Ознакомительная версия.
– И зачем я вам понадобилась? – Я сложила ладони ковшиком, водрузила в ковшик подбородок, оперлась локтями о стол и выжидающе взглянула на мужчину. – Сыграть роль призрака на фотографии? Не получится – и габариты не те, и не прозрачная я вовсе. Бесцветная – да, но не прозрачная.
– Эк вы себя, – покачал головой Пименов, – не щадите совсем.
– Я реалистка.
– Да кокетка она, – встрял Олег. – Вы бы, Мартин, видели, как…
– Олежка! – брякнула металлом я. – Не мешай, будь так любезен. Так вот, Мартин Игоревич…
– Лучше просто Мартин. – По льду глаз со свистом пронеслось что-то похожее на интерес. – А я, если позволите, буду звать вас Варей. Можно?
– Понимаю, – кивнула я, придушив оживившуюся надежду, – так короче. Можно.
– Спасибо. Что же касается моего предложения… – Пименов на секунду прервался, принимая из рук Олега тарелочку с куском пирога. – М-м-м, вкусно как пахнет! Это вы сами пекли?
– Да.
– Супер. Но вернемся к делу. Судя по вашим репликам, вы в курсе моей проблемы и догадались, чего я хочу от вашего брата и за что плачу такие деньги.
– Это как раз несложно, но я по-прежнему не понимаю, при чем тут я?
– А при том. Ваш брат, безусловно, гениальнейший фотограф, один из лучших в мире…
– Да, я такой! – скромно подтвердил Олег, расставляя перед нами чашки с чаем.
– Но он, увы, редкостный шалопай и безответственный человек.
– И такой тоже, – почесал затылок шалопай, забавно сморщившись.
– А как вы это поняли? – заинтересовалась я. – Мы-то его всю жизнь знаем, а вы?
– А я имел неосторожность выдать господину Ярцеву крупный аванс, из-за которого господин Ярцев едва не отъехал на тот свет. Вернее, не только из-за денег, они просто послужили приманкой для одной жадной до баксов щучки. А саму щучку науськал… впрочем, это не суть важно.
– Вот с этого момента поподробнее, пожалуйста. Мы ведь до сих пор не знаем, что произошло.
– Все очень банально. Ваш брат, как и положено разгильдяю, поперся с набитыми деньгами карманами в ночной клуб. Ему, видите ли, срочно понадобилось снять девушку вместо подло бросившей его предательницы.
– Не совсем так, – буркнул Олег, отхлебнув чай. – Просто Милка…
– Милка у нас кто?
– Моя бывшая.
– Понятно. И что Милка?
– Она, пока я был с семьей, завела себе престарелого папика, но зато с большим кошельком. Я ведь ей не сказал ничего о новом заказе, и она думала, что у меня деньги кончились. Вот и поспешила сменить любовника. Да еще и передо мной своей добычей похвастаться. Позвонила и ехидно сообщила, в какой клубешник они с папиком придут. Пригласила, метелка крашеная, с ними посидеть, за счет ее хахаля! Ну, я и нагрянул туда с деньгами. Видели бы вы, как Милку перекосило, когда я баксы из кармана пачками доставал!
– А вы спрашиваете – откуда я знаю, что ваш брат шалопай, – усмехнулся Мартин. – Его самым примитивным образом спровоцировали, выманили из дома с деньгами, а потом натравили местный криминал. Дружище, Милку мы не видели, а вот твое полумертвое тело, на котором не было живого места, имели сомнительное удовольствие наблюдать. Сначала ты пил с друзьями почти неделю, возмущенный неспортивным поведением подруги, потом пошел доказывать ей, как она не права, а в итоге едва не сорвал наш контракт! Кстати, тех, кто тебя бил, мои парни нашли. И знаешь, кто их науськал?
– Знаю, – помрачнел Олег. – Я их видел там, в переулке. Они прошли мимо, когда меня били. И Милка смеялась…
– Кто – они? – прошептала я.
– Та самая Милка, она же Людмила Паничкина, и ее новый партнер по койке, – желваки на лице Мартина дернулись, а глаза из голубых превратились в стальные, – Степан Петрович Кругликов.
– Но почему вы говорите об этом так спокойно! – возмутилась я. – Надо в милицию сообщить! Или этот Кругликов настолько крут, что милиция его не пугает?
– И это тоже. Да и доказательств никаких нет. Слова отморозков против слов весьма уважаемого человека. Но я-то знаю, что господин Кругликов сблизился с Паничкиной не просто так. Он узнал, кого я нанял для того, чтобы выиграть пари, и решил вывести вашего брата из игры.
– Значит, этот самый Кругликов и есть ваш будущий тесть?
– Этого не будет никогда. – Шрам на лице Пименова побагровел. – Теперь я знаю, на что способен Степан Петрович, и буду готов.
– А почему вы просто не сменили фотографа, почему вытаскивали моего брата? Ведь упущено драгоценное время!
