— Гм-гм, — отозвался Квиллер.
— Вообще-то мне не очень нравится светлый дуб с пышными гирляндами из плодов и листьев. Она какая-то мужская… К тому же у меня уже есть премиленькая перчаточница — сестра гарусом вышивала. Так что возьми эту себе, Квилл.
— Она старинная? — поинтересовался репортёр.
— Похоже, начало двадцатого века. Хочешь — бери, хочешь — нет, но только не рассказывай Кёрту, что я её передарила. Давай положим её в пакет — на случай, если он выглянет из окна, когда ты будешь тащить его подарок домой.
Перчаточница смотрелась очень мило на современном отполированном комоде, что стоял у Квиллера в прихожей, — достаточно древняя, чтобы заинтересовать гостей, но не антиквариат, который казался бы выпендрежем в его жилище. Он незамедлительно набил «сундучок» зимними перчатками: шерстяными вязаными, кожаными, с меховым подбоем… Теперь шкатулка стояла рядом с лампой ручной работы, приобретённой на ярмарке ремесленных изделий, — тяжёлый кованый столбик из меди. Сиамцы сразу учуяли новинку и подошли, чтобы обнюхать незнакомый предмет. Носик Коко прошёлся по выпуклым буквам коробочки справа налево.
— Он читает задом наперёд, — всегда говорил Квиллер.
Затем — внезапно — внимание кота что-то отвлекло. Он спрыгнул с комода и направился к южному окну, вытягивая шею, сосредоточенно принюхиваясь и неистово размахивая хвостом.
Не дожидаясь воя полицейской сирены и тревожных гудков пожарной машины, Квиллер выскочил на улицу и бросился к своему автомобилю как раз в тот момент, когда «человек погоды» возвращался домой после вечернего прогноза.
Квиллер быстро опустил оконное стекло.
— Джо! Быстро залезай!
Погод Хор был дородным здоровяком, что не мешало ему быть лёгким на подъём: он всегда был готов к приключениям. Сначала дело — вопросы потом.
Усевшись рядом с Квиллером, он небрежно спросил:
— И куда мы?
— Я думаю, вспыхнул ещё один пожар — где-то на юго-западе. Открой окно и принюхайся, не несёт ли дымом.
— Даже намёка нет. Но юго-запад — через реку. Поверни направо у ворот и ещё раз направо к мосту.
Они домчали до перекрестка Дождливой и Карьерной. Там они остановились и начали принюхиваться, поворачиваясь вокруг своей оси. Время было позднее, и на просёлочных дорогах не было видно ни одной машины.
— Махнём ещё одну милю на восток, по старой дороге Славы, — предложил Погод Хор.
— Там — шахта, — заметил Квиллер. — Кому-нибудь приходило в голову, что могут загореться горные выработки?
— Теоретически туда доступа нет: эти заброшенные шахты окружены закрытыми грунтовыми дорогами — там только влюбленные подростки гоняют по ночам на своих тачках. Возможно, они курят, кидая непотушенные окурки в окна. Разве ты не слышал о пожарах, начавшихся днём?
Приближаясь к шахте «Былая слава», они увидели огни быстро удалявшейся машины.
— Теперь понимаешь, о чём я? Я вижу включенные подфарники.
Квиллер остановился, вытащил мобильник и сообщил о пожаре, вспыхнувшем на «Былой славе». Услышав завывания пожарных машин, несущихся к месту возгорания, они отправились назад, в Деревню.
— Это мой кот учуял дым, — похвастался Квиллер. — Коко видит невидимое, слышит неслышимое и чует то, что никто учуять не может!
— А мой Буран никогда ничего не чует, кроме жратвы, — вздохнул Погод Хор.
— Ты уже видел нашего нового соседа из второго блока?
— Я ему представился, когда пару дней назад мы встретились на дорожке у дома и перекинулись парой слов. Я его спросил, куда делся «ягуар», на котором он сюда приехал, а он ответил, что такая роскошная тачка слишком выделяется среди малолитражек и пикапов, поэтому он загнал её ремонтникам, а себе купил автофургон с кузовом — четырёхколёсный привод!
— А он уже знает нашу маленькую страшную тайну? — спросил Квиллер. — Если крыша протечёт на его книженции стоимостью тридцать тысяч баксов, компании XYZ будет предъявлен такой иск, что мало не покажется.
— Крыши починили — все щели залатали, и это как раз к началу самой страшной засухи за последние двадцать лет! Разве ты не знал? Пока ты летом нежился на бережку, они отремонтировали всю кровлю в Индейской Деревне!
— Как?! Неужели Дона Эксбриджа совесть заела?
— Ты пропустил самое интересное. Тут была такая потеха! Наша маленькая компания совершила «акт вандализма» — немножко подпортила дорожный щит компании на выезде из города. Тот, на котором надпись: ДОМА МЫ СТРОИМ НА ВЕКА! Типичный пример корпоративной надуваловки. Ну, значит, мы дождались тёмноты и наклеили на рекламу огромную заплату — кусочек с коровий носочек — футов двенадцать, не меньше. А на заплатке, рядом с их лозунгом, — слова: И ВЕЧНО КАПЛЕТ С ПОТОЛКА!
