— Наш клиент большой оригинал, — сказал он, широко улыбнувшись. — Если помните, он уехал из Лондона, не сказав никому ни слова. Газеты об этом писали. Да, действительно было проведено расследование. Скотленд-Ярд[9] всполошился. Но, слава Богу, лорд Листердейл прислал весточку. И, между прочим, всеми полномочиями облек своего кузена полковника Карфакса. Этот джентльмен ведет все дела лорда. Да, конечно же лорд Листердейл оригинал. Он всегда был скитальцем и предпочитал путешествовать по самым диким местам. Он может годами не возвращаться в Англию, хотя уже и не так молод.
— Но и не так уж стар, — сказала миссис Сен-Винсент, внезапно вспомнив грубоватое бородатое лицо, которое привлекло ее внимание в каком-то иллюстрированном журнале. Ну просто вылитый морской волк времен королевы Елизаветы[10].
— Пожалуй. Как говорится, мужчина средних лет. По данным Дебретта[11] ему пятьдесят три года.
Этот разговор миссис Сен-Винсент пересказала Руперту, чтобы сбить спесь с молодого джентльмена.
Руперт, однако, не смутился.
— Ну вот, час от часу не легче, — выпалил он. — Кто такой этот полковник Карфакс? Возможно, он унаследует титул — если с Листердейлом что-то случится. Письмо из Восточной Африки, между прочим, могли подделать. Годика через три этот Карфакс заявит, что лорд Листердейл умер, присвоит себе его титул и наложит лапу на все его поместья. М-да, странно, странно все это.
Дом он удостоил снисходительным одобрением. Когда у него выдавался свободный часок, он старательно простукивал панели, пытаясь обнаружить роковой тайник, но мало-помалу его интерес к тайне лорда Листердейла ослабел. Равно как и интерес к дочери табачного фабриканта. Видимо, сказывалась благотворительная атмосфера дома.
Барбаре дом принес удачу. Джим Мастертон нанес им визит и вскоре стал частым гостем. Он и миссис Сен-Винсент были в восторге друг от друга, и однажды он сказал Барбаре нечто, сильно ее поразившее.
— Ты знаешь, этот дом — прекрасное жилище для твоей матери.
— Для матери?
— Да. Он словно был построен специально для нее! Она каким-то непостижимым образом стала здесь, ну… в общем, хозяйкой. Ты знаешь, в этом доме есть что-то подозрительное, что-то непостижимое, словно тут поселился кто-то невидимый, какой-то призрак….
— Не уподобляйся Руперту, — запротестовала Барбара. — Он просто убежден, что злой полковник Карфакс убил лорда Листердейла и спрятал его тело под панелями.
Мастертон рассмеялся:
— В отличии от Руперта я не имел в виду ничего зловещего. Что-то такое чувствуется в атмосфере этого дома, но что? Не могу понять.
Через три месяца Барбара пришла к своей матери с сияющим лицом.
— Джим и я — мы помолвлены. Да — прошлым вечером. О мама, это похоже на то, что сказка становится былью.
— Моя дорогая! Я так за тебя рада, так рада!
И мать с дочерью крепко обняли друг друга.
— Ты знаешь, Джим буквально влюблен в тебя, почти так же, как в меня, — наконец сказала Барбара с озорным смехом.
Миссис Сен-Винсент очень мило покраснела.
— Правда, правда, — продолжала настаивать девушка. — Ты считала, что этот дом больше всех необходим мне, но в действительности он прежде всего хорош — для тебя. Руперт и я чувствуем себя здесь все-таки только жильцами. А ты… ты словно всегда тут и жила.
— Не говори чепухи, дорогая.
— Это не чепуха. Этот дом похож на зачарованный замок, а ты зачарованная принцесса, ну а Квентин — о! — добрый волшебник.
Миссис Сен-Винсент засмеялась и согласилась с последним ее утверждением.
Руперт воспринял известие о помолвке сестры очень спокойно.
— Я чувствовал, что все к этому и идет, — заметил он тоном умудренного старца.
Однажды они с матерью обедали вдвоем, Барбара и Джим ушли куда-то развлекаться.
Квентин поставил перед Рупертом бутылку портвейна и молча удалился.
— Этот старый сыч какой-то странный, — сказал Руперт, кивая в сторону закрытой двери. — В нем есть что-то загадочное, что-то…
— Подозрительное, не так ли? — продолжила за него миссис Сен-Винсент со слабой улыбкой.
— Мама, как ты догадалась, что я собирался сказать? — строго спросил Руперт.
— Это же твое любимое словечко, дорогой. Тебе все вокруг кажется подозрительным. Я даже думаю, ты не исключаешь, что именно Квентин убил лорда Листердейла и засунул его тело под паркет.
