Когда они вышли из вертолета и направились к лачуге, лицо Дарелла выражало полное равнодушие, хотя ничтоь не ускользало от внимательных глаз.
Дареллу было лет тридцать пять — высокий, великолепно тренированный, даже под темной шляпой и синим пальто спокойного тона ощущалась легкость и гибкость тела. Узкое лицо охотника, осторожные, чуткие руки, словно у заядлого картежника. Этим он обязан своему деду Джонотану, жившему в Бейу Пеш Руж. Любимым пристанищем Дарелла-мальчишки был корпус колесного парахода "Три колокола", шлепавшего когда-то по Миссисипи. Старую калошу дед выиграл в карты аж в начале века.
Фермера звали Айзек Кендал. Высокий, хмурый мужчина с большим носом и в виде луковицы и огромными ушами. Левая рука в неряшливо намотанном бинте, пропитавшемся кровью, покоилась на тряпке-перевязи. Он стоял, не обращая внимания на резкие порывы ветра, дувшего с Пайни Ноб. В дверях лачуги сгрудились жена Кендала и трое маленьких детей. Женщина держала в руках допотопное длинноствольное ружье.
Трое мужчин, проявляя признаки нетерпения, поджидали Дарелла и Виттингтона, и, когда те вошли во двор, навстречу им напористой походкой вразвалку двинулся коренастый седой мужчина — Гарри Фрич.
— Привет, Сэм! Наше вам, мистер Виттингтон!
Дарелл кивнул, но руки не протянул.
— Что с Кендалом?
— Пулю схлопотал.
— Твоя работа?
Фрич посмотрел на Виттингтона:
— Не моя. И не моих людей. — Перевел взгляд на Дарелла. — Какая-то непоянтная история.
— Выкладывай! — заговорил Виттингтон.
— Пускай сам говорит, — сказав Фрич, ткнув затянутым в перчатку пальцем в сторону фермера. — Он был там «первой».
— Не передразнивай его! — резко оборвал Дарелл.
— Черт бы побрал этих вырождающихся идиотов и…
— Заткнись! — рявкнул Дарелл.
Фрич шагнул в сторону, заскрипев галошами по снегу. У него была грубая квадратная физиономия и недобрые глаза человека, долго имевшего дело с отбросами человеческого рода. Всегда властный и предубежденный, чему Дарелл не раз был свидетелем, и не любил его, несмотря на блестящую репутацию полицейского.
В гневе Фрич начал что-то бормотать, затем повернулся к Виттингтону и пожал плечами.
Дарелл подошел к фермеру.
— Может быть, расскажете, что случилось?
— Не больно много видал я, мистер.
— Просто расскажит, что происходило, когда в вас выстрелили.
Айзек Кендал взглянул на Фрича, потом на лачугу, где кучей сбились жена и дети.
— Услыхал ероплан, вот и все. Моторы плохо работали, а потом он сверзился.
— А вы не заметили, выпрыгнул кто-нибудь из самолета, прежде чем он упал?
— А может и так. Видал чего-то вон тама вон. — Он показал на горный массив к югу. — Шесть-восемь миль отсюдова. Одни горы. Дикое место.
— А вы не заметили, парашюты раскрылись?
— Видал две штуковины в небе. Вот и все. Спускались они медленно. Луны-то не было. Только звезды. Разве разглядишь.
— Вы уверены, что видели только двух?
— Я уже сказал.
Дарелл вопросительно посмотрел на Виттингтона.
— СР-2 — экспериментальная модель, — заговорил тот. — Экипаж состоял из трех человек. Если выпрыгнули двое, значит, пилот остался на борту. По-видимому, Дункан все-таки старался спасти самолет после того, как приказал людям прыгать.
— Тех двоих обнаружили?
— Как говорит ваш приятель, там дикое место. Дорог нет. В поисках участвуют несколько машин и команды спасателей. Пока — ничего.
— Когда это случилось? — спросил Дарелл фермера.
— В полночь или около того. У меня часов нету, мистер.
— А когда вы сообщили властям?
— Как только смог. Пошел к Паркеру, у него есть телефон. Путь не близкий. Дошел за час до рассвета. Потом послал Плежер, это моя старшенькая, за лекарем, чтобы руку осмотрел. — Человек покачал узкой головой. — Она еще не вернулась.
— Расскажите, как вас подстрелили? — попросил Дарелл.
Похоже, этому недоверчивому и осторожному отшельнику трудно давались слова.
— Пошел туда, на Пайни Ноб. Может, чем подмочь. А там уже какие-то крутятся у ероплана, мистер. Трое с грузовиком, выгружают чего-то. Только я крикнул им, нужно ли подмочь, они и шарахнули мне свинцом в руку. Ничего не спросили, а я сразу же дал ходу оттудова. А они чего-то погрузили и поехали по Слейтерсвильской дороге к Нэшвиллу, туда вниз. — Кендал помолчал. — А я возвертался и послал Плежер за лекарем, а сам пошел звонить.
