- Полагаю, муж оставил ей крупное состояние?- спросил Фробишер.
- Достаточно крупное,- ответил мистер Хэзлитт.- У бургундского "Кло-дю-Пренс" превосходная репутация, правда, урожаи там не слишком обильные.
- Она приезжала в Англию после смерти мужа?
- Никогда. Похоже, ей хватало Дижона, хотя для меня ничего не может быть тоскливее провинциального французского городка. Как бы то ни было, миссис Харлоу к нему привыкла, но потом ее начало беспокоить сердце, и последние два года она была практически инвалидом. Тут нам тоже ничего не поможет.- Старик посмотрел на собеседника.
- Ничего,- подтвердил Джим.
- Остается только малютка Бетти и... ах да, ваш многословный корреспондент, Энн Апкотт. Кто она такая, Джим? Откуда взялась? Как оказалась в Мезон-Гренель? Признавайтесь, молодой человек.- Мистер Хэзлитт устремил лукавый взгляд на младшего партнера.- Почему Борис Ваберский ожидал ее поддержки?
Джим Фробишер развел руками.
- Понятия не имею. Я никогда ее не видел, не слышал о ней и не знал о ее существовании, пока утром не пришло это письмо с ее подписью.
Поднявшись, мистер Хэзлитт подошел к своему столу, надел пенсне и склонился над письмом.
- Но ведь она написала тебе, Джим,- возразил он.- "Дорогой мистер Фробишер". Ни одного обращения к фирме.
Старик умолк, выжидающе глядя на Джима, но тот только покачал головой.
- Меня самого это озадачивает,- ответил он.- Чего ради Энн Апкотт писать мне? Я ломаю над этим голову последние полчаса. И почему Бетти Харлоу не написала вам, если вы ведете ее дела?
- Ага!
Последний вопрос помог мистеру Хэзлитту найти объяснение. Его лицо оживилось.
- Ответ на это содержится во втором письме Ваберского. Бетти, по его словам, отмахнулась от него. Она не приняла всерьез обвинение и предоставила своему французскому поверенному разбираться с ним. Думаю, это делает понятным и письмо Энн Апкотт к тебе. Иностранное правосудие пугало ее сильнее, чем Бетти Харлоу, которая прожила во Франции четыре года. Поэтому она выбрала в качестве адресата первое имя в названии фирмы. Вот так, Джим.Старик удовлетворенно потирал руки.- Напуганная девушка хотела контактировать не с безликим наименованием, а с конкретным человеком. Поэтому она написала: "Дорогой мистер Фробишер!" Можешь не сомневаться, что так оно и было.
Мистер Хэзлитт вернулся к своему стулу, но остался стоять, держа руки в карманах и глядя в окно поверх головы Фробишера.
- Но это ничуть не приближает нас к выяснению козырной карты Бориса Ваберского. У нас нет ключа к ней,- печально произнес он.
Обоим мужчинам бесстрастное повествование мистера Хэзлитта, затрагивающее только факты, а не характеры участников этой маленькой драмы, казалось абсолютно бесполезным. Тем не менее в нем содержалась вся правда не только о поступке Ваберского, но и о тех тайнах и ужасах, в которые младшему из двух собеседников предстояло вскоре погрузиться. Джим Фробишер признал это, когда, потрясенный до глубины души, возобновил свою работу в офисе, прерванную на значительное время.
Мистер Хэзлитт увидел в окне мальчика, разносившего телеграммы, который перешел площадь и неуверенно остановился на тротуаре внизу.
- По-моему, нам телеграмма,- промолвил пожилой адвокат тоном человека, испытывающего затруднения и надеящегося, что вмешательство извне поможет с ними справиться.
Джим быстро повернулся. Мальчик все еще стоял на тротуаре, изучая номера домов.
- Нужно прикрепить к двери табличку,- сказал он, изнывая от нетерпения.
Брови мистера Хэзлитта взлетели вверх, почти касаясь седой шевелюры. Он тоже был встревожен обвинением Ваберского, но предложение партнера шокировало его, словно святотатство.
- Надеюсь, мой дорогой мальчик, я не из тех упрямых слабоумных стариков, которые отказываются идти в ногу со временем. Как тебе известно, в офисе младших клерков недавно установили телефонный аппарат. По-моему, я сам это предложил. Но медная табличка!.. Предоставим это Харли-стрит {Харли-стрит - улица в районе Мэрилебон на северо-западе Лондона, где находятся приемные частных врачей-специалистов} и Саутгемптон-роу {Саутгемптон-роу - улица в лондонском районе Блумсбери}. Вижу, телеграмма действительно для нас.
Юный вестник в кивере и униформе с красным галуном принял решение и исчез в нижнем холле. Телеграмму при несли наверх, и мистер Хэзлитт вскрыл ее. Несколько секунд он разглядывал текст, потом, без единого слова, но с крайне обеспокоенным выражением лица, передал телеграмму Джиму Фробишеру.
