до такой степени уверен в неприступности своей кладовки, что сигнализация показалась ему излишеством.
– Будем считать его самоуверенность и жадность второй ошибкой.
– Жадность? – спросила Катя.
– Именно. Сигнализация стоит больших денег. А главной ошибкой надо признать его небрежность и недальновидность. Он не сменил заводские коды на свои. Ребята из «Секрет-сервиса» мне не поверили и дали коды разблокировки замков, но они нам не понадобятся. Готовь фотоаппарат, Катя, приступаем к главному.
Дербенев открыл маленький сейф, поставил на крышку диктофон и включил его. Катя начала снимать. У нее был профессиональный фотоаппарат со вспышкой. (В галерею разрешалось проходить с фото– и кинотехникой и делать снимки в залах. Владелец гордился своей коллекцией и приветствовал бесплатную рекламу. Люди увидят фотографии и захотят взглянуть на оригиналы.)
В сейфе лежали папки из обычной черной кожи с тиснением инициалов владельца. Их сфотографировали. Толстый фолиант, похожий на Библию, в хорошем кожаном переплете с серебряной застежкой и уголками сам по себе был ценностью. Оказалось – это полный каталог коллекции с подробным описанием картин, их истории, у кого куплены или украдены.
– За такую книжку Баскакову могут влепить лет десять, – сказал Дербенев. – Кражи в особо крупных размерах. И доказывать ничего не придется. Не список, а самодонос. Все записи сделаны его рукой.
Отсняли каждую страницу. По подпольному каталогу Баскаков владел четырьмястами шестьюдесятью семью картинами.
– Это на сто семь полотен больше, чем значится в официальном каталоге галереи, – прокомментировала Катя.
Две полные папки с сертификатами копировать не стали. В третьей лежали важные документы. Среди них и последнее завещание владельца галереи, где была прописана вся процедура передачи коллекции городу и имена ответственных чиновников, которым доверено следить за процедурой. Имя Юлии Баскаковой в завещании не упоминалось.
– Надо проверить этих типов из мэрии. Думаю, у них рыльце в пушку. Возможно, кто-то поймал Баскакова на афере и прижал к стенке. «Либо тюрьма, либо ты отдашь галерею городу». Случайно эти фамилии в завещание попасть не могли.
Катя, продолжая фотографировать, выдвинула свою версию:
– Есть другой вариант. Они наводчики, и Баскаков должен с ними поделиться. Если они будут контролировать передачу имущества, то все, что не зарегистрировано в официальных документах, можно поделить между собой. Тут три фамилии. Эти ребята – старожилы мэрии, сидят там крепко.
– И почему Баскаков решил, что они проживут дольше?..
– Ты же знаешь, Юлия внушила ему, что у него больное сердце. Меня другое настораживает. У этих людей может находиться копия завещания. Как гарантия на случай подмены. Вряд ли чиновники поверили на слово такому аферисту, как Баскаков.
– Нет, – возразил Сева. – Дай им копию – Баскакова прирежут в собственном подъезде завтра же. И потом, если существуют копии, то зачем прятать оригинал за семью замками? Он отдал бы завещание адвокату и ни о чем не беспокоился.
– Тоже верно, – согласилась Катя. – Ты расскажешь о находках Юлии?
– Она не должна знать о том, что я имею доступ к малому сейфу. Только так я смогу держать ее на коротком поводке. Иначе она осуществит свою идею без моего участия.
– Хранилище имеет свою Ахиллесову пяту.
Катя указала на вентиляционные отверстия под потолком. Их было четыре.
– Две трубы закачивают воздух, они оснащены вентиляторами, а две служат для оттока воздуха и выходят непосредственно на улицу. Нам нужна схема.
– Схему можно найти, труднее отыскать человека, способного пролезть в такую щель.
– Можно обойтись без человека, – пожала плечами Катя. – Один подает, другой принимает товар на улице. Нужен трос и лебедка, вот и весь фокус. Ты теперь знаешь, как сюда войти, а тому, кто будет принимать груз, здесь делать нечего.
– Умница! И что бы я без тебя делал, дорогая?!
Тем же вечером Дербенев встретился с Юлей.
– Ну, выкладывай, – нетерпеливо сказала она.
– Ты права. Есть у меня одна идейка, но ее можно осуществить в том случае, если в хранилище будет лежать что-то кроме сотни незарегистрированных картин и гнусного завещания.
– О чем ты? – наморщила лоб Баскакова.
– Картинами вора не соблазнишь, с ними много мороки. На такое дело обычные домушники не пойдут. К тому же тебе нельзя попадать в категорию подозреваемых. Нам нужно организовать налет, а на это пойдут только ради большого куша. Нужны деньги. Наличные. Валюта. В огромном количестве. Тогда я выложу тебе такую партию – комар носа не подточит, а ты из подозреваемых превратишься в жертву. Что скажешь?
Юля задумалась.
– Есть вариант… Но придется долго ждать.
– Как долго?
– Год.
