Ознакомительная версия.
– …В тот вечер она мне показалась подозрительной. Я не зря не хотела ее пропускать. Глаза у нее были стеклянные, руки тряслись. Видать, нервничала сильно. А бедняжка Алина словно предчувствовала свою смерть…
Воронин оторвался от своих дум.
– Почему вы так решили?
– А потому! – выпучила глаза баба Поля. – За несколько дней до убийства она попросила меня не пускать к ней никого без предварительного звонка.
– Она объяснила свою просьбу?
– Да, если это можно считать объяснением. «Жизнь, Полюшка, хорошая штука, и расставаться с ней у меня нет никакой охоты» – это единственное, чего я смогла от нее добиться.
– Так почему вы отнеслись к ее словам легкомысленно и пропустили Дубровскую?
– Звонила я! Только она не отвечала. Телефон, видать, отключила на ночь. Такое за ней водилось. А я, сказать по правде, представить себе не могла, чем обернется для нее визит этой адвокатессы!
Воронин ее прекрасно понимал. Действительно, трудно вообразить, что смерть иногда стучится в двери вовсе не в образе старухи с косой или мужчины с ножом. Она приходит в гости в ненастную ночь в облике молодой красивой девушки с мокрыми от дождя волосами…
Мать Алины на допросе держалась превосходно. Только по тому, как внезапно белели костяшки ее пальцев, сжимавших ремешок сумочки, можно было понять, что за внешней невозмутимостью скрывается кровоточащая рана. Единственная дочь была отрадой и гордостью родителей.
– Алиночка была редкой красавицей, – рассказывала мать.
В этом следователь Воронин мог убедиться сам. Цветные снимки девушки, приобщенные к материалам дела, казались выполненными с рекламных проспектов. Павловская обладала модельной внешностью и, без всяких сомнений, забрала бы на конкурсах красоты все главные призы. Вот только участвовать в подобных шоу ей не позволяло воспитание и дворянское происхождение. Она с гордостью несла славную фамилию предков, и обнажаться на потребу толпе было противно ее достоинству.
– Она была чрезвычайно начитана. У нее было много друзей…
– Среди них были молодые люди?
– Разумеется. Но я так полагаю, вас интересуют более близкие отношения? Извольте… Несколько лет она считалась невестой Андрея Мерцалова. Вам что-нибудь говорит это имя?
– Мерцалов… Мерцалов, – наморщил лоб следователь. – Постойте-ка, это не тот известный фармацевт… Таблетки там всякие, пилюли… Мистер Анальгин – так вроде окрестили его некоторые газеты?
– Примерно так, – слабая улыбка тронула губы Павловской. – Для меня он, конечно, просто Андрей. Андрюша. Сын наших самых близких друзей. Они с Алиной, можно сказать, выросли вместе. Как-то так сложилось, что мы с его родителями давно мечтали об их свадьбе. Думали, что это вопрос времени. Они были бы прекрасной парой.
– А что решили молодые?
– Они нас не разочаровывали. С официальной церемонией они хотели подождать. Знаете, как это сейчас модно? Получить профессию, найти престижную работу, закрепиться… Мы не возражали. Все шло просто замечательно, только…
– Что случилось? – перебил ее следователь. Поняв, что проявил непрофессиональную горячность, Воронин покраснел.
Но дама сделала вид, что не заметила излишнего любопытства работника прокуратуры. Она была в плену воспоминаний.
– Случилось неожиданное… Вернее, ожидать подобное было возможно, но мы оказались к этому не готовы. Андрей встретил эту вашу Дубровскую. Не знаю, каким образом ей удалось одурманить ему мозги, но проделала она это весьма ловко. Мерцалов повел себя, мягко говоря, неадекватно. Привез ее к себе домой, познакомил с родителями. Более того, он притащил с собой даже ее мать.
– Речь шла о свадьбе?
– О! Разумеется, нет. Разве можно говорить о серьезности его намерений? Достаточно сравнить: Алина и Дубровская…
Воронин был согласен. При всей своей внешней миловидности Елизавета и в подметки не годилась дочери Павловских. Трудно было представить, что мужчина в здравом рассудке способен предпочесть смазливую вертушку признанной светской красавице.
– Не мне вам объяснять. Иногда мужчинам нужно не лучшее, а просто другое. Вас влечет разнообразие. Но проходит время, и все становится на свои места. Шансов у новоявленной пассии Мерцалова было ничтожно мало. Понятно, что Дубровская стала нервничать. Упустить такого выгодного жениха вовсе не входило в ее планы. Она устраивала безобразные сцены…
– Например? – вмешался следователь. Опасаясь, чтобы эта аристократка не сочла его дурно воспитанным, он поспешил оправдаться: – Извините, но я ищу мотив убийства. Мне важны детали.
