Она только успела поднять руку, чтобы снять ленту, когда звук звонка остановил ее. Слишком поздно — лента должна остаться. Она подлетела к кнопке, с помощью которой отпирался замок тремя этажами ниже.
— Сюда, наверх, пожалуйста, — позвала она, перегнувшись через высокие перила, и услышала напряженность в звучании собственного голоса. Он вошел без шляпы, и его прежний облик, такой, каким она видела его в последний раз в Южной Африке, снова предстал перед ее глазами. Конечно, теперь он был старше, но сохранил очень многие прежние черты. Она все еще тяжело дышала и поспешила к двери, чтобы скрыть волнение. Она не должна выглядеть в его глазах девчонкой.
Он легко поднялся наверх, совсем не запыхавшись, и подошел к ней. Его глаза были такими же ярко-голубыми, как и в ее воспоминаниях, у взрослого человека — как у мальчика, Он тоже явно с нетерпением ждал встречи с ней, и сердце ее тяжело застучало. Нужно забыть о прошлом. Ракета не может остановиться в полете, и Сюзанна Ван Пелт никогда не вернется в Южную Африку.
В руках Дэрка были экстравагантные желтые розы, она приняла их, поблагодарив глазами. Он последовал за нею, не сводя с нее глаз.
— Проти не было — сказал он.
Слово, так давно не произносимое, принесло светлые воспоминания о южноафриканском цветке — сказочно красивом экзотическом проти, бесконечное число разновидностей которого там росло.
— Садись, пожалуйста, — сказала она застенчиво-официально. — Я только на минуту. Принесу вазу для роз.
На кухне она наполнила бледно-зеленую вазу водой, с нежностью поставила в нее цветы; ее пальцы слегка дрожали от волнения и постоянного страха что-нибудь испортить. Сегодняшний случай с фотоаппаратом сильно ее напугал, «Все нервы!» — подумала она с невольно исказившимся лицом, надеясь, что Дэрк не заметит этого.
Когда она принесла вазу в столовую, чтобы установить ее на кофейном столике, он стоял перед рядом фотографий на стене. Ей приятно было видеть, что они попали в поле его зрения. Ведь эти фотографии принадлежат Сюзанне, не Кларе.
Здесь был один драматический снимок пожара, который уничтожил квартиру на Западной Стороне несколько месяцев назад, другой запечатлел высадку на берег реки Чикаго детей, совершающих лодочную экскурсию. На третьем снимке — штормовая ночь на Мичиган-авеню с окнами магазинов, магически краснеющими сквозь пургу. Ио больше всего, однако, ей нравился этюд с пожилым продавцом газет в киоске на тротуаре. Игра света и тени была исключительно правильной, композиция совершенной. Она гордилась этой работой и рада была продать ее в государственный журнал.
Дэрк изучал фотографии, а она, воспользовавшись случаем, изучала его. Его прежнее юношеское очарование сохранилось и даже усилилось за то время, когда мальчик превращается в мужчину. Он был очень привлекателен не только внешне, но и располагал ее своим доброжелательством и явным природным умом — все это вместе так сильно влекло, что она слегка встревожилась.
— Тебе нравится твоя работа? — спросил он, все еще рассматривая фотографии. — Я бы сказал, что она может оказаться рискованной и немного сурова для женщины.
— Я люблю ее, — сказала она горячо, но ей понравилось, что, изучая снимки, он подумал и о ней. — До работы в газете я продавала фототовары в универмаге, но мне никогда по-настоящему это не нравилось. Мне всегда хотелось фотографировать самой.
— Это правильно, — сказал он, и ей стало теплей от его одобрения.
Повернувшись, он прямо взглянул на нее. Его оценивающий взгляд несколько смутил ее. Она выбрала себе стул в затененном углу, а ему предложила место на диване, освещенном лампой. Ей не хотелось, чтобы ее рассматривали и изучали слишком близко, зато самой можно было без помех видеть его при ярком свете. Его приход — очень важное и значительное событие в ее жизни.
— В Кейптауне для фотографов много дел, — напомнил он ей. Легкая шутливость слышалась в его тоне, как будто он чувствовал свое влияние на нее и это до некоторой степени забавляло его.
Но она решила, что в таком ключе разговаривать с ним не будет.
— Бесполезно, — сказала она твердо. — Я не собираюсь возвращаться, если ты это имеешь в виду.
— Можно задать тебе вопрос? — Тембр его голоса изменился с годами. Это больше не был голос мальчика, это был голос мужчины, низкий и звонкий. — Я говорил тебе, что прежде всего я приехал, чтобы увидеть тебя. Все остальное может подождать.
Она принесла бокалы и, пока они дружно потягивали напиток, спросила его о работе у ее отца в Кейптауне.
