Анна Данилова - Комната смеха

Ознакомительная версия.

…Оказывается, он задремал. В дверь стучали. Робко, неуверенно. Почти сутки прошли с тех пор, как он помог Валентине Орловой уговорить главврача отпустить ее домой. Сначала они поехали к родным погибшей Баси, затем все вместе, как и просила Валентина, в морг… Тяжелый день, трудные разговоры, утомительная беседа с врачом, который не хотел отпускать все еще находящуюся в шоковом состоянии Валентину домой, и наконец этот вопль о помощи. Уже в ее квартире на Сухаревке, куда он привез бесчувственную Орлову, она вдруг бросилась к нему на шею и стала умолять его пожить у нее. Страх и отчаяние читались на ее лице… Как же ей действительно было страшно оставаться одной теперь, когда она начала понимать, что же с ней произошло на самом деле. Ее мать вышла замуж второй раз и жила в Новосибирске. А больше у нее, кроме Баси, никого и не было. Он ушел, но обещал подумать. Ведь он понимал, что ее просьба пожить в ее квартире – поступок импульсивный, что вряд ли, когда она умоляла его об этом, задумывалась о том, женат он или нет и есть ли у него такая возможность вообще. Ей было страшно, и перед внутренним взором Вадима до сих пор стояло это испуганное существо, замотанное в бинты, закутанное в серый больничный халат и с шерстяным полосатым коконом на голове. Тяжелое зрелище. Бедную девочку изнасиловали, избили и выбросили из окна обычной девятиэтажки. Что изнасиловали, это понятно. Отморозков – полная Москва. Но зачем было избивать и выбрасывать из окна? И каким образом может быть связана с этим двойным преступлением хозяйка квартиры? Может, она сдавала кому-то комнату и теперь молчит? Но тогда почему же в квартире нет ни одной посторонней вещи, которая могла бы принадлежать мужчине-жильцу? Ни одной!

Он снова задремал. В дверь между тем постучали еще раз.

– Войдите!

На пороге появилась невысокая хрупкая молодая женщина в черном пальто. Его привела в чувство ее яркая, броская красота.

– Мне нужен Вадим Александрович Гарманов, – сказала она тихим и очень приятным голосом. Так говорят, тщательно проговаривая каждое слово, цельные и собранные натуры, аккуратистки и очень вежливые и воспитанные женщины. И хотя Вадим еще не знал, по какому поводу она пришла, но почему-то почувствовал к ней безоговорочную симпатию. Чтобы проверить себя, он предположил, что она пришла по рекомендации какой-нибудь своей знакомой, которой в свое время помог Вадим, чтобы разыскать, к примеру, исчезнувшего мужа. Или же она в чем-то подозревает соседей…

– Моя фамилия Майер.

И он сразу же все понял. Майер – эту девичью фамилию сохранила в замужестве Эмилия Майер, молодая женщина, несколько дней тому трагически погибшая в автомобильной катастрофе на трассе недалеко от Москвы. Автомобиль, в котором она ехала на свою дачу, слетел с дороги, скатился в низину и, врезавшись в деревья, взорвался. Труп Эмилии, почти сгоревший, опознавал убитый горем муж, некий Алексей Владимирович Тарасов…

– Да, проходите, пожалуйста. Садитесь. Вы – Майер…

– Меня зовут Анной. Моя сестра трагически погибла, разбилась на машине.

– Я в курсе. Примите мои соболезнования.

– Вадим Александрович, я пришла сделать заявление.

– Слушаю. – Он поймал себя на том, что уже заведомо несерьезно относится к этому визиту. Однако ему было приятно видеть перед собой красивую женщину.

– Хорошо, сначала я скажу все устно, а потом напишу. Дело в том, что это очень важно…

Она как-то странно улыбнулась и откинулась на спинку стула. Полы пальто разъехались, и Вадим увидел красивые колени, обтянутые прозрачными дымчатыми чулками. Он мысленно коснулся коленей своими руками, но внезапно тень покойной Эмилии Майер возникла между ними, и он, к своему удивлению, снова понял, что едва не задремал. Он устал. Смертельно устал.

– Я слушаю вас.

– Мою сестру нашли в машине мертвой. Тело ее обгорело. Сгорело и платье, темно-синее, очень красивое платье, которое было на ней в день смерти. Сохранилась пряжка от пояса, пуговицы… По ним я и узнала это платье. Так вот. Я пришла заявить вам, что моя сестра Эмилия не могла надеть это платье.

– То есть? – не понял Вадим и закурил. – Почему она не могла надеть это платье?

– Боюсь, если я вам стану объяснять, то вы меня все равно не поймете.

– Попытайтесь.

– Хорошо. Начну с того, что у моей сестры была своя портниха, Лиза Гусарова. Казалось бы, ну что в этом особенного, да? – Она чуть ли не виновато улыбнулась. – Но вы не торопитесь делать выводы. Ведь портниха в жизни женщины играет подчас очень важную роль. К примеру, моей сестре надо было сшить новое платье к какому-то важному событию в ее жизни. Так вот, если портниха испортит ткань или не уложится в срок, то этого события может вообще не произойти. Вам, мужчинам, этого не понять, но это чистая правда.

