Вот и сейчас неловкие ухищрения Наташи скрыть ссору, происходящую у нее дома, ни к чему не привели, Бэлла Львовна все равно помнит, что сегодня — конец четверти, и понимает, что крик поднялся именно из-за оценок в Наташином табеле.
— Так что тебе выставили за четверть? — терпеливо повторила соседка.
— Там все хорошо, только две тройки.
— Только две тройки! — Бэлла Львовна трагически всплеснула руками. — Нет, вы послушайте это невинное дитя! Две тройки! Откуда они взялись, золотая моя? У тебя не должно быть троек вообще, ты понимаешь? У тебя даже четверок не должно быть. Ты должна быть круглой отличницей. Как мой Марик. Вот с кого ты должна брать пример. Тебе нужно учиться на одни пятерки.
— Зачем? — недоумевающе спросила Наташа.
Ну ладно, учиться без троек — это еще можно понять. Получать в школе только «хорошо» и «отлично» — это почетно и похвально, за это даже грамоты дают. Но одни пятерки? Нет, это уж слишком. Да и для чего так напрягаться? Вон Марик учился-учился на одни свои хваленые пятерки, а в институт два раза проваливался. Правда, в третий раз все-таки поступил, но уже в другой институт, не в тот, в котором хотел учиться.
— Что — зачем?
— Зачем получать одни пятерки? Вот Марик же не поступил со своими пятерками в институт, даже два раза, — простодушно заявила Наташа.
Бэлла Львовна вдруг сделалась серьезной и зачем-то выключила телевизор.
— Послушай меня, золотая моя, — сказала она негромко, садясь рядом с Наташей на диван, — я скажу тебе одну очень важную вещь, может быть, я скажу ее тебе слишком рано, но лучше раньше, чем опоздать. Ты — девочка, и для тебя существуют другие правила. То общество, в котором мы живем, как нельзя лучше подходит для мальчиков, мальчики могут добиться всего, чего захотят, не прилагая к этому особых усилий. Мальчикам открыта дорога всюду, они могут учиться в школе на одни тройки и потом стать крупными руководителями. А девочки так не могут.
— Почему? — расширив глаза от удивления, спросила Наташа шепотом. Она боялась повысить голос, ей казалось, что соседка раскрывает перед ней страшную тайну.
— Потому что мальчики нужны на любом месте, на любой работе, а девочки нужны только для того, чтобы рожать детей и готовить обеды для мальчиков. И еще девочки нужны на таких работах, которыми не хотят заниматься мальчики, то есть на самых неинтересных, грязных и тяжелых, за которые мало платят. И если девочка не хочет заниматься скучной и грязной работой, если она хочет чего-то добиться в жизни, ей приходится доказывать, что она лучше мальчиков, которые хотят занять это место. А это означает, что она должна очень хорошо учиться, быть дисциплинированной, активной и заниматься общественной работой. Вот ты сейчас октябренок, а тебя хоть раз назначали старшей в твоей октябрятской звездочке?
— Ни разу.
— Вот видишь. Это потому, что ты не активная, ты не пользуешься уважением товарищей. В пятом классе тебя будут принимать в пионеры, и ты должна будешь постараться, чтобы тебя выбрали хотя бы звеньевой, а потом и председателем совета отряда. К восьмому классу ты должна стать председателем совета дружины, тебя примут в комсомол, ты сразу станешь комсоргом класса, тебя заметят в райкоме комсомола, ты проявишь там себя с самой лучшей стороны, и это очень поможет тебе поступить в тот институт, в какой ты сама захочешь, а не в тот, в который сможешь поступить. И только в том случае, если ты получишь образование, о котором мечтаешь, ты сможешь заниматься делом, которое тебе интересно. А занимаясь делом, которое тебе интересно, которое ты будешь любить, ты сможешь достичь настоящих высот в карьере. Только так, и никак иначе. Ни один человек не может сделать блестящую карьеру, если занимается тем, что ему не по душе. Так что все твое будущее закладывается сегодня, и уже сегодня ты обязана начинать трудиться над своей жизнью, не откладывая на потом. Я не очень сложно тебе объясняю? Ты меня поняла?
— Я поняла, Бэлла Львовна. Только я не поняла, а как же Марик? Он же мальчик. И учился на пятерки. Почему же он провалился на экзаменах?
— Золотая моя, кто тебе сказал, что Марик провалился? — грустно усмехнулась соседка.
— Но он же не поступил!
— Это не одно и то же. Он все экзамены сдал на «отлично». Но его не приняли. Без всяких объяснений.
— Но почему?! Так же не бывает!
