Он вздрогнул, но, кажется, ничего не понял и склонился над своей тарелкой.
— Эй, Кудер! Разве не правда, что ты, скотина, приставал ко мне в винном погребе еще когда был жив твой сын?
Она нарочно заговорила об этом. Глаза и губы ее сделались влажными.
— Вы не любите голландский сыр? Наверное, приехали издалека?
— Да, пожалуй, издалека.
— И у вас ни су в кармане.
Он порылся в карманах и, словно в насмешку, нашел монетку в пять сантимов.
— Вот… как раз одно су.
— Ладно, посмотрим… Пока что хорошо бы инкубатор наладить… Мне так давно хотелось инкубатор. Подумать только, при нынешних ценах на кур… если он даст сразу шестьдесят пять цыплят! Только вот брала-то я его с рук, и к нему не было инструкции. Хотя сверху, на медной пластинке, что-то написано.
Она принесла кофейник и маленькими глотками выпила свою чашку, не переставая изучать гостя.
— Кое-кто небось утром-то на рынке сказал: «Тати с ума сошла! Кто же сейчас покупает инкубаторы».
Она засмеялась.
— А уж что бы они болтать стали, если б…
Вдова обвела его взглядом. Потихоньку она прибирала его к рукам. А уж бояться не боялась нисколечко. И давала ему понять, что не боится.
— Рюмашку хотите? А старик не получит и разозлится.
Она принесла бутылку водки и налила ему несколько капель.
— А теперь попробуем настроить инкубатор… Старику же самое время пойти да приглядеть, как там коровы у канала пасутся. Вы разбираетесь в этой конструкции? Я знаю, что яйца надо класть сюда, в этот ящичек. А лампу, по-моему, надо подвесить в этом углу… Что там написано на пластинке?
Может быть, она не умела читать? Вполне возможно. Или буквы были слишком мелкими.
— «Довести температуру до тридцати девяти градусов и поддерживать ее в течение двадцати одних суток инкубации…»
— А как узнать, когда будет тридцать девять градусов?
— По термометру.
Оба сидели на корточках перед аппаратом. Было жарко, и с обоих струился пот.
— Покажите мне, где здесь тридцать девять градусов…
— Чтобы попробовать, нужен керосин.
— У меня есть… Сейчас…
Она сходила в сарай, прочистила фитиль и зажгла лампу.
— Вы уверены, что ее нужно приделать именно здесь?
Большой красный автобус уже давно прибыл в Монлюсон, высадив по пути почти всех женщин. Шофер зашел перекусить в полутемный зал маленького ресторанчика и в четыре часа должен был отправляться в обратный путь.
От Монлюсона до Сент-Амана, то приближаясь к Шеру, то удаляясь от него, тянулся Беррийский канал шириной не более шести метров, по спокойной воде которого плыли игрушечные баржи; в некоторых местах через него были перекинуты игрушечные мостики, в том числе подъемные, которые поднимали и опускали с помощью цепей сами матросы.
Был конец мая. Созревал крыжовник, наливалась клубника. В углу двора зеленела большая грядка бобов.
— Тут написано, что надо налить воды. Значит, надо налить!
Тати смотрела с недоверием, а Жан искал, куда нужно налить воды, чтобы поддерживать влажность в инкубаторе.
Он снял пиджак. Воротничок и манжеты его белой рубашки в голубую полоску были сильно потерты.
Он был худощав, но лицо казалось несколько одутловатым.
— Сейчас посмотрим… Если через несколько минут температура поднимется до тридцати девяти…
— Я уже приготовила яйца… Одни леггорновские… А где вы собираетесь сегодня ночевать?
Он улыбнулся — он давно все понял. Еще в автобусе, хоть они и словом не перекинулись, а уже поняли друг друга.
— Не знаю… Может быть, здесь?.. Вот, смотрите! Тридцать семь. Почти тридцать восемь. Ну всё, через несколько минут…
— Хотите спать на чердаке?
— Можно и так.
— И будете делать все, что понадобится?
Он встал на пороге двери в кишащий птицами двор.
— Ну, если вы не боитесь, — проронил он, потягиваясь.
— А чего я должна бояться?
— Вы же не знаете, кто я и откуда…
— Я никогда не боялась мужчин!
— Но все-таки, вдруг я…
— Что?
— Вдруг я только вышел из тюрьмы?
Кажется, она и сама догадалась.
— Ну и что?
— Вдруг ночью я вас ограблю и сбегу?
Его игривое настроение постепенно улетучилось. Он посмотрел на нее почти серьезно:
— Странная вы женщина… Послушайте! Старик… это ваш свекор, не так ли?
