Ознакомительная версия.
— Да, да, — отозвался изнутри давешний полоумный. — Я сейчас.
Почему-то ни Литовченко, ни охранник не обращали на него никакого внимания, волновались только Екатерина Петровна со Стрешневым.
Впрочем, что за дело может быть владельцу издательства, да еще в подобных обстоятельствах, до какого-то там праздношатающегося!..
— Удар-то, — себе под нос пробормотал охранник, — прямо в печень. Точнехонько. Шансов никаких.
— Нож?
— Нож. И такой… непростой нож, Павел Николаевич. Ручка видите какая?..
Екатерина Петровна изо всех сил отворачивалась от ножа, вытягивала шею, пытаясь определить, что делает в комнате новый сотрудник. Ей очень хотелось выместить на ком-нибудь собственные ужас и бессилие, и этот тип подходил как нельзя лучше.
— Послушайте, что вам там нужно?! Выходите оттуда! Вы разве не знаете, что до приезда милиции ничего нельзя трогать!
Новый сотрудник не отзывался, а переступить через труп Екатерина Петровна не решалась. В толпе у нее за спиной произошло движение, вдруг все неожиданно громко заговорили, зашевелились, и Литовченко весь перекосился:
— Этого еще не хватало! Я же просил! Екатерина Петровна!
Пожилая дама со встревоженным лицом быстро подошла и ухватила владельца издательства за рукав.
— Анна Иосифовна, зачем вы пришли? — Он положил свою ладонь на ее наманикюренные пальчики, слегка пожал с осторожным и нежным уважением. — Не стоит на это смотреть. Сейчас приедет милиция, а вы пока возвращайтесь в кабинет. Вот… госпожа Митрофанова вас проводит.
Госпожа Митрофанова подалась вперед, демонстрируя полную готовность провожать старушку в кабинет.
— Павел, — отчетливо выговорила Анна Иосифовна, — ты понимаешь, что это означает?..
Это было сказано таким тоном, что люди вокруг смолкли, словно по команде.
— Я зайду к вам, как только разберусь здесь, — глядя ей в глаза, пообещал Литовченко. — А сейчас прошу вас!..
Она сосредоточенно кивнула, отцепилась от его руки, сделала шаг — все расступились, давая ей дорогу, — вдруг повернулась и остановившимся взглядом посмотрела на лужу крови.
— Нас же предупреждали, — как будто удивленно пробормотала она и стала валиться на бок. Охранник подскочил и поддержал ее, Литовченко что-то заорал про врача, началась суматоха, и в этой суматохе новый сотрудник исчез из комнаты с трупом, как будто его и не было.
Всего неотвеченных вызовов оказалось пятнадцать. Три от Даши, два от матери, а остальные десять номеров ни о чем ему не говорили.
Матери он перезвонил сразу.
— Как твой первый рабочий день? Как тебя приняли?
Ему стало смешно.
— Да все отлично. Приняли с распростертыми объятиями. Сказали, что только меня и ждали.
— Алекс, что опять случилось?!
— Почему случилось? И почему опять?
— Потому что с тобой все время что-то случается!
— Мам, — морщась оттого, что вода с зонта лилась прямо ему в ботинок, сказал он, — все хорошо. Честно. Правда, там детектив какой-то… действительно случился, но он не имеет ко мне отношения.
Как раз детектив имел к нему непосредственное отношение, но говорить об этом матери он не стал. Он вообще то и дело недоговаривал, врал, изворачивался — особенно в последнее время!
— Какой… детектив? — опешила мать. — Который на бумаге писатель пишет или что-то на самом деле произошло?
— Произошла детективная история, мам, — бодро проинформировал он. — Я тебе сейчас не буду рассказывать, ладно?
Мать вздохнула. Сыновнее упрямство было ей хорошо известно.
— Ну и не рассказывай, не очень-то и хотелось!.. А ужинать приедешь?
— И ужинать я не приеду.
— Вредничаешь? — осведомилась она.
— Просто не приеду. — Он никак не мог сообразить, что нужно сделать, чтобы в ботинок лило не так сильно. — Уже поздно, а мне завтра на работу.
— Это хорошо, сынок, — вдруг сказала мать с силой. — Это очень хорошо, что тебе на работу! Сколько времени ты без работы просидел?..
— Мам, я тебе завтра позвоню, — быстро перебил он. — Ты ни о чем не волнуйся.
— Тогда, может, завтра с Дашей приедете? Будем широко отмечать твой выход на работу.
Алекс знал, он и завтра не приедет тоже, но соврал, что приедет. Вместе с Дашей.
Даше он перезванивать не стал.