Джим прочитал ее:
"Пожалуйста, пришлите кого-нибудь на помощь как можно скорее. Префект полиции вызвал Ано - великого детектива из парижской Сюртэ {Сюртэ обиходное название французской сыскной полиции Surcte nationale "Национальная безопасность" (фр.)}. Должно быть, они считают меня виновной.
Бетти Харлоу."
Телеграмма выпала из пальцев Джима. Она походила на крик о помощи, звучащий в ночи издалека.
- Я должен отплыть с вечерним пароходом, сэр,- сказал Джим.
- Конечно,- слегка рассеянно отозвался мистер Хэзлитт.
Но энтузиазма Джима хватало на двоих. Картина, созданная его воображением, пробудила в нем рыцарские чувства, как часто бывает с одинокими мужчинами. Эта девушка, Бетти Харлоу... Сколько ей лет? Всего двадцать один! Она относилась к угрозам с гордым равнодушием, свойственным ее полу и возрасту, пока не попалась в ловушку, расставленную вероломным негодяем, и теперь молит о помощи.
- Девушки никогда не замечают сигналов опасности,- сказал он.- Они слепо шагают навстречу катастрофе.
Кто знает, какую цепь ложных улик сфабриковал Борис Ваберский, чтобы накинуть ее в подходящий момент на запястья и лодыжки Бетти Харлоу?
- Мы ведь очень мало знаем об уголовной судебной процедуре даже в нашей стране,- с сожалением добавил Джим.
- К счастью.- не без ехидства отозвался мистер Хэзлитт.
Фирма "Фробишер и Хэзлитт" никогда не представляла своих клиентов в уголовном суде. Правда, небольшой штат сотрудников под руководством старого опытного клерка, размещавшийся на верхнем этаже, словно непрезентабельный родственник в богатом доме, занимался подобными делами, но только для клиентов фирмы в нескольких поколениях и в качестве особой услуги.
- Как бы то ни было,- продолжал мистер Хэзлитт, видя беспокойство Джима,- я не сомневаюсь, мой мальчик, что ты окажешься на высоте положения. Но помни, что в этой истории кроется нечто, чего мы не знаем.
Джим переминался с ноги на ногу. Старик повторял это неоднократно, словно попугай. Джим думал о девушке в Дижоне, и ему казалось, что он слышит ее жалобный крик о помощи. Сейчас она уже ни от чего не отмахивается.
- Это подсказывает здравый смысл,- настаивал мистер Хэзлитт.- К примеру, полиция Бата {Бат - курортный город на юго-западе Англии в графстве Сомерсетшир} никогда не стала бы обращаться за помощью в Скотленд-Ярд в подобного рода деле. Для этого им бы требовались твердая уверенность, что преступление имело место, и сомнения в том, кто его совершил. Если полиция Дижона обратилась к этому человеку - Ано...- Он подобрал с пола телеграмму и прочитал ее снова. Его лицо то омрачалось, то прояснялось, как у человека, старающегося поймать ускользающее воспоминание. В конце концов он отказался от попыток.- Тебе, Джим, лучше прихватить с собой оба письма Ваберского, трехтомный роман Энн Апкотт и телеграмму Бетти...- Старик сложил упомянутые бумаги в продолговатый конверт.- Надеюсь, через несколько дней ты вернешься с улыбкой. Хотел бы я видеть нашего Бориса, когда его попросят объяснить эти письма.- Мистер Хэзлитт передал Джиму конверт и позвонил.- Кажется, кому-то не терпится меня видеть?- сказал он вошедшему клерку.
Тот назвал крупного землевладельца, который уже полчаса ждал в приемной, где ему составляли компанию несколько старых книг по юриспруденции в таком же старом застекленном шкафу.
- Теперь можете его впустить,- сказал мистер Хэзлитт, когда Джим удалился в свой кабинет, а когда вошел землевладелец, обратился к нему с упреком: - Почему вы не договорились о встрече?
Но хотя советы, которые он давал клиенту, были четкими и ясными, как и все, которыми славилась фирма, его мысли продолжали играть в прятки с памятью, пытаясь ухватить ее за край юбки, мелькающей и исчезающей вновь.
"Память - женщина,- говорил он себе.- Если я не буду бегать за ней, она прибежит сама".
Но, как и все мужчины, Джереми Хэзлитт не мог не бегать за женщиной. Как только клиент удалился, он написал записку и отправил ее с посыльным, приказав ждать ответа. Посыльный вернулся через час, и мистер Хэзлитт поспешил в кабинет Джима Фробишера.
Джим уже передал свои дела клеркам и запирал ящики стола.
- Я вспомнил, где я слышал фамилию Ано, Джим. Ты знаком с Джулиусом Рикардо? Он один из наших клиентов.
- Да, я его помню,- ответил Фробишер.- Довольно жеманный субъект, живущий на Гроувнор-сквер {Гроувнор-сквер - площадь в Мейфере, фешенебельном районе в центре Лондона}.
