— Какая-нибудь работа всегда найдется, но в штат я тебя взять не могу, слишком дорого обходятся социальные выплаты.
— Я не прошусь к тебе в штат, Драпер. Мне нужна работа.
— Понимаю… Давай посмотрим, может, что-нибудь и найдем.
Он порылся в бумагах, наваленных на столе, и извлек пачку счетов. Внимательно полистал их и сказал:
— Только ты сможешь провернуть это дело.
— Что за дело?
— Некая Мария Луиса Санчес не выплатила семь взносов за шикарный кухонный гарнитур последней модели, купленный в рассрочку два года назад в магазине фирмы «Эладио». Она оправдывается тем, что муж остался без работы, но ты же понимаешь, компанию это мало волнует. Ну а раз компанию это не волнует, то конторе Драпера тем более наплевать. Сложность заключается в том, что эта дамочка знает назубок все законы, и нам ничего не удается выжать из нее. Херардо уже пытался, — старик вздохнул. — Не могу же я его бросить только на это дело.
Знаешь, он… — Драпер замялся, — он скорее законник, ну а ты…
— Сколько задолжала сеньора?
— Двести тысяч.
— Разве бывают кухонные гарнитуры в такую цену?
— Ты как с луны свалился, право же, Тони… за двести кусков сейчас купишь разве что дровяную плиту. Этой дамочке гарнитур обошелся в полмиллиона, сумма немалая, но зато туда входят холодильник, морозилка, электроплита, полный набор мебели, подвесные полки… Если бы ты знал, сколько мой сын заплатил недавно за микроволновую печь… — Он тяжело вздохнул.
— Микроволновая печь — другое дело, без нее не обойтись. Ладно, сколько с этого дела буду иметь я?
— Десять процентов, как всегда. Но ты должен выбить из нее не меньше ста тысяч, иначе мне невыгодно. Запомни: не меньше ста тысяч.
— Согласен.
— Твои расходы я не оплачиваю.
— Я сказал, что согласен. Где она живет?
— Район Сиудад-де-лос-Анхелес, квартал «Г», улица Уррутия, 22, третий этаж, квартира «Ф». Как ты намерен действовать?
— Подумаю по дороге. — Я записал адрес. — Можешь дать мне тысячу песет аванса?
Какое-то время его одолевали сомнения, но потом он все же решился. Открыл ящик стола, вытащил металлическую коробку, извлек из нее зеленую купюру с изображением поэта и политического деятеля Эчегарая и протянул ее мне с таким отвращением, как будто это была живая крыса, вместе с пачкой счетов, аккуратно разложенных по месяцам.
— Я ценю тебя. Тони, и всегда относился к тебе, как к сыну. Если бы Херардо… если бы у Херардо дела шли получше, я бы снова открыл агентство. Сейчас, при демократии, работы хватает. Но сам знаешь…
— Знаю.
— В нашей профессии, да и в любой другой тоже, секрет успеха в том, чтобы экономить на зарплате. Ты знаешь, во что обходится выплата зарплаты? Социальное страхование, оплаченный отпуск, болезни… ты себе представить не можешь, в какую копеечку это влетает.
— Почему же? Вполне представляю, Драпер. — Я встал.
— Закончишь это дело, постараюсь подыскать еще что-нибудь… Какая-нибудь работа всегда найдется, вот увидишь.
Я уже собирался попрощаться, но в этот момент дверь распахнулась, и в кабинет ввалился сын Драпера, Херардо, франтоватый блодин лет тридцати.
— Там за тобой пришли. Тони! — выпалил он. — Сидят и ждут в вестибюле!
— Кто ждет? Говори толком! — прикрикнул на него Драпер.
— Полиция!
— Полиция? — Я посмотрел на Херардо. — Ты уверен, что они ищут именно меня?
— Да, они только что пришли. Я им сказал, что ты никакого отношения к нашей конторе не имеешь. Мы тебя предупреждали, чтобы ты нас в свои дела не впутывал. — Он разбушевался не на шутку, даже погрозил мне толстым пальцем. — Нас с тобой ничего не связывает, запомни!
— Успокойся, Херардо, — прервал его Драпер, не отрывая в то же время от меня внимательного взгляда. — Не нервничай. Будь это что-то серьезное, они бы не стали ждать. Что случилось. Тони?
— Насколько я знаю, ничего. Сейчас выясним.
— Наверняка что-нибудь сотворил, — ехидно заметил Херардо.
— Откуда они узнали, что ты здесь? — спросил Драпер.
Вопрос показался мне очень уместным.
— Из дома я вышел в десять и зашел позавтракать в «Барбиери». — О том, что мне там отпускают в кредит, я говорить не стал. — Это один из двух-трех баров, куда я заглядываю, и почти все мои друзья знают об этом. Возможно, они справились у Баско Рекальде. Я ему сказал, что собираюсь зайти к тебе.