— Не под паркет, а в тайник за панелями, — поправил ее Руперт. — Ты всегда выражаешься не совсем точно, мама. Нет, это я выяснил. В момент исчезновения хозяина Квентин был в Кингсл Чевиот.
Миссис Сен-Винсент еще раз нежно улыбнулась сыну и, встав из-за стола, ушла в гостиную. Какой он еще, в сущности, ребенок…
Внезапно ей вспомнились слова седого конторщика о том, что отъезд лорда Листердейла из Англии был очень поспешным. Наверное, это было неспроста. Она все еще обдумывала это, когда вошел Квентин с кофейным подносом.
— Вы ведь очень давно служите у лорда Листердейла, не так ли? — спросила она.
— Да, мадам, я поступил к нему совсем еще юнцом — мне был двадцать один год. Это было еще при старом лорде. Я начинал третьим ливрейным лакеем[12].
— Вы, наверное, знаете лорда Листердейла очень хорошо. Что он за человек?
Дворецкий немного пододвинул поднос, чтобы ей было удобнее класть в кофе сахар, и отвечал с обычной своей невозмутимостью:
— Лорд Листердейл был очень эгоистичным джентльменом, мадам, он никогда не считался с другими людьми.
Он взял поднос и унес. Миссис Сен-Винсент осталась сидеть с чашкой кофе в руках, она явно была озадачена. Ее поразил тон Квентина, и еще это слово… Ну да, Квентин употребил слово «был». Значит, он думает или даже уверен… Она заставила себя встать. Не многим же она отличается от Руперта! Но сколько леди Сен-Винсент ни подтрунивала над собой, охватившая ее тревога не исчезала… Позднее она говорила, что первые подозрения она почувствовала именно в тот момент.
Теперь, после того как будущее Барбары определилось, она чаще могла думать о чем-то другом. Но, как правило, все ее мысли так или иначе касались тайны лорда Листердейла. Что бы там ни было на самом деле, Квентину наверняка что-то известно… Какими странными были эти его слова: «…очень эгоистичный джентльмен, не считался с другими людьми». Что он имел в виду? А тон совсем как у судьи — невозмутимый и беспристрастный. Не исключено, что Квентин причастен к исчезновению лорда Листердейла? И даже к возможной трагедии? Единственное письмо полковнику Карфаксу из Восточной Африки, несмотря на всю нелепость опасений Руперта, было действительно каким-то подозрительным.
Однако, сколько миссис Сен-Винсент ни пыталась, она решительно не могла себе представить Квентина в роли злодея или мошенника. Квентин, говорила она себе снова и снова, — очень хороший человек.
Она повторяла это с чисто детской убежденностью и простодушием. Квентин хороший человек. Но он конечно же что-то знал!
Она никогда больше не заговаривала с ним о хозяине. Словно эта тема вообще никогда ее не интересовала. Руперт и Барбара были заняты своими проблемами, и никаких попыток обсуждения мистера Листердейла больше не возникало.
В конце августа ее смутные догадки относительно того, что Квентин что-то скрывает, получили подтверждение.
Руперт уехал в отпуск с другом, у которого был мотоцикл с прицепом. Уехал на две недели. Но уже через десять дней он, не на шутку испугав миссис Сен-Винсент, вдруг ворвался в гостиную, где она писала письма.
— Руперт! — воскликнула она.
— Я знаю, мама. Ты не ожидала увидеть меня — я должен был приехать через три дня. Но кое-что заставило меня поторопиться… Андерсону — ты знаешь, это мой приятель, — было безразлично, куда ехать, поэтому я предложил взглянуть на Кингс Чевиот…
— На Кингс Чевиот? Но зачем?
— Ты прекрасно знаешь, мама, что я всегда чувствовал, что тут творится нечто подозрительное. Я все время приглядывался к этому дому. Не то чтобы я действительно думал что-нибудь обнаружить — просто на всякий случай.
В этот момент Руперт очень напоминал собаку, выслеживающую невидимую дичь, — вся во власти охотничьего азарта, ничто не может ей помешать, и у нее ужасно торжественный и счастливый вид.
— Когда мы ехали по деревне — от имения до нее миль[13]восемь, девять, — это и произошло — в том смысле, я его увидел.
— Увидел кого?
— Квентина — он как раз входил в небольшой домик. «Очень уж подозрительно», — сказал я себе, когда мы уже порядком отъехали… Короче, я попросил остановить автобус, и вернулся к этому домику. Постучал в дверь, и он сам мне ее открыл.
— Но я не понимаю, Квентин же никуда не уезжал…
— Это мы еще обсудим, мама. Но сначала выслушай меня и постарайся не перебивать… Это был Квентин, и в то же время не Квентин, понимаешь?