— Бывает, золотая моя. Марик — еврей. И учиться он хотел в физико-техническом институте. А туда не хотят принимать евреев. Поэтому Марик был вынужден поступать в педагогический институт, куда его с удовольствием приняли. Видишь ли, золотая моя, существуют отдельные правила для мальчиков, для девочек и для евреев. Тебе не обязательно понимать это, ты просто поверь мне, что это так, и запомни как следует. Запомнишь?
— Запомню, — послушно кивнула Наташа.
— И выводы сделаешь?
— Сделаю, — твердо пообещала девочка.
— Ну и славно. Теперь включай телевизор, давай концерт досмотрим.
Конечно, из слов Бэллы Львовны Наташа поняла далеко не все. Например, почему Марика не приняли в физтех, а в педагогический приняли. О том, что существуют евреи, а также люди, которые их не любят, девочка знала очень хорошо, хотя говорить вслух об этом было не принято. Но все равно, почему в одном институте их любят меньше, а в другом — больше, оставалось непонятным. И про то, что мальчикам все дороги открыты, а девочкам — не все, тоже непонятно, хотя если вдуматься, то ведь и в самом деле, все важные начальники — мужчины. Вот дядя Слава Брагин, к примеру, крупный начальник какого-то треста, а его жена тетя Рита — обыкновенный парикмахер. Или даже ее собственный папа, он начальник какого-то отдела, а мама — лаборантка, печатает на машинке и получает самую маленькую зарплату, всего 60 рублей. Выходит, Бэлла Львовна права, для мальчиков и девочек правила разные, но вот почему это так — понять невозможно.
Вообще Бэлла Львовна — удивительный человек. Она единственная разговаривает с Наташей как со взрослой, а не как с ребенком, нимало не заботясь о том, чтобы девочка ее понимала. А переспрашивать Наташа стесняется. Ведь что получится? Бэлла Львовна считает ее умной и взрослой, раз так с ней разговаривает, а если Наташа начнет переспрашивать и признаваться, что не понимает, Бэлла Львовна сразу увидит, что она еще глупый ребенок. Лучше кивать и делать умное лицо, а потом потихоньку переспросить у кого-нибудь, да вот хоть у Марика. Памятью Наташу природа не обидела, все, что ей говорят, запоминает дословно, поэтому переспросить всегда легко.
Концерт закончился, на экране телевизора появились знакомые плюшевые зверьки, рассказывающие детям на ночь сказку. Эту передачу Наташа уже давно не смотрит, это для самых маленьких, а ей десять лет.
— Бэлла Львовна, а Марик скоро придет? — с надеждой спросила она.
— Он придет поздно, он на дне рождения у товарища.
Бэлла Львовна разлила чай в красивые тонкие чашечки, достала из буфета и поставила на стол зеленую стеклянную вазочку с любимым Наташиным печеньем «курабье». Это печенье продавалось неподалеку на Арбате в магазине «Восточные сладости». На неконтролируемые карманные расходы родители денег почти не давали, выдавали в основном на целевые траты — на школьные завтраки, на кино, на мороженое, на тетрадки и карандаши, на проезд в транспорте. Наташа изо всех сил экономила, старалась лишнего не расходовать, где могла — ходила пешком, на большой перемене выпивала только стакан томатного сока за 10 копеек, но зато сколько радости получала она, пробивая в кассе чек и протягивая его продавщице со словами: «Будьте добры, сто граммов „курабье“». Сто граммов «курабье»! Да от одних только слов можно было с ума сойти!
— Садись к столу, золотая моя, — ласково пригласила Бэлла Львовна, — давай чай пить. Чем ты собираешься заниматься во время каникул?
— Отдыхать. — Наташа беззаботно пожала плечами.
— От чего отдыхать? — Соседка, казалось, искренне удивилась.
— Ну как от чего? От учебы. Это же каникулы, их специально придумали, чтобы мы отдыхали.
— А ты что, так сильно устала от школы?
Наташа задумалась. Сильно ли она устала? Ну, не так чтобы очень… Просто надоело. Школа — это скучно, это рано вставать, а потом четыре или даже пять уроков сидеть и дрожать от страха, что тебя вызовут. От скуки и страха тоже можно устать, наверное.
— Вот что я тебе скажу, золотая моя, — продолжала Бэлла Львовна. — Ты допускаешь большую ошибку, теряя время на каникулах. Учиться надо всегда, каждый день, постоянно, только тогда от учебы будет толк.
— Так каникулы же! — упрямо возразила девочка. — Вот первого апреля снова пойду в школу и начну учиться. А пока буду целую неделю отдыхать.
— Это неправильно, — голос Бэллы Львовны стал строже, — расслабляться нельзя.
— Но нам же ничего не задали! Как я буду делать уроки, если их не задавали?