– Вы хотите сказать, что это платье ваша сестра заказала к какому-то важному событию в ее жизни?

– Я вам этого не говорила, – почему-то испуганно сказала Майер. – Вы меня не дослушали. Значит, так. Все портнихи – разные. Как и все люди. Но есть у них одна общая черта, которая моей сестре казалась просто отвратительной. Дело в том, что, обшивая своих клиенток, некоторые портнихи любят первыми поносить новые, сшитые ими вещи. Ведь и у портнихи тоже могут быть свидания, важные встречи, события… Вот сшила, к примеру, она платье и отправилась в нем в ресторан или в гости. Казалось бы, невелика беда. Но моя сестра считала иначе. В тот день, когда она принесла это синее платье от Лизы, я была у нее в гостях. Алексей, ее муж, вернулся с охоты, Эммочка приготовила диких уток, накрыла на стол и после ужина решила продемонстрировать мне свое новое платье. Я знала, что оно сшито из очень дорогой ткани и что фасон она придумала сама. Понимаете, платье было так скроено, что оно выгодно подчеркивало грудь Эммочки, ее тонкую талию. Ведь она была очень красивой женщиной. Так вот. Она надела его и вышла ко мне. Все это происходило в спальне, где, кроме нас двоих, никого не было. Она, повторюсь, надела его и вдруг, потянув носом, поморщилась и подошла совсем близко к зеркалу. «Послушай, Аня, мне кажется, что оно пахнет луком и сигаретами… Или вообще… мужчиной… Смотри, а вот и пятно, небольшое, но жирное… Какая гадость… Она, Лизка, надевала его, как пить дать. Вот свинья!» И Эммочка тотчас стянула это платье через голову и бросила на диван. В глазах ее стояли слезы.

– Какая чувствительная, однако, ваша сестра, – сказал Гарманов первое, что пришло ему в голову. В рассказе Майер он пока еще не уловил ничего, что могло бы заинтересовать его. Более того, он не понял, зачем она вообще пришла и рассказала эту дурацкую историю про портниху.

– Я предупреждала вас, что вы можете не понять. И мне очень жаль, что вы так плохо знаете женщин. Поймите, Эммочка ждала это платье, думаю, у нее были какие-то планы относительно него…

– Ну, какие еще планы у нее могли быть связаны с этим платьем? – не выдержал Вадим и резкими движениями загасил окурок в большой хрустальной пепельнице.

– Я не знаю… – В ее глазах появился холодный блеск. – Понятия не имею. Но она, отшвырнув от себя платье, надулась и некоторое время тихо плакала от досады. Мысль о том, что в ее новом платье другая женщина провела время и даже имела наглость заляпать его жиром, убивала ее. И она прямо при мне бросилась к телефону и позвонила Лизе. Она сразу, без предисловий обвинила портниху в том, что та носила ее платье, и сказала, что вернет его на следующий же день, и чтобы Лиза приготовила две тысячи рублей за ткань. Еще она сказала, что больше никогда не станет у нее шить и сделает так, чтобы от нее отказались все ее подруги и знакомые. Она была вне себя от ярости. Вероятно, Лиза попыталась оправдаться, но Эмма даже слушать ничего не стала, бросила трубку. Затем повесила платье в шкаф и сказала, что все люди подлые и мошенники. И только Алексей смог успокоить ее. Он налил ей вина, поцеловал, вот, собственно, и все…

– Это все, да? – покачал головой Вадим. – Может, я и не разбираюсь в женщинах, но все же… Зачем вы пришли, Анна?

Посетительница состроила такую гримасу, к которой больше всего подошла бы фраза: «А теперь объясняю для особо бестолковых», – и проговорила чуть ли не по слогам, медленно и с большим чувством:

– Она не могла надеть это платье ни при каких обстоятельствах.

– Это почему же?

– Говорю же, не могла! У нее полон шкаф других платьев. И я уверена, что, даже если бы у нее, кроме этого платья, вообще ничего не оказалось дома, она бы все равно не надела его. Скорее всего, обошлась бы джинсами и свитером мужа. Вот и все, что я, собственно, хотела сказать.

– Другими словами, вашу сестру кто-то заставил надеть это платье?

– Этого я не знаю. Но ее нашли именно в этом платье, понимаете? К тому же никто почему-то не обратил внимания на то, что Эммочка ехала на дачу, а платье на ней было чуть ли не вечернее. Что ей было делать за городом в вечернем платье? А туфли? Вы видели ее туфли? Думаю, что нет. На высоком каблуке. Я понимаю, она могла бы скинуть их и давить на педаль босой ногой. Но ведь не июль месяц, согласитесь.

Ознакомительная версия.