— Когда-то ты постоянно мечтал стать знаменитым охотником, — напомнила она ему, — Или открыть сказочную золотую жилу.
Он громко рассмеялся, ее воспоминания были ему приятны.
— Я боюсь, что моя нынешняя охота довольно прозаична, хотя иногда весьма интересна. После всего случившегося твой отец продал свой дом в Йоханнесбурге и переехал в Кейптаун, где всегда жил прежде. Он стал экспортером работ местных ремесленников, а также открыл два магазина? Его большой магазин в Йоханнесбурге очень хорош, но есть еще один, поменьше, в Кейптауне. Моя охота в настоящее время заключается в выездах на места, до которых ему сейчас трудно добраться: в Транскеи, Зулуланд, Северную Родезию. Стандарты твоего отца находятся на высоком уровне. Я занимаюсь поисками недешевых вещей, действительно произведений искусств местных ремесленников. Это просто замечательно, каким живым и энергичным он остается до сих пор.
Она не хотела слушать о своем отце.
— Я почти не помню дом в Йоханнесбурге, — сказала она. — Дом в Кейптауне я любила больше. Проти-Хилл! Какое прекрасное имя. Когда мы приезжали туда летом на декабрьские каникулы, у меня была комната с удивительным видом.
Дэрк поставил свой стакан, не спуская с нее глаз.
— Этот вид все еще ждет тебя, Сюзанна. Я не думаю, чтобы в нем что-нибудь изменилось.
— Я знаю, — сказала она — Горы не меняются.
Она, извинившись, покинула его, чтобы зайти на кухню, поставить на огонь жаркое и вынуть салат. Но он не смог оставаться гостем в столовой. Он присоединился к ней, принес тарелки со стаканами, как если бы помощь ей была его любимым и обычным занятием.
Когда они уселись за стол, она стала подробнее расспрашивать о его жизни, чтобы не касаться более неприятной темы.
— Что ты делал до того, как стал работать с моим отцом?
Он грустно улыбнулся.
— Когда я закончил школу, я заболел алмазной лихорадкой. Ты ведь знаешь, что тогда всеобщее внимание было приковано к алмазам, а не к золоту. Я пытался осуществить кое-какие личные планы, но не очень успешно. Твой отец в то время все еще владел землей в окрестностях Кимберли, и он сказал мне, что я мог бы взять все, что найду там. Я думаю, что он был главным образом заинтересован в том, чтобы остудить мой пыл.
Он засунул руку в карман и вытащил кожаный бумажник, из внутреннего отделения которого вынул маленький бумажный сверток.
— У меня все еще сохранился один из камней, которые я нашел в то время. Я держу его, чтобы карман мой никогда не пустовал, а также в доказательство того, что я был алмазоискателем.
Она наклонила голову, чтобы видеть, как он разворачивает бумажный сверток, и почувствовала, что его светлые волосы находятся очень близко к ней и что его дыхание касается ее щеки.
— Вот, — сказал он. — Держу пари, что такого алмаза ты никогда не видела.
Крошечный камешек отливал светло-лиловым и розовым, был полупрозрачным на фоне белой бумаги и неправильной формы. Алмаз был не обработан и для получения более яркого блеска нуждался в огранке.
— Знаешь, какие бриллианты считаются бриллиантами высшего качества? — спросил Дэрк. — Бриллианты высшего качества имеют необычный цвет. Возможно, розовый, или зеленый, или желтый. Иногда даже черный. Данный образец недостаточно крупный, недостаточно совершенный, чтобы представлять сколько-нибудь большую ценность, но я к нему очень привязан. Конечно, он без огранки. Я бы нарушил закон, если бы привез в эту страну алмаз с огранкой. Только камни без огранки освобождаются от пошлины.
Сюзанна взяла маленький камешек и поудобнее расположила его на своей ладони, видя в нем, однако, не алмаз, а судьбу молодого человека со страстью к приключениям в душе, работающего ради мечты, которой никогда не суждено осуществиться.
— Я думала, де Бирз владеет всеми алмазами в Южной Африке, — сказала она. — Как же тебе разрешили заняться собственным делом?
— Синдикату принадлежит большая часть земли, — объяснил он, — Но все еще существуют алмазоискатели, которые работают на собственных участках и продают то немногое, что они находят, де Бирзу. На самом деле в Южной Африке запрещено иметь неограненные алмазы без соответствующего разрешения. Поскольку я разрешение имею, то найденный мною камень я имею право хранить — Он вернул розовый алмаз в бумажный сверток и положил его обратно в кожаный бумажник. — Ты слышала когда-нибудь о Короле Кимберли? — спросил он.