Мы, конечно, заранее дали на лапу газетчикам. Ночной полицейский патруль объезжал район, так сам заместитель шерифа остановился и гоготал до упаду! И никого не колыхнуло, что один из наших вандалов — член городского совета. Буквально на следующий день кровельщики вышли на работу!
Квиллер кивнул с одобрением.
— Отличная история! Это стоит обмыть. У тебя есть время, Джо?
— В другой раз, Квил. Мне завтра рано вставать — еду в Хорсрэдиш на семейный пикник — последняя тусовка всей родни перед первым снегом. Я слышал, что ты раскатывал на лимузине во время Горного автопробега…
— Да, и похоже, всю оставшуюся жизнь буду жалеть об этом.
Это была идея Хикси Райс — организовать театрализованный Горный автопробег. Она заведовала отделом распространения в газете «Всякая всячина», и администрация газеты согласилась списать расходы на проведение парада как оплату коммунальных услуг. Дуайт Сомерс, консультант по связям с общественностью, предложил безвозмездную помощь, а третьим членом комитета, отвечающим за сценарий праздника, была Мэгги Спренкл, «анонимный» даритель десяти бронзовых мемориальных досок.
В Мускаунти насчитывалось десять заброшенных шахт, часть из которых была заложена ещё в 1850 году. Горные разработки и заготовка пиломатериалов сделали Мускаунти самым богатым округом штата к началу Первой мировой войны. Теперь на месте участков, где когда-то добывались полезные ископаемые, простиралась безжизненная пустыня, огороженная высоким сплошным забором, на котором красной краской были выведены аршинные буквы: Не входить! опасно для жизни! В центре каждого участка располагалось старое здание шахты — прохудившаяся от ветров и дождей деревянная башня футов сорок в высоту. Как памятник архитектуры она ничего особенного собой не представляла: издали сооружение напоминало высоченную кучу нагромождённых друг на друга сараев.
В одном из путеводителей эта неуклюжая громадина называлась «Кубистическим шедевром, прекрасным в своём уродстве!».
Художники в импрессионистической манере изображали своё видение старых копров — кто акварелью, кто маслом. Фотокамеры туристов щёлкали их сотни — нет, тысячи раз! А местные жители почитали этих уродцев как памятники великого прошлого.
В то утро, когда должен был состояться автопробег, Квиллер готовил супераппетитный завтрак для своих сиамцев. Чтобы совместить полезное с приятным, он включил последние новости, передаваемые ежечасно по местному каналу:
«Ещё один неожиданно вспыхнувший пожар был зарегистрирован минувшей ночью. В борьбу с огнём вступили пожарники из Кеннебека. Старая шахта "Былая слава", что в горном городке Саффикс, превратилась в полыхающий факел — горела сухая трава и валежник, угрожая уничтожить народное достояние.
Сегодня в полдень начинается Горный автопробег, посвящённый историческим достопримечательностям округа: автоколонна с представителями городской администрации и другими официальными лицами проедет по грунтовым дорогам, посетив все десять шахт и отдав должное памятникам нашего славного прошлого. На каждой шахте пройдёт церемония открытия мемориальных досок».
Не дожидаясь объявления счёта в футбольном матче старшеклассников, Квиллер выключил радио. И тут же раздался звонок в дверь: на пороге стояла самая роскошная женщина в городе.
— Я прочла твоё сообщение. Бегу на работу. А в чём проблема?
Фрэн Броуди, обитательница Индейской Деревни, была второй по значимости фигурой в Студии интерьер-дизайна «Аманда». Она также была дочерью шерифа, начальника местной полиции, — факт, особо отмеченный в записной книжке Квиллера.
— Заходи, оглядись, — предложил Квиллер. — Здесь всё в шариках нафталина — от моли. Мерзость и запустение… Может, чашечку кофе?
Она согласилась и с чашкой в руках принялась разгуливать по квартире, придирчиво изучая интерьер.
— Когда выпадет снег, то вид из окна у тебя будет чёрно-белый. Ты можешь бросить какое-нибудь красное пятно на каминную полку для оживляжа, и у меня есть настенное панно, батик, три на четыре, делала одна молодая художница из нашего города… — Перехватив недоумённый взгляд Квиллера, она добавила: — Как ты, может быть, знаешь, батик — это роспись по ткани, при работе используются воск и краски. Этой технике уже лет сто, не меньше. Мы повторим красный тон в нескольких атласных диванных подушечках — они будут большие, пышные… Котам понравится! И ещё я пришлю тебе корзину аппетитных красных яблок — для кофейного столика. Только не ешь их — это муляж, крашеное дерево. — Фрэн всегда потрясающе непринужденно общалась с клиентами мужского пола — одних этот стиль приводил в смущение, других забавлял. Квиллера же он всегда сбивал с толку.