— А пилот был среди тех трех, которые разгружали самолет?
— Не могу знать, мистер.
— Вы бы узнали кого-нибудь из них, если бы опять увидели?
Кендал покачал головой:
— Далеко было.
— На грузовике номер заметили?
Фермер опять замотал головой.
— А мне это зачем? С пулей-то в руке.
Фрич переступил с ноги на ногу и тяжело задышал:
— Мы найдем грузовик, не волнуйтесь.
— Не мешало бы, — сурово молвил Виттингтон. — Они очень давно оправились в путь.
— Что это за груз? — спросил Дарелл.
Пуританский рот Виттингтона превратился в узкую щель. Как-то сразу его хищное лицо постарело и осунулось.
— Тактическое оружие, — выдавил он из себя. — Тактические атомные бомбы. Их двадцать. Одна такая способна снести вершину Пайни Ноб. Складывается впечатление, что правительство взяли в заложники.
Сведения оказались настолько невероятные, что Дарелл стоял, как пришибленный. Глубоко вздохнул, медленно вынул сигарету из кармана пальто и закурил. Его голубые глаза потемнели, стали почти черными.
— Могли бы сказать об этом раньше, мистер Виттингтон.
— Я не был уверен, что имею право говорить. Я только однажды одалживал тебя у Отдела К. Будешь работать в паре с Фричем. Вы должны вернуть оружие.
— Пусть этим занимается Фрич. Это не мой профиль.
— В чем дело?
— Не хочу работать с Фричем.
Физиономия Виттингтона омрачилась.
— Ты сказал, будто встречался с женой Дункана?
— Несколько раз. Латиноамериканская особа, Карлотта Кортес. Ее отец генерал, живет в Нью-Йорке в изгнании.
— Тебе придется поговорить с ней. Фрич с этим не справится.
Фрич стоял надувшись. Ветер обжигал его лицо — оно раскраснелось, бесцветные глаза слезились. Очевидно, ему, как и Дареллу, работенка не по душе.
— Кто принимает решения? — спросил он. — Здесь нужна согласованность действий и помощь местной полиции. Что им сказать?
— Как можно меньше, — ответил Виттингтон. — За организационный момент отвечает Фрич. А ты, Дарелл, займешься женой Дункана и всем, что с ней связано.
— Выходит, вы абсолютно уверены — все, что произошло, является частью тщательно спланированной операции, — сказал Дарелл.
— Нет никаких сомнений, — подтвердил Виттингтон.
— Тогда каким образом преступники узнали, что самолет разобьется?
— А катастрофа тоже запланирована. Они знали, где это произойдет и когда.
Дарелл затянулся сигаретой.
— Значит, преступники ожидали, что бомбардировщик упадет около Пайни Ноб с точностью не нескольких миль. Это кажется невозможным, если не один фактор — содействие кого-нибудь из членов экипажа. Кто-то на борту стал предателем. А так как в машине остался пилот, все против майора Джонни Дункана.
— Да, таковы наши предположения, — сказал Виттингтон. — Если только не найдем его мертвым.
— Мне представляется, — вмешался Фрич, — что у Дункана не хватило пороху посадить самолет с людьми на борту, поэтому он учинил неполадку в двигателях и отдал приказ покинуть самолет. А когда остался один, повернул к Пайни Ноб и там его грохнул.
— Ваши предположения неубедительны.
— Все окажется так, как я говорю, — уверенно заявил Фрич. — Я в подобных вещах не новичок, Сэм. Ты и чихнуть не успеешь, как увидишь, что я прав.
— Я довольно хорошо знаю Дункана. Не верю, что он способен на подобное.
— Поехали к самолету, — предложил Виттингтон. — Там и договорим.
Они сели в машину Фрича, стоявшую возле лачуги. Дорога вела в гору и являла собой проложенную в глубоком снегу петляющую колею.
Одна из легковушек уже проделала этот путь с тех пор, как они пролетали здесь на вертолете, и теперь стояла, зарывшись в снег по самый бампер. Дарелл разглядел, что пожара на СР-2 не было. Фюзеляж самолета, гладкий и блестящий, таинственно светился на темном фоне поломанных сосен, которые зацепил при падении. Двое в зимних пальто тщательно осматривали бомбардировщик, и один с переносной рацией пошел им навстречу.
— Двоих уже обнаружили, — мистер Фрич. — Говоривший был молод и энергичен, казалось, пронизывающий ветер ему нипочем. — Сержант авиации Лес Хамфрис при приземлении сломал ногу. Его заметил молоковоз и доставил в Спенсервилл. Местный коновал вправляет кость.