– Вы получите мотив, будьте терпеливы. Вам нужны детали? Новоявленная муза Мерцалова вывернула шоколадный крем на белое платье Алины. Все произошло в присутствии гостей. В результате мы получили половую тряпку от Версаче. В другой раз она проколола шины на автомобиле дочери. Дворник едва не поймал ее за руку. Я уже не говорю о пропавших бриллиантовых серьгах Алины, фамильной драгоценности. Мы пошли на поводу у дочери и не сообщили об этом прискорбном случае в органы. Как я сейчас понимаю, тюремная решетка и срок за кражу спасли бы и саму Дубровскую, и нашу бедную девочку.
– А как ко всему этому относилась Алина? – поинтересовался Воронин.
– Философски, – усмехнулась мать. – Алина была ангелом, не забывайте. Она всячески выгораживала самозванку. Не разрешала говорить о ней плохо и ни разу не намекнула Андрею о том, что за штучка эта его знакомая. «Мама, я не хочу стать причиной их размолвок. Если они расстанутся, то не я буду причиной их разлада». В этом была вся Алина.
– Что же произошло? Зачем Дубровской нужно было убивать вашу дочь?
– Я так думаю, что Андрей наконец осознал, что сделал глупость. Они поссорились. Он бросил ее и уехал за границу, вроде как по служебной необходимости. На самом деле он хотел все обдумать и решить. Только вот Дубровской подобный поворот сюжета был не нужен. Она убила Алину из ревности.
«И даже попыталась представить все как несчастный случай, – подумал Воронин. – Действительно, хладнокровная убийца».
В мозаике совершенного преступления оставалось все меньше свободных мест.
* * *
Адвокат Афонин имел способность утомлять любого излишним многословием. Фонтан его красноречия бил настолько мощно, что собеседнику не оставалось ничего иного, как подставлять свои уши в его безвозмездное пользование. Следователь Воронин потратил немало времени для того, чтобы заставить болтливого защитника делать небольшие паузы, в которые можно было бы вставить вопросы.
– Эта Дубровская – тертый калач, сразу не скажешь. Признаться, я вначале сам попался на ее уловки. Глазки там, улыбочки, юбка выше колена. Ну, вы понимаете… – Афонин захихикал. – Я познакомился с ней в суде. Рассматривали арбитражное дело. Я в этих вопросах большой специалист. У меня чутье настоящего профи. Знали бы вы, сколько на первый взгляд безнадежных дел мне довелось выиграть. Я умею…
– Не отвлекайтесь. Меня интересует Дубровская, – прервал его следователь.
– Ага. Так, о чем это я? Короче, она пыталась меня соблазнить. Назначала какие-то встречи, искала повод для телефонных звонков. Не адвокат, а сексуальная террористка. Я-то сперва и не понял, что она затевает. Думал, что она без ума от меня. Знаете, женский пол почему-то проявляет ко мне всегда повышенное внимание. Наверняка дело в том, что…
– Ближе к делу.
– Так вот, эта ваша Дубровская нечестно играла. Она подделала кое-какие важные документы, ввела в заблуждение суд. Я вывел ее на чистую воду. Пригрозил ей сроком за мошенничество. Она испугалась. Пыталась задобрить меня. Слышали бы вы, какие непристойные предложения мне довелось от нее услышать. – Глаза Афонина маслено заблестели. – Но честь для меня важнее всего. Я бы ни за что…
– Ваши моральные устои вызывают восхищение. Дальше.
– Так вот, она вызвала меня и моего директора на конспиративную встречу. Заманила нас на отдаленную турбазу, в бунгало. Я-то сидел в машине, как и было оговорено, а вот Иван Васильевич зашел внутрь домика. Там она его и порешила. Не сомневаюсь, что настоящей мишенью был я. Меня спас случай…
– Вы утверждаете, что Дубровская убила Плешака?
– Так точно.
– Почему вы в этом так уверены?
– О времени и месте встречи знали только мы, трое. Но это цветочки. А ягодки заключаются в том, что я видел эту Дубровскую на месте преступления. Я в дверях столкнулся с нашей убийцей. Она вытирала платком испачканные руки. На ней лица не было. Когда она поняла, что застигнута врасплох, преступница не долго мешкала. Она нанесла мне удар по голове, от которого я едва не стал инвалидом. Затем ринулась прочь. Конечно, истекая кровью, я не мог ее скрутить. Но тогда я еще не знал, что произошло. Зажимая рану, я зашел в бунгало и увидел распластанное на полу тело шефа. Я попытался оказать ему помощь, но было уже поздно. Заявление в милицию сделал я.
Ознакомительная версия.