– Во-первых, ваш брат действительно лучший, а во-вторых – в том, что с ним произошло, есть немалая доля моей вины. Олега ведь не просто ограбили, его хотели убить. Или, в крайнем случае, искалечить. Теперь по существу, Варя.
– По существу чего? – ненависть к неизвестному мне типу, готовому ради выгодного брака своей б…ой дочушки убивать, вытеснила все остальные чувства. А заодно – и память.
– Итак, есть очень талантливый фотограф, но при этом совершенно безалаберный и неорганизованный человек Олег Ярцев. У меня с господином Ярцевым контракт на внушительную сумму, но гарантий, что упомянутый господин не вляпается в очередную глупость, у меня нет. А гарантии мне нужны. И я предлагаю вам, Варя, стать личным секретарем, компаньоном вашего брата, сопровождая его во всех поездках и не позволяя ему отвлекаться на ерунду. Гонорар – сто тысяч долларов. Причем в вашем случае – независимо от результата.
Бли-и-ин, хреново-то как! И фига она вчера так нажралась? Хотя нет, от обычного ужора так не выворачивает, а значит, еще и косячок употребила. Если папанька узнает, вони будет!
Альбину аж перекосило от такой перспективы. От чего ее физиономия, и в лучшее время не являвшаяся эталоном красоты, окончательно утратила человеческие черты. Больше всего это опухшее нечто напоминало сейчас чан со свинскими помоями. Остатки боевой раскраски придавали особую пикантность месиву.
Ну а смрад, старательно укутавший прелестницу со всех сторон, придавал образу «Алюша Кругликова после пробуждения» завершенность.
Весьма впечатляющую завершенность, похоже. Во всяком случае, рядом вдруг послышался испуганный всхлип, а потом – характерные звуки, знаменующие срабатывание обратной перистальтики.
– Что за?.. – простонала Альбина, с трудом поворачивая чугунный нарост на шее, у нормальных людей именуемый головой. – Ты кто?
– М-мери, – проикала абсолютно голая взлохмаченная блондинка, чей цвет волос не был натуральным.
– И какого… Мери, ты блюешь в моей постели? Че вообще ты тут делаешь?
– Я… – продолжить у девицы не получилось, очередной спазм вывернул ее практически наизнанку.
– Эй, ты че…ла?! – Куча простыней, на которую пришелся последний залп, вдруг зашевелилась, и оттуда появилась опухшая физиономия длинноволосого парня. Тоже совершенно незнакомого. – Какого… ты меня облевала, сука?! Я тя щас… Ой, ё!
Это он Алюшу разглядел. И выражение лица, на котором испуг и отвращение с визгом отнимали друг у друга пальму первенства, мадемуазель Кругликовой не понравилось. Совсем.
А когда Альбине Кругликовой что-то не нравится, она сообщает об этом сразу. Причем доступным народу языком, которым девица (ха!) владела в совершенстве.
А если слова оказываются недостаточно убедительными, в качестве дополнительных аргументов Алюша применяет пинки, пендели, затрещины и зуботычины. Что, учитывая отнюдь не хрупкое телосложение, сороковой размер ноги и внушительные ладошки с пальчиками двадцать второго размера, окончательно убеждает собеседника, насколько он (она) был не прав.
И даже способное вогнать неподготовленного человека в транс зрелище здоровенной голой фурии, чьи силиконовые груди во время разборки напоминают свихнувшихся медуз, не мешает мадемуазель Кругликовой учить всяких недопырков жизни.
Что? Она только что всю ночь протрахалась с этими недопырками? И что с того? Это еще не повод терпеть их наглые выходки и особенно – реакцию на нее, Альбину! Вот если бы они попытались доставить гостеприимной хозяйке утреннее удовольствие, чтобы хоть немного облегчить отходняк, тогда все было бы чики-пуки. Может, даже денежку какую получили за старание. И завтраком накормили бы их.
Так нет же, одна блюет при виде недавней партнерши по траху, а второй рожу кривит!
В общем, через десять минут исцарапанные и избитые любовники были выброшены за дверь в том же виде, в каком проснулись. А еще через пять минут к ним прибыли их шмотки, подвергшиеся не меньшему надругательству. Мало того, что их порвали и искромсали ножницами, так еще ими и блевоту вытирали, похоже!
Понятно, что и парень, и девица попытались оказать сопротивление, но куда этим хилым завсегдатаям ночных клубов против здоровенной разъяренной бабищи из тех, что во времена Некрасова коней на скаку останавливали.
Когда Альбина только заселилась в купленный заботливым папенькой пентхауз в элитном жилом комплексе, от соседей начали поступать жалобы, почти каждую ночь вызывался наряд милиции, все это Степану Петровичу в конце концов надоело, и он в темпе провел ремонт, обеспечив квартире дочери звукоизоляцию ночного клуба. И не только самой квартире, но и тамбуру, ведущему на лестничную клетку и к лифтам.
Ознакомительная версия.