— А вас удивляет, что я с ним сплю, да? Прежде всего, я не виновата, что он такая скотина. И потом, разве вам больше бы понравилось, если бы я позволила вышвырнуть себя из дома, где все сделано моими руками, чтобы это перешло к другим, в том числе этой воровке Фелиции, которую вы видели?
— О, смотрите! Уже тридцать девять…
— Так вы думаете, что он работает? Тогда его надо перенести в погреб. Постойте, я вам помогу.
— Лучше подождать до завтра и тогда уж положить яйца.
Она с сожалением согласилась:
— Значит, потеряем день.
Пока они устанавливали инкубатор в прохладном погребе, она продолжала:
— Поступайте, как хотите. Как я вам уже говорила, я приняла вас за иностранца, за югослава или что-то в этом роде. Если вам нужна крыша над головой, пища, иногда деньги…
За изгородью он увидел девушку, сидевшую на берегу канала с ребенком на руках. Она кормила его грудью. Мост был поднят. Неслышно двигалась баржа, которую хозяин толкал шестом. Еще дальше, по другую сторону канала, виднелся кирпичный заводик. В безветренном небе летали неповоротливые голуби.
— Заметьте, я не хочу вас принуждать.
Он посмотрел на пятно, напоминавшее клок звериной шкуры, на ее широкое лицо с лукавыми глазами, на ее коренастое приземистое тело, на розовую комбинацию, которая больше, чем обычно, торчала из-под платья.
— Ну, что ж, попробуем, — сказал он. — Если это вас не пугает.
Увлекая его, как добычу, в дом, она промолвила:
— Меня не испугаешь, мой мальчик!
Она сразу перешла на «ты». Отныне она стала его хозяйкой.
— Ты умеешь пользоваться дробилкой? Ну и отлично! Тогда приготовь мешок овса и гречихи для птицы. А вечером увидишь, как мы проучим старого Кудера!
Его железная кровать, стоявшая почти посреди чердака, прямо под слуховым окном, пахла сеном, отдававшим затхлой плесенью, но в этом даже была своя прелесть. Пока он пытался заснуть, его отвлекал стук капель, падавших иногда откуда-то сверху, чуть ли не на расстоянии вытянутой руки. Но ведь в доме не было водопровода. И дождя не было, иначе бы он слышал стук капель о наклонное стекло слухового окна.
Внезапно ночь сменилась утром, и единственное, что осталось у него в памяти от этой ночи, был запах сена и плесени, ставший для него ароматом деревни. Дневной свет выделил два ярких прямоугольника над его головой. В углу чердака возвышался портняжный манекен — огромный разбухший торс, имитировавший женскую фигуру, у которой вместо бедер была точеная деревянная подставка.
На чердаке не было ни туалетного столика, ни таза. Он надел брюки, заправил в них рубашку с открытым воротом и пригладил ладонью волосы.
Капли продолжали стекать из подвешенного к балке марлевого мешка с творогом. На полу стояла миска, наполовину заполненная желтоватой жидкостью.
Все это и многое другое, включая тюфяк, и составляло аромат чердака — сплетенные гирляндами головки чеснока и лука, травы, названий которых он не знал, наверное, лекарственные, причем настолько высушенные, что от малейшего прикосновения превращались в пыль.
По лестнице, когда-то перевезенной с мельницы, он спустился в кухню, где в камине уже пылали несколько поленьев. По утрам печь не растапливали. Он заметил голубой кофейник с большим черным пятном на месте отбившейся эмали и, будучи уже как бы дома, достал из шкафа чашку, налил кофе и нашел сахар.
Было шесть часов утра. Во дворе никого, но он услышал шум под навесом, где и нашел Тати, пересыпавшую компоненты птичьего корма из мешков в чан.
Уже привыкая к его присутствию в доме, она позвала:
— Подсоби мне!
И, глянув на его незашнурованные туфли, добавила:
— Там, в прачечной, возьми сабо. Это сабо Кудера. И принеси горячей воды — она на печке.
От росы и птичьего помета земля была вязкой, и на ней отпечатывались следы куриных лапок.
Солнце взошло, но в воздухе еще сохранились остатки утреннего пара. Между рядами деревьев по обеим сторонам канала виднелась длинная пелена тумана. Старик, видимо, доил в хлеву коров, поскольку слышался ритмичный звон стекающего в ведро молока; из хлева веяло тяжелым животным запахом, и иногда старик задевал башмаками перегородку между стойлами, издавая характерный стук.
— Постарайся запомнить пропорцию, в которой я уже издавна смешиваю корм! Ведро отрубной муки. Ведро отрубей. Полведра рыбной муки. Теперь добавь воды, чтобы чуть-чуть залить отруби.