— Баско Рекальде, — заметил Драпер, — я думал, он еще в тюрьме.
— Ему и в баре неплохо, только официантов меняет часто. — Я помахал им рукой и направился к двери. Херардо сжал зубы и плюхнулся в кресло.
— Дай Бог, чтобы обошлось, — пожелал Драпер. — Извини, что не провожаю. Сейчас другие времена, у меня не осталось друзей в полиции.
— Завтра или послезавтра принесу счета.
Я вышел в вестибюль.
Среди полицейских, как и среди садовников, продавцов лотерейных билетов, финансовых инспекторов, встречаются разные типы. Те, что ожидали меня, перелистывая старые журналы, представляли собой современный тип блюстителей порядка, то есть они совсем не были похожи на полицейских.
Один — высокий и бородатый — носил очки. На вид ему не было и тридцати. Одет он был в желтый свитер и джинсы. Второй — без очков и бороды — был пониже и покрепче. Даже манеры у них были не как у полицейских.
Очкастый поднялся мне навстречу, второй продолжал сидеть. Он внимательно наблюдал за мной, не выпуская из рук журнала.
— Сеньор Карпинтеро? — поинтересовался очкастый.
— Он самый.
— Полиция, — сказал тот, что сидел. Потом бросил на стол журнал и встал. Этот действительно был крепким парнем: широкие плечи, узкая талия. — Пройдемте с нами, пожалуйста.
— Куда?
— Потом узнаете. Мы вас ищем все утро и очень спешим.
— Прекрасно. Ничего не имею против сотрудничества с полицией. Вас не затруднит предъявить удостоверения?
Они показали свои жетоны, которые не вызвали у меня подозрений.
— Пошли, — приказал бородатый и открыл дверь Второй пропустил меня вперед. Парни были хорошо обучены.
Зеленый «Сеат-127» был припаркован вторым рядом напротив фирмы «Гадес». Они уселись впереди, оставив мне все заднее сиденье. Бородатый включил мотор, крбпыш занялся рацией.
— Омега-два, омега-два, — произнес он. — Сообщите комиссару, что мы нашли сеньора Карпинтеро и возвращаемся. Конец связи.
Мы проехали мимо Главного управления безопасности на Пуэрта-дель-Соль, и я понял, что представления не имею, куда они меня везут.
— Если это не государственная тайна, хотелось бы знать, куда мы направляемся, — спросил я.
— Вас ждет комиссар Фрутос, — ответил бородатый.
— Фрутос? Кажется, мы с ним знакомы.
— Кажется, да.
— Я думал, он уже на пенсии.
— Ничуть не бывало, — ответил бородач с известной долей иронии. Такие, как он, не уходят на пенсию. Выхлопотал себе продление срока службы и стал старшим комиссаром.
— Вот как!
— И это называется перемены! Новая политика министерства. Чем старее, тем лучше!
— Старина Фрутос! Стало быть, он сейчас начальник уголовной полиции?
— Совершенно верно.
— Значит, дело серьезное. Старший комиссар обычно сиднем сидит у себя в кабинете, даром вставать с кресла не любит.
Тот, что вел машину, резко обернулся и в упор посмотрел на меня.
Шутки кончились. Полиция не любит, чтобы чужие совали нос в ее дела. Сработала "честь мундира".
— Он из наших, Висенте… комиссар меня предупредил, — пришел мне на помощь второй. — Его уволили пять лет назад.
— Шесть, — уточнил я. — И не уволили. Я вышел в запас по собственному желанию на неопределенное время.
Бородач снова повернулся ко мне и сказал серьезно:
— Правильно сделали. Если бы можно было найти другую работу, я бы большего добился в жизни.
— Что нужно от меня Фрутосу?
— Он сам скажет. Наше дело доставить вас.
4
Дом был трехэтажным. Вдоль литой решетки, обвитой плющом, росли ели. У ворот стояли две полицейские машины белого цвета, "скорая помощь", темный фургон и четыре частных автомобиля, в двух из них сиденья были обтянуты настоящей кожей.
Бородатый притормозил рядом с частными машинами и указал мне на калитку с блестящей медной пластинкой, на которой были выгравированы всего два слова: "Вилла Кристина". Мы вошли в сад.
Несколько полицейских курили, болтали, ходили по тщательно ухоженным, замысловато подстриженным газонам. В центре сада виднелся пруд, возможно даже с рыбками. Повсюду росли цветы, в уютных уголках стояли каменные скамейки. Полицейские внимательно сг-этрели, как мы шли по дорожке к белой мраморной лестнице, ведущей в. дом. Поднявшись по ней, мы попали в просторный остекленный холл, обставленный легкой металлической мебелью, выкрашенной в белый цвет.