Путь ему предстоял неблизкий — метро, две пересадки, потом автобусом среди громадных, до свинцовых небес, человеческих ульев, наполненных голосами, страхами, злостью, радостью, усталостью, унынием, надеждой, завистью, добротой, безразличием. Он чувствовал клубящееся месиво внутри ульев, как будто оно клубилось у него внутри, чужие эмоции давили на мозг, не давали покоя, будили его по ночам.
Даша утверждала, что он сумасшедший.
Все они в разное время жизни уверяли его, что он сумасшедший!.. И настал момент, когда он почти поверил в это.
Он брел вдоль громадного здания издательства «Алфавит» и уговаривал себя не думать о собственном помешательстве. Зонт то и дело цеплялся за ветки старых лип, которые в этой части Москвы почему-то еще не успели вырубить, и холодные капли падали на лицо и волосы, стекали за воротник. В ботинке хлюпало, и он точно знал, что назавтра будет плох и простужен.
Он всегда простужался, стоило только промочить ноги. Даша говорила — нежен, аки красна девица!..
Итак, все случилось сразу же, как только он переступил порог издательства. У него даже не оказалось времени, чтобы подготовиться, а подготовиться следовало бы!..
Он вспомнил мертвого человека, лужу черной крови под ним — часть лужи уползала под металлический шкаф — и растерянных людей, толпившихся в коридоре. Еще бы!.. Такие происшествия, как правило, не происходят в добропорядочных учреждениях, да еще устроенных нарочито по-европейски — с просторными светлыми коридорами, переговорными комнатами, зимними садами, кактусами на подоконниках и длинноногими девушками, вышагивающими на шпильках по чистым лестницам в поисках лучшей доли!
Ему почему-то всегда казалось, что девушки в офисах заняты исключительно поисками лучшей доли и уж никак не работой, какой бы она ни была!..
Кем был погибший, так и не удалось установить, по крайней мере, Алекс понял это из разговора Митрофановой и того, второго, который, кажется, собирался схватить его за шиворот в коридоре. Митрофанова говорила громко и замолчала, только когда обнаружила, что он, Алекс, возится поблизости со своей вечно открывающейся сумкой и слышит каждое ее слово.
— …откуда он вообще взялся, вот загадка! По фото его никто не опознал. Нигде нет о нем сведений — ни в нашем отделе кадров, ни у смежников! Ну, не с улицы же он пришел прямо в этом комбинезоне! И у нас в издательстве его вот так сразу пырнули ножом?! Ну так же не бывает!
Второй соглашался, поддакивал, кивал, а потом они увидали Алекса, замолчали как по команде и один за другим выскочили на улицу, словно боялись… что он подойдет и как-то скомпрометирует их своим присутствием. Вроде бы он не вполне приличный человек, что ли!..
Впрочем, его это не должно касаться.
У него есть задача, и он сделает все, чтобы ее решить.
Из пасти метро сильно и равномерно тянуло теплым сырым воздухом, пахнущим машинным маслом и человеческой толпой, он сунул под мышку мокрый зонт и стал спускаться в преисподнюю.
…Странно все.
Странно, что убитого так и не опознали. Странно, что никто из служащих не признал в нем знакомого, и — больше того! — никто и никогда его раньше не видел. Впрочем, может быть, это как раз вскоре выяснится, когда опросят всех, кто имел доступ в здание, — не только сантехников и дворников, но электриков, уборщиков, подсобных рабочих, ремонтников, лифтеров, садовников. За кактусами наверняка кто-то ухаживал! И ничего нет удивительного в том, что в отделе кадров этот человек не зарегистрирован. Его там и быть не может, если он приходил, к примеру, раз в месяц и менял во всех сортирах лампочки или протирал листья у фикусов!
Странно, что убили среди бела дня — зарезали, как в плохом сериале! В коридоре, где в любую минуту могли оказаться случайные свидетели!
И уж совсем непонятно, что именно ему понадобилось в этой комнате, заставленной железными шкафами.
Насколько Алекс мог судить, в нее после ремонта стащили все старое оборудование — неработающие серверы, стойки и шкафы для мониторов видеонаблюдения. Все это было пыльное, брошенное и уж точно давно не используемое. Зачем его туда понесло?..
Да, и ботинки! Вот в чем главная странность!
Вспомнив про ботинки, Алекс пошевелил собственными пальцами в собственном мокром ботинке и шмыгнул носом, проверяя, заболел он уже или еще нет.
Пока было неясно.
И удар ножом — точно рассчитанный, как сказали бы в том же дешевом сериале, профессиональный. Интересно, среди сотрудников Анны Иосифовны есть профессиональные киллеры или хотя бы работники спецслужб?..
Ознакомительная версия.