– Пустяки. За это время можно довести план до совершенства. В чем идея?
– Мы договорились с владельцем строящегося отеля о создании аукционного дома.
– Что они хотят взамен?
– Мамедов, самый умытый и прилизанный среди банды будущих хозяев, уже назначен генеральным директором. Он помешан на искусстве. Отель в центре столицы и должен представлять отечественное искусство. Только шедевры. Рашид просит нас предоставить ему тридцать лучших картин на день открытия, чтобы развесить их в апартаментах. Другими словами – пустить пыль в глаза. Однажды он побывал в одном знаменитом казино в Монте-Карло. По сути, оно не лучше других, но в игровых залах висят подлинники Пикассо, Ван Гога и Дали. Казино стало знаменитым на весь мир, и Мамедов заразился этой бациллой.
– Но вы же ему не продадите картины?
– Конечно, нет. Дадим напрокат под залог. Он хочет пригласить на открытие мировых экспертов по русской живописи, чтобы весь мир узнал о том, что в апартаментах висят подлинники. Когда гости разъедутся, подлинники заменят копиями, а мы получим свои полотна назад.
– И каков залог?
– Пока мы не определились. Но у нас есть полотна, стоящие на сегодняшний день дороже двадцати миллионов долларов. Так что в любом случае залог не покроет стоимость картин.
– Ты сама не понимаешь, какую идею только что толкнула. В своем деле ты мастак, Юля, но есть высоты, до которых тебе не допрыгнуть. Залог должен составлять сумму не менее ста миллионов, на такой куш клюнет кто угодно. И у тебя их украдут.
– Тогда я потеряю картины.
– А картины украдут из отеля.
– И мы все проиграем.
– Неверно, Юлечка. Тут все зависит от того, кто будет быстрее и ловчее. Если Мамедов тебя опередит, то ты проиграла. А если Мамедова опередишь ты, то он потеряет все. Дело в том, что картины и деньги должна украсть ты.
– Ты сумасшедший, Сева!
– Во время ограбления хранилища пропадет и завещание. Но кто же обратит внимание на бумажки, когда исчезло целое состояние?!
– А как же мой муж?
– Ты думаешь, человек с больным сердцем выдержит такой удар? Тут и со здоровым сердцем жди кондрашки.
– Теперь я поняла…
– У тебя есть время подумать, Юля. Но если я возьмусь за это дело – куш пополам. Расходы на операцию из твоего кармана. В конце концов, тебя интересовало только завещание. Ты его получишь и бросишь в камин. Мой план – твое финансирование.
– Я согласна!
Конечно, сидящий перед Мамедовым фокусник Бартошевич и половины не знал из этой истории, а то, что знал, поделил на четыре четверти и лишь одну выложил на стол. О том, что Юлия замешана в деле, не упоминалось. Мамедов понял из рассказа главное – частный детектив имеет возможность проникать в хранилище с такой же легкостью, как входить в метро. План Дербенева выполнялся на все сто. Он сделал Мамедова участником сговора, но поздно. После того как план Баскаковой сработал наполовину, в игру вступать уже поздно. Однако Рашид Мамедов, прижатый к стенке, готов был согласиться на любой способ выйти сухим из воды. Верил он фокуснику или нет – большого значения не имело. Он вынужден верить от безысходности.
Рашид нарушил свою традицию и выпил рюмку коньяка.
– Вы мне не сказали, как вы собираетесь заменить деньги фальшивыми?
– Очень просто. В один прекрасный день супруги Баскаковы идут в гости к друзьям. Я знаю, когда и к кому. В эту же ночь я и мои друзья остаются в кабинете Баскакова. Мы выгружаем из книжных шкафов, а их там десять, все книги, из хранилища поднимаем деньги и запираем в шкафы. При этом оставляем пачку денег в центре хранилища, настоящие купюры. Вроде как обронили. Делаем так, чтобы до них не добрался огонь. К девяти часам утра Баскаковых увезут в больницу с тяжелым пищевым отравлением – съели что-то несвежее в гостях. И не только они отравятся, всякое случается. В это время в галерею приезжает машина с мебелью. Все документы в порядке. Задача грузчиков – занести новые шкафы в кабинет директора, а старые вывезти. К картинам, которые находятся на сигнализации, операция не имеет никакого отношения. За кабинет директора охрана не отвечает. Даже если начальник охраны решит проверить достоверность заказа, ему никто не сможет этого подтвердить – хозяева будут недоступны. Мальчики поднимут шкафы с фальшивкой в кабинет, а те, что набиты деньгами, загрузят в машину и уедут. Мы же спрячемся в лифте, дождемся, когда все затихнет, спустим фальшивки в подвал и разложим по стеллажам, а потом установим пластид с таймером. Поднимемся в кабинет, расставим книги по полкам и выйдем в зал галереи незамеченными. После чего спокойно уйдем как обычные посетители галереи. Таймер сработает ночью, деньги попросту сгорят. За исключением тех, что остались на полу.
Ознакомительная версия.